Дзен
Телеграм
Деджан, Вы сейчас в Донецке? Как так вышло?
— Я пришел сюда помочь людям, вернуть долг России — тем добровольцам, которые помогали нам в Сербии и Республике Сербской. Мы им должны, но многие об этом забывают. Я работал в Сочи, потом мне позвонили два парня, которые были с нами [в Сербии — прим. «Ридус» ], и я понял, что пришло время вернуть долг. Я вышел с работы, сел на автобус до Севастополя и потом приехал в Донецк.
А какой мотив? Ведь говорят, что добровольно, идущие на войну, идут воевать исключительно ради денег или жажды насилия…
— Если ты идешь воевать добровольно, денег тебе не платят. Если ты воюешь за деньги, то ты, можно сказать, военный наемник. В сентябре я был в Сербии, был на озере Марадичка (Maradička), завел разговор с рыбаками (я тоже рыбак), они спросили: «Раз денег не платят, зачем едешь?», я спросил у них, всё ли в жизни для них значат деньги, и они мне ответили: «Еще как!». Думаю, тут и продолжать нечего — наш разговор был окончен.
Я отправился туда вернуть долг России. Все началось в Севастополе, потом был Славянск. И сотни раз я себе говорил: «Все, конец, надо уходить». И когда меня первый раз ранили, то я тоже подумал: «Вылечусь, и домой!», но после начала нападения киевскими войсками я вновь пошел в бой. Потом опять я думал, что надо уходить. Но, правда в том, что невозможно бросить своих братьев по оружию, детей, женщин — слишком это тяжело.
Вы «на передовой» с первого дня?
— Я самый «старый» доброволец, что был в наших рядах. С 27 февраля, когда я приехал в Крым, и до сегодняшнего дня. Нас была группа из шести человек, мы поехали сначала в Крым, потом в Славянск — там двое сразу погибли, остальные в дальнейшем погибали по одному либо в бою, либо от ранений.
У вас ранений…
— Три штуки. Первый раз меня ранили близ Саур-Могилы. Поступила информация, что на определенных территориях нет украинских военных — а нам туда нужно было доставить боеприпасы и оружие ребятам из батальона «Восток» рядом с Саур-Могилой, но мы попали в окружение. Вот момент я морально готовился к смерти. Потом сказал своим: «Давайте, ребята, умрем, так умрем». Но мы пробились, и в итоге лишь двое из наших были ранены. Я потом из бронежилета извлек три пули, два ребра были сломаны…
Это было первое ранение?
— Да. Второй раз меня ранили при штурме украинских позиций. Они постоянно обстреливали город артиллерией, и нам это порядком надоело. Зачем молча на это смотреть? Мы решили идти к ним — мы были уверены, что они отступят, ведь они трусливые как кролики. После атаки на их позицию нам удалось забрать у них ящик снарядов — единственный трофей. На следующий день мы ждали «ответа».
Вечером Вучич, еще один серб в составе Армии ДНР, и я, с винтовой с тепловизионным прицелом, остановились на позициях в ожидании украинских войск. Когда мы их заметили, то передали координаты своим, и начался массовый обстрел замеченной украинской группировки. Ночью был туман. К тому же нам дали четырех русских в сопровождение, с которыми мы никогда не выходили в ближнюю разведку…
Когда ты идешь к врагу, то нужно понимать, что рядом с тобой человек, которому можно довериться. У всех четырех ребят были команды на случай начала стрельбы. И мы с Вучичем, продвигаясь к траншее впереди, увидели, что в ней два засели украинца — я прыгнул на одного из них, в темноте все не очень разберешь, и ствол его автомата, видимо, застрял у меня в камуфляже — он выстрелил мне в живот. Мы разобрались с обоими, но я был ранен. Сказал Вучичу: «Уходим, я ранен», а он говорит: «Вместе умрем», я ему: «Какой „умрем“, я не собираюсь умирать, давай просто отойдем назад!». У меня был тепловизионный прицел, поэтому я мог указывать напарнику, куда стрелять, а он в темноте ничего не видел. Наши парни позади не реагировали. Мы решили вернуться к ближним позициям двух русских солдат, но их там уже не было. Мы решили отойти еще дальше — к следующей позиции русских парней, и увидели на этой позиции трех из четырех, а один куда-то пропал. Что делать? Мы начали искать его. А если он ранен? Мне мои раны тоже начинали докучать — уже минут пять прошло. Болело, конечно, изначально, но потом все хуже и хуже… Три парня не хотели никуда идти. Черт с ними. Я и «сумасшедший» Вучич среди украинцев. 25−30 минут стрельбы, но так просто никого не найдешь во тьме — ты же не Бог. И вдруг он появляется «в эфире» и говорит: «Когда началась стрельба, я отбежал назад»…
Третий раз меня ранили в аэропорте. Мы его взяли, но все было совсем не просто, потому что они [украинские войска — прим. «Ридус"] несколько раз пытались его отобрать назад. Их позиции к аэропорту находятся очень лизко. Максимум — километр. Однажды, во время обстрела с их стороны, я вышел на крышу здания аэропорта, чтобы «поработать» по их позициям. Между этажами там давно уже тот момент образовались большие проемы — приходилось бегать по деревянным доскам настилам, и вот в момент моей «перебежки» укры начали обстреливать наши позиции «Градом» — взрывная волна меня бросила, и через секунды я оказался под завалами. Вучич и какой-то русский меня достали. У меня с тех пор проблемы со спиной, тогда я еще повредил плечо, и барабанная перепонка лопнула…
Какие настроения среди людей, воюющих в Донбассе? Они уважают ваше решение воевать вместе с ними?
— Крайне. Тут даже спокойно не пройдешься по улице. Многие люди меня останавливают, чтобы сфотографироваться. Если я захожу в кафе, и мне нужно заплатить за кофе — не позволят. В некоторые кафе я просто не хожу, потому, что стыдно — заплатить хочется…
Штаб ДНР Вас награждал?
— Несколько раз.
Несколько — это сколько?
— Это шесть. Шесть раз тут, два раза в Крыму и еще у меня две особых медали. Смешная ситуация была. Дают команду, одеться по параду, нацепить награды. У большинства по одной, две, у некоторых — три. Так вот, когда бригада «Кальмиус» нуждается в помощи на определенных местах, то меня зовут помочь, когда «Оплот» нуждается в помощи — тоже зовут. И за любую активность или даже, если хотите, подвиг, они приставляют к награде. Заместитель министра обороны ДНР, мой друг с первых дней здесь, говорит: «Где твои медали?», я отвечаю, что ношу только на 9 мая или другие праздники — не каждый же день по городу в них ходить. Он в ответ говорит: «Ну, завтра приходи в медалях». На следующий день я появляюсь с десятью медалями на груди, и он мне: «Что это такое?», я говорю: «Медали. Вы же говорили…», а он вдруг: «Снимай!» [смеется]. Я их больше не ношу с тех пор…
В Сербии вступил в силу закон, который предусматривает наказания для людей, воюющих на стороне иностранных государств. Вы с этим знакомы?
— Да, знаком. И пока государственная власть в Сербии не поменяет свою политику, я возвращаться не собираюсь. Я не позволю им решать что-то за меня. В сентябре я пробыл дома пять дней, и хотел остаться подольше, но мой источник в спецслужбах предупредил: «Тебя арестовывать собираются, у тебя всего два дня есть, чтобы уехать». Хоть далеко не все в исполнительной власти поддерживают поддерживают подобные репрессии, верхушка государства уже продалась Западу…