Татьяна Цафт.
Продолжение темы: «Город, которого – нет!»

Из моего детства помню, что Копай-город был некогда Центром Караганды. Мы, дети, 60-х любили старые магазины, кулинарию, затем построенный современный двухэтажный магазин «Шолпан», где можно было приобрести всё: сладости, игрушки, одежду , и ...мебель. Даже в Караганду ездить не надо было.
Мой отец: Лунин Виктор Андреевич, из его паспорта, который он никогда не менял, известно, где прошло его детство , первые 14 лет жизни. Год рождения:8 января 1929, город Москва, Краснопресненский район, ул. Беговая.
( Пользуясь интернэтом, мне удалось узнать, что этот дом был построен для сотрудников НКВД, дядя моего отца работал в органах.) В военное время семья отца очень бедствовала. У матери, Шавриковой Татьяны Наумовны, на руках было трое детей: Лунин Виктор Андреевич, Лунина Валентина Андреевна, затем родилась и Лунина Нина Андреевна. Отец пропал без вести, когда фашисткие войска стояли у стен города Москвы, в 40 км от центра города. Лунин Андрей ( мой дед) был книгопечатником, у него было плохое зрение, на фронт он не был призван. Печатал листовки: «Родина мать – зовёт!», а когда у стен Москвы стали разрываться снаряды дед пошёл в комендатуру, чтобы записаться добровольцем на защиту столицы. В этот день он не пришёл проститься с семьёй. До сих пор никто не знает, что случилось с моим дедом. Бабушки не стало в 70-х годах, тетя Нина (сестра отца), одна из этой семьи, которая ещё жива, проживает со своей дочерью (моей двоюродной сестрой) в Боровичах, недалеко от нижнего Новгорода.
Часто, со слезами на глазах, отец рассказывал , если бы не эти суровые зимние дни 19 42 он никогда бы не попал в Караганду, но судьбу не переделаешь. Почему они не вернулись в Москву после войны, так и осталось семейной тайной. Остались домыслы, обрывки фраз о дворянском происхождении ( документально это не подтверждено). В Москве проживает много родственников: в Чертаново, Реутово. Сестра моей бабашки: Шаврикова Елена Наумовна, проживала в Новогиреево, захоронена на Ваганьковском кладбище. ( Ранее мы часто ездили к ней, в уютную однокомнатную квартиру новой планировки, но со старинной дореволюционной мебелью.)
На шахте 36/42 (ныне шахта «Северная»), к которой можно было добраться от центра Копай-города минут за 10 на 13 автобусе работали мужчины и женщины, проживающие по ул. Аэропортная, т.е. справа от шахтного террикона.
Однажды отец пришёл домой, жили мы с правой стороны от шахты 36/42 (у которой было много названий... 18 Бис, 38 и тд.), очень

2.
расстроенный, долго молчал.
Случайно, из разговора с матерью я поняла: случилось что-то страшное на шахте. Тогда мы не знали, почему происходят такие катастрофы на шахтах, никто и предположить не мог, что это выброс метана. Жители нашей улицы Аэропортная ( мы жили на Аэропортной, 14), тихо обсуждая причину аварии на шахте, говорили о диверсии. (После этой трагедии на шахте сгорел огромный склад дров , предназначенный для мебельной фабрики, перевоза дров в другие регионы города Караганды и всего Казахстана. Жители думали, что это диверсия, некоторых даже арестовала милиция. Мой отец провёл некоторое время в КПЗ до выяснения причин пожара. Казалось бы 60-е годы – не время сталинских репрессий, но отголоски прошлого во многом тогда были заметны)
Только сейчас я знаю: почему они так думали? У многих жителей, которых согнали из Украины, Чечни, Литвы остались в памяти воспоминания, когда их загоняли в товарные вагоны и ссылали сюда. Со мной учились дети и внуки оставшихся сосланных, трудармейцев. Помню свою подругу из Литвы, её звали Алдона. В отличии от своих старших брата и сестры, она не знала своей страны, родилась уже в Казахстане, но когда, наконец-то им разрешили вернуться на родину в Литву к ним на прощание собралась вся улица: танцевали, веселились, пели песни до утра, всем аккомпонировал мой отец на своём огромном баяне. Мы, дети, тоже танцевали, играли, радовались за друзей, которые скоро поедут в Литву на свою историческую родину.
На конечной остановке 13 автобуса жили семьи сосланных чеченцев. Они дружили с нашим отцом, так как работали все на одной шахте – другой работы на окраине Копай-города просто не было. Моих родителей часто приглашали в гости друзья отца Мяхди и Муса. Тогда мы узнали о традициях и законах чеченских семей, многое для меня было странно, поэтому у своей одноклассницы Яхи, дочери дяди Мусы узнала, как вести себя во время семейных торжеств. Чеченцы часто приглашали к себе в гости моих родителей, когда им присылали посылки из Грозного. Столько арбузов, яблок, абрикосов я в своей жизни никогда не видела. Друзей чеченцы очень ценили, им было всё равно какой он нации. Домой мы приезжали на телеге до верха заполненной фруктами.
До сих пор не могу понять: почему произошло такое в 90-е годы: разрушенный Грозный, огромное количество убитых, сирот, национальная ненависть, терроризм!
На всю жизнь запомнилось, как в конце осени чеченцы уезжали в Грозный. Затем связь надолго прервалась. Только через 15 лет друзья моего отца из Грозного приехали на шахту, мы получили новую квартиру в Майкудуке. Бывшие шахтёры встретились на шахте 36/42, ходили к Памятнику погибшим друзьям, бродили по развалинам бараков и школы.

3.

Вспоминали, как жили, работали, дружили - с казахами, русскими, татарами, украинцами, литовцами, башкирами. Они очень радовались, что теперь ...не враги народа!
Многие друзья моего отца погибли в забое , их было 116 человек. У моего отца был выходной день, а когда в 13 автобусе, на котором он ехал домой из Центра Копай-города , проезжая мимо шахты увидел очень много людей , вышел из автобуса ... и узнал о страшной трагедии.
(В памяти «всплывают» воспоминания о том, как все до единого жителя нашей улицы приходили к соседям, чтобы помочь по любому поводу, будь то радостное событие ...или такое страшное, как это!) Потом был построен монумент Памяти погибшим шахтёрам.
Правее от Памятника, погибшим шахтёрам находилась моя школа № 16, директором которой был участник войны, ныне давно покойный: Муканов Мукан Спатаевич. У нас замечательно проходили линейки, особенно, празднование Великой Победы. Мукан Спатаевич имел огромное количество правительственных наград, мы, ученики, долго слушали рассказы о его боевой молодости.
Когда мы переехали в Майкудук, в 16 микрорайон, продолжала учёбу в новой школе № 77, которой сейчас тоже – нет. На Голубых прудах есть школа с таким номером, а школы № 77 по улице Майлина, к сожалению - нет! 90 –е годы - годы сплошной оптимизации. В истории нашего города они оставили непростой след: разрушенные детсады, уничтоженные здания Компанейского детского дома им. Н.К.Крупской, школа - интернат для детей с задержкой психического развития, школа-интернат для детей с нарушением зрения в Майкудуке, многие школы просто перестали существовать, остались только их номера: школы № 77, № 8 и т.д. Часто задумываюсь, как в такое сложное время перестройки сотрудникам удалось сохранить старую двухэтажную школу № 14 в посёлке Компанейск?
Вспоминаю, как однажды в школе № 77 увидела Мукана Спатаевича, который долго преподавал там казахский язык и литературу. Семья ветерана тоже получила новую квартиру в Майкудуке ,каждый день педагога с боевыми наградами, легендарной военной молодости проходил в нашей школе. Также, как и много лет назад, в старой школе № 16 на шахте 36/42,ко дню Великой Победы Мукан Спатаевич надевал ордена, делился с нами своими воспоминаниями. Потом его не стало, но память осталась об этом удивительном человеке, учителе, защитнике Родины. Интересно, может быть живут в Караганде его внуки, правнуки? Знают ли они, как любим и вспоминаем его мы, его ученики, как помним каждый рассказ о войне , помним , что для него значит... любить свою Родину? Хотя нам сейчас почти столько лет сколько было ему тогда, когда он работал в нашей школе.

4.
Старые бараки нашей улицы, одноэтажную школу № 16, строили после войны пленные японские солдаты, работающие на шахте. Помню, как
в один из летних дней 1967 года приехала какая-то делегация. После этого в степи стали откапывать массовые захоронения японских солдат. За грейдером, со стороны нашей улицы не было никаких обозначений, только покрытые бурьяном холмы. Было найдено много останков, которые потом
куда-то увезли, ещё долго находили разрушенные временем человеческие кости, предметы быта, награды и т.д. Конечно, тогда говорить об этом было нельзя, это знал каждый советский школьник. Советская пропаганда действовала беспрекословно: мы верили, знали, что здесь захоронены враги (военнопленные) прикасаться к вещам японских солдат нельзя.
Может пишу всё это , вспоминая своё беззаботное детство, зря, не знаю... может и не надо это никому, но всё равно вспоминаю и продолжаю писать, а память продолжает возвращать в далёкие годы моего неуёмного детства.
Новая история нашего государства у наших детей уже заложена в памяти. Мой сын, примерно,читая мои строки, напишет свои воспоминания о другой Караганде: с её замечательными фонтанами, интересной архитектурой, стройными пейзажами городских аллей и парков, магазинами с переполненными от товаров полками, с радостными лицами улыбающейся молодёжи, у которых будет прекрасное будущее. Об одном только прошу: историю забывать нельзя, чтобы никакие трагедии не повторились!