Читаю новости. «Глава Русской православной церкви патриарх Кирилл заявил, что священнослужителей пытаются опорочить (в том числе распространяя слухи об их богатстве), так как они говорят правду, неприятную «сильным мира сего».

«Когда вы читаете самые ужасные вещи о патриархе, об архиереях, о священниках, помните, что даже капли правды там обычно не бывает. Церковь сегодня не боится говорить божию правду, неприятную сильным мира сего. Если бы священники остановились, то и вся критика в их адрес сразу бы исчезла, и их носили бы на руках. Если священников сегодня на руках не носят, то это доказывает, что они продолжают тихо нести людям божественную правду».

Ага. Я вот вбил в поисковике «Батюшка Mercedes», и у меня вывалилась хренова туча упоминаний об «излишествах всяких нехороших» среди настоятелей РПЦ, упоминаний об уголовных делах в отношении священников, происшествиях, ДТП и прочей лабудени типа «у настоятеля храма украли часы Patek Philippe, iPhone и золотой браслет...».

Даже если отправить по бороде половину сайтов за их явную ангажированность и оставить только те, что не были замечены в подмене фактов, и то набралось «злата-серебра» на бюджет Монголии за десять лет.

***

«Настоятельница Покровского женского монастыря, руководитель гостиниц РПЦ игуменья Феофания приобрела автомобиль Mercedes-Benz S-класса почти за десять миллионов рублей».

© скриншот znak.com

«Роскошь — черта не только некоторых российских священников. Задний дворик Трапезной церкви в Киево-Печерской лавре (въезд туда разрешён лишь духовенству) напоминает скорее элитный автосалон. Журналисты обнаружили там, в частности, массивный внедорожник Honda Pilot (от 45 000 долларов с учётом скидок), BMW X5 (от 100 000), Mercedes-Benz S500 (от 150 000 долларов)».

«Владыка Житомирский и Новоград-Волынский Никодим (УПЦ МП) ездит на Lexus LS (от 120 000 долларов); его руководитель, митрополит УПЦ МП Владимир, как и его давний соперник патриарх УПЦ Киевского патриархата Филарет, передвигается на люксовом Mercedes-Benz S600 Long (от 200 000 долларов). Автомобиль Mercedes-Benz S 500 Long стоимостью от 100 000 обслуживает владыку Павла. А настоятель Десятинной церкви архимандрит Гедеон приезжает на службу на Range Rover Vogue, стоимость которого стартует с 79 000 долларов».

«В сентябре 2019 года арестовали настоятеля Саракташской Свято-Троицкой обители милосердия Николая Стремского. Его вместе с дочерью и зятем обвинили в насилии над несовершеннолетней и развратных действиях в отношении малолетних. Но батюшка был известен и своим автопарком. В давнем эфире ОТР Стремский показал принадлежавшие ему мотоцикл, золотой Mercedes S-класса, Infiniti, Volkswagen Touareg, Hummer H2 с пулеметом на крыше, несколько ретроавтомобилей и карету. Когда репортаж вызвал возмущение общественности, Стремский продал коллекцию ретроавтомобилей и «кукурузник» Ан‑2. Журналиста ОТР Стремский катал на скорости 190 км/ч, а за девять месяцев 2015 года батюшку штрафовали за превышение скорости десять раз. Это выяснилось в ходе расследования уголовного дела, которое Стремскому удалось удачно замять».

«В 2012 году в Москве Mercedes-Benz Gelandewagen с «блатными» номерами А918МО77 под управлением иеромонаха Ильи (Павла Семина) въехал в группу рабочих и автомобиль Skoda. Два человека погибли, обе машины опрокинулись. Семина осудили на три года колонии. Незадолго до ДТП с участием Семина спорткар BMW Z4 экс-духовника Филиппа Киркорова игумена Тимофея (Алексей Подобедов) столкнулся с двумя иномарками. Подобедов сел за руль подвыпившим.

© twitter.com/netstrelka

«В начале 2020 года «Собеседник» писал о частых нарушениях ПДД водителем внедорожника Volvo XC90, стоимость базовой комплектации которого начинается от 4 миллионов рублей. Зарегистрирован автомобиль на митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия (Анатолия Судакова)».

«Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин (Владимир Корчагин) пояснил, что дорогая машина для священника не роскошь, а необходимость. «Расходы себя оправдывают: это вопрос не самоутверждения, а выживания. Если я буду ездить по дорогам на простом автомобиле, то от меня ничего не останется», — сказал митрополит».

Искушение золотом — страшная вещь...

***

В году так в 2007 или 2008 я возвращался на машине из Волгограда. Лето, жара, ровная как стол пустая трасса. Отъехал я от города километров 20 — и вижу, как по обочине идёт монах: чёрная одежда, деревянный посох-палка и армейский рюкзак. Остановился, спрашиваю:

 — Вам куда?

— Иду в Ростов-на-Дону, — отвечает.

Охренеть. До Ростова натурально 500 вёрст на хромой кобыле. Обычно я никогда не беру попутчиков — время сейчас лихое, дорога дальняя — а тут всё как-то само собой остановилось, разговорилось и пригласилось.

Эта была одна из самых интересных моих поездок.

© pixabay.com

Когда я спросил, как к нему обращаться, он ответил: «Называй меня просто брат»... ага, брат, я на «вы» (ему за 60) — а он мне «брат».

Этот монах шел пешком по России из Абхазии, пёхом добрался аж до Енисея, потом ходил по уральским церквям. Собирает миро там, где мироточат иконы. В пути он ведёт дневник (видел его сам). В этом дневнике он описывает, что видел и что слышал, что происходит с ним и с окружающими его людьми, свои впечатления от общения с мирянами. Таких странствующих по нашей стране монахов много. Они потом эти свои дневники сохраняют в библиотеке монастыря, как летопись современности. Представляете? Каждый год идут монахи по России и описывают «наше всё». Это же «Повесть временных лет»!

Надо сказать, что монах был чрезвычайно прост в общении, но непростой в своих суждениях и мыслях. Бросился в глаза его аскетичный образ жизни: простая пища, старая, заштопанная, но чистая одежда. Полное отсутствие золота и каких-либо украшений. Сам он бывший военный, жил в Белоруссии. У него есть сын, офицер-связист. После смерти жены ушел в абхазский монастырь.

Но ещё не всё. Он не просто ушел в монастырь — он уединился и постоянно живёт и молится в своей келье в горах, в диком краю.

— Не страшно? — спрашиваю.

— А чего бояться? Медведи мне не досаждают, — отвечал он. 

Рассказывал, как пару раз ночью видел у себя под пещерой идущих цепочкой людей. Кто это был, он не знает, но сказал, что «добрые люди по ночам в лесу не шастают с оружием»...

© pxhere.com

Спрашивал я монаха, почему он идёт пешком. Дорога ведь дальняя, погода — сегодня жара, завтра дождь. Почему не самолёт, поезд или автобус?

— А у меня денег нет, — говорит. Он даже питается тем, что поднесут в дороге.

— А где спите ночью на пустой трассе? А если дождь? — спрашиваю.

— Если никто не пустил или нет жилища, отойду от дороги, укроюсь армейской плащ-палаткой, помолюсь, скажу: «Боже, ты меня намочил, ты меня и высуши!» — и ложусь спать.

Какие он истории рассказывал о том, что видел за это время... Их хватит на целый приключенческий роман. Были и бандиты на ночной уральской дороге, которые просили батюшку «отпустить грехи» за убитого ими человека (а он отказал: «Не я прощаю — Богу молитесь, он простит!»), были и обманщики, которым он строил кирпичную печку в придорожном кафе (да, он умеет класть печи и камины), а они выгнали его после того, как он закончил, не заплатив. А кафе возьми да и сгори через неделю.

Дело было под осень. Монаха приютила женщина с детьми: дала временный кров, кормила. И он решил отблагодарить её, помочь. Дом у женщины старый, ветхий, и монах решил собрать ей деньги на ремонт крыши. Заработанное на строительстве печи в придорожном кафе он планировал отдать на ремонт дома, но ему не заплатили. А кафе, как я уже сказал, сгорело. Так вот хозяин этого кафе прискакал к монаху в деревню, где его приютили, и просит: «Не губи, прости». Привёз коробку с продуктами и деньги за работу.

— Простили барыгу? — спрашиваю монаха.

А он:

 — Бог прощает, а я помолился за него. Дом поправил семье бедствующей и пошел дальше.

Потом был пост ГИБДД, и я ждал этого монаха минут 40: у него нет российского паспорта, только старый паспорт гражданина СССР.

— А как вы вообще существуете сейчас в России с паспортом СССР? Как границу вообще перешли?  — спрашиваю.

— Вот так и останавливают постоянно, но когда понимают, что с меня взять нечего, сразу теряют интерес и отпускают, — говорит монах. — Денег-то у меня нет...

Привёз я его в Ростов, довёз до нашего кафедрального собора во имя Рождества Пресвятой Богородицы и только собрался уехать к себе домой, как он мне:

— Стой! Давай, брат, я тебя перекрещу, — и достаёт огромный, в 2-3 пальца толщиной деревянный крест. Перекрестил, помолился и говорит:

 — Давай зайдём в храм, расскажу тебе об иконах. Не буду тебя долго задерживать, но отблагодарю тебя тем чем только могу сейчас — знанием.

© Дмитрий Артемьев / wikipedia.org

Заходим в храм, он снимает с себя верхнюю мантию — а он весь обмотан широкими лентами с молитвами. Знаете, это было похоже на киношного революционного матроса, перепоясанного пулемётными лентами. Ленты на поясе, ленты крест-накрест в несколько слоёв — я аж обалдел. Но самое интересное — это то, что случилось сразу же после того, как он снял эту мантию и его увидели прихожане. Через мгновение он уже был в окружении человек 10 — 15: монашки, обычные прихожане, мужчины, женщины. Кто-то задавал вопросы, кто-то пытался взять его за руки. Монах извинился перед этими людьми и подошел ко мне, а потом он водил меня по храму и рассказывал о каждой иконе.

Зачем всё я это вспомнил и рассказываю? Я увидел аскета. Я увидел верующего человека — настоящего «человека веры», и я поверил ему. Поверил его старой, заштопанной одежде. Поверил деревянному кресту. Поверил его пешему странствию по России и армейскому рюкзаку, стоптанным ботинкам и куску хлеба на целый день. Наверное, для меня это и есть настоящий православный батюшка, хотя он и просил себя называть «братом» и по имени. Вот и вся мораль...