Похищение фиты. © Diliago/Ridus.ru

"Въ нынѣшней азбукѣ буквы е и ѣ означаютъ один и тотъ же звукъ, въ ихъ произношениi нетъ ни малѣйшей разницы", - такими словами начинается параграф, посвященный букве "ять", в книге Якова Карловича Грота. Согласитесь, по современным меркам даже эта несложная фраза написана весьма непросто: "еръ"на конце слов после согласных, то "е", то "ѣ", то "и", то i десятиричное. Черт ногу сломит.

Правила русской орфографии были в то время весьма сложны. Например, буква "ѣ" использовалась вместо "е" в 11 случаях, причем в этих правилах было 7 исключений. Это -  помимо списка из сотни корней, которые было необходимо заучить отдельно, вроде неправильных глаголов в английском.

Вопрос о реформе языка поднимался еще до революции. Впервые он был озвучен в 1904 году Орфографической подкомиссией при Императорской академии наук. Семь лет спустя академики одобрили детальную разработку реформы, на что понадобилось менее года. Гимназисты должны  были прыгать от счастья, но дальше рекомендаций дело не пошло. Появились лишь единичные издания, напечатанные по новой орфографии, этим все и кончилось. Позднее русское правописание упростило Временное правительство, но их попытка также закончилась "пшиком".

С мертвой точки дело сдвинуть удалось лишь большевикам. Пятого января 1918 года (23 декабря 1917 года по старому стилю) нарком просвещения Анатолий Луначарский (он, кстати, первый, кто выступал за латинизацию русского алфавита, но ничего у него не вышло на этом поприще) предписывает "всем правительственным и государственным изданиям печататься согласно новому правописанию". Реформа вступала в действие с нового года, и первой ласточкой стал выпуск "Газеты Временнаго Рабочаго и Крестьянскаго Правительства" (орфография сохранена. - Прим. ред.).

Впрочем, остальные СМИ на предписание Луначарского внимания не обратили, продолжали обращаться к народу с ятями и прочими ерами. Сдаваться нарком просвещения не собирался, и 10 октября в "Известиях" публикуется "Декрет о введении новой орфографии". Учиться школьникам стало значительно проще.

Из алфавита исчезли три буквы: "ѣ", "Ѳ" и "i", вместо них стали употреблять "е", "ф" и "и". Пропал "еръ" в конце слов, остался только в качестве разделительного знака. Большевики разобрались с приставками на "з/с", поменяли окончания в прилагательных и причастиях с "аго-яго-ыя-iя" на привычные нам "-ого-его-ые-ие". Кроме того, вместо "ея" появилось "её".

Нельзя сказать, что реформа была принята единодушно. Как и сегодня, вокруг правил русского языка велись целые баталии. Противники легкой жизни для школьников объяснили свои доводы разными причинами.

Во-первых, экономической. Печатать новые учебники и книги во время гражданской войны многие считали нецелесообразным, кроме того, необходимо было переучить преподавателей и всяких метранпажей с наборщиками.

Во-вторых, отдельные специалисты считали, что трудности, в том числе и орфографические, закаляют людей. Дескать, проблемы студентов. Некоторые преподаватели придерживаются такой точки зрения и сегодня. "Всевозможные правила развивают мозг, учат думать. Исключения тренируют память, ведь их необходимо заучить наизусть. К тому же, все эти сложности - часть наших традиций, которые, с моей точки зрения, нельзя забывать", - разъяснила свою позицию Тамара Большакова, учительница русского языка и литературы одной из московских средних школ.

В-третьих, защитники орфографических традиций вообще и "самой русской буквы" в частности апеллировали к эстетическим чувствам. "Язык наш запечатлевается в благолепных письменах: измышляют новое, на вид упрощенное, на деле же более затруднительное, - ибо менее отчетливое, как стертая монета, - правописание", - писал в начале века поэт-символист Вячеслав Иванов.

Комиссию Луначарского эти доводы не убедили, советские граждане начали писать по-новому. Между тем, не стоит думать, что голоса противников реформы остались не услышанными. "Им удалось отстоять самое главное - "ь" в окончаниях существительных женского рода, - считает преподаватель русского языка как иностранного Ольга Строганова. - "Еръ", в общем, был не нужен, там все понятно. Но если бы убрали "ь" из слов, вроде "мышь", иностранцам было учить наш сложный язык еще труднее. Как бы они поняли, мышь, это он или она?"

"Реформа 1918 года - безусловный плюс, - поделилась мнением заведующая кафедрой русского языка и литературы одного из российских вузов Галина Бырдина. - Ничего страшного не произошло. Реформа была орфографической. Морфемный принцип написания никуда не делся, связь между словами нарушена не была, мы всегда можем проследить этимологию слова".

Попыток реформировать русский язык чиновники не оставляют и сегодня. Если новая двоякая норма употребления слова кофе, в общем, понятна: натуральный - он, растворимое - точно оно, то иные моменты весьма спорны. "За некоторые обсуждаемые нововведения я только "за". Как, например, в случае со слитным-раздельным написанием "не" с наречиями. Логично обосновать эти правила не получается, и разницы, слитно написано слово или раздельно, нет, - пояснила Галина Бырдина. - Совсем иная ситуация одним и двумя "н" в отглагольных формах прилагательных и страдательных причастиях. Сейчас предлагают везде писать одно "н". Это, конечно, проще, вот только понять, какая это часть речи будет невозможно".

Чем окончатся попытки реформаторов, покажет жизнь. Впрочем, глядя на сегодняшние тенденции, похоже, что скоро смешное предложение, не заканчивающееся смайликом, шуткой считаться не будет.