Автобус надежды

Москва

Москва

Автобус надежды

48 24 546

08 февраля 2012 Василий Максимов

Дзен

Телеграм

Работа автобуса «Православная служба Милосердие». © Васиий Максимов/Ridus.ru

Старенький автобус ЛиАЗ-677 с надписью «Православная служба Милосердие. Помощь бездомным» на бортах припаркован на задворках Курского вокзала, в начале улицы Казакова. На часах — 21.00. У задних дверей автобуса — очередь, в которой переминаются с ноги на ногу несколько плохо одетых личностей весьма помятого вида. Редкие прохожие при виде этого неприглядного сборища ускоряют шаг. У открытой створки двери сурового вида усатый человек в синей куртке разбирается с «клиентами»:

— Так, что там у тебя, нога болит? Проходи в автобус. Следующий. Что случилось, замерз? Завтра к социальному работнику пойдешь? Точно? Ну ладно, залезай. Следующий. Так, а ты что здесь делаешь? — эта фраза обращена к одтутловатому мужичку в бесформенной камуфляжной куртке, «благоухающему» термоядерным перегаром на всю округу. — Я тебе говорил, чтобы ты больше не приходил? Все, свободен.

— Здравствуйте, я журналист, — пытаюсь привлечь к себе внимание. Человек в синей куртке удивленно поднимает глаза.

— Так чего ты здесь стал? Проходи в переднюю дверь, скоро поедем. А то я же по сторонам не смотрю, думал, еще один подопечный.

Работа автобуса «Православная служба Милосердие». © Васиий Максимов/Ridus.ru

Внутри автобус оказывается разделен на два отсека, разделенных перегородкой с дверью: просторный задний, с обычными сиденьями как в городском автобусе, и небольшой, специально пероборудованный кубрик в передней части. Там уже готовится к очередной ночной смене бригада сотрудников и волонтеров: три медика и водитель. Через пару минут приходит Владислав - так зовут усатого мужчину, руководившего «фейсконтролем» - и дает сигнал водителю. Я сразу пытаюсь лезть с вопросами, но Владислав меня осаживает:

— Подожди. Мы сейчас подъедем к храму, помолимся перед сменой, а потом я отвечу на любые вопросы — времени у нас хватит, вся ночь впереди.

На пару минут тормозим у ближайшей церкви, короткая молитва, и в путь.

— Скажите, а почему вы не пустили внутрь одного из бездомных, того, с перегаром? — задаю, наконец, вопрос, который возник у меня с самого начала?

— Видишь ли, мы работаем с бездомными по следующему принципу — в первую очередь подбираем на улице лежащих на земле, чтобы элементарно спасти их от смерти. А утром, покормив и отмыв, стараемся уговорить их отправиться в социальные службы — выбраться со дна для большинства наших «подопечных», как мы их называем, чрезвычайно трудно, но реальные возможности для этого существуют. Мы подбираем их — кроме крайних случаев, типа замерзающих насмерть, — только получив обещание, что с утра они начнут что-то предпринимать, чтобы изменить свою жизнь. Большинство этих обещаний так и остаются пустым звуком, это неизбежно, но мы стараемся верить. Но вот этот «клиент», про которого ты говорил, он уже всем нам надоел — каждый вечер приходит пьяный, отсыпается у нас ночью, а с утра опять отправляется пить с приятелями, несмотря на все обещания. Наш автобус — не гостиница на колесах. Мы должны проявлять принципиальность, иначе вместо того, чтобы помогать тем, кто действительно нуждается в помощи, мы не будем потакать порокам тех, кому она не нужна.

Работа автобуса «Православная служба Милосердие». © Васиий Максимов/Ridus.ru

Десять вечера. Первая остановка — все тот же Курский вокзал, но с другой стороны, у трамвайного кольца. С двумя ребятами, Дмитрием и Иваном, отправляемся на обход территории. Около вентиляционного отверстия метро (на местном сленге «ветродуй») греется компания. По местным меркам они прилично одеты и даже, кажется, трезвы. Вежливо здороваются, говорят, что проблем нет. И им можно верить. Это местная элита — у вентиляционного отверстия тепло круглый год, и здесь сидят самые крутые парни. Они в курсе всего происходящего, за всем следят, иногда берут к себе под опеку самых слабых и больных членов сообщества бездомных, но свое место никому не уступят. В этом странном микромире свои законы, и, по словам сотрудников «Милосердия», эти законы зачастую гуманнее наших, обычных человеческих взаимоотношений — выживать на холодных улицах в одиночку невозможно.

В районе вокзала на удивление мало бомжей.

— Долго находиться на морозе трудно, да еще и с вокзалов их последнее время гоняет охрана — большая часть бездомных сейчас рассредоточилась вне центра города, они забились сейчас по теплым подвалам и чердакам, другим укромным местам. Ну или на метро катается, пока оно ходит — объясняет Дмитрий.

При выходе из метро, между дверями киряет разновозрастная компания. Один человек валяется на полу. Медики осматривают его, будят, и предлагают пройти в автобус. Сам он, по-видимому, почти ничего не понимает, но вмешиваются дружки:

— Мы Вована не отпустим. Нет так нет — насильно никто никого не забирает, это принцип. Компания остается веселиться дальше, а мы возвращаемся к исходной точке. По дороге нас останавливает пара бродяг — здесь все знают место и время стоянки автобуса. Забираем обоих.

Работа автобуса «Православная служба Милосердие». © Васиий Максимов/Ridus.ru

23.30. Павелецкий вокзал. Обходим все задворки, тщательно осматриваем каждый угол, но никого не находим. Двери закрываются, следующая станция — Киевский вокзал.

Опять идем на обход. Нас сопровождает представительного вида господин с телохранителем.

— Потенциальный спонсор, — негромко объясняет мне Владислав, — Только сомневаюсь, что он им на самом деле станет. Люди такого пошиба слишком привыкли держать все под контролем, а мы работаем самостоятельно, основываясь на многолетнем опыте. Я даже жалею иногда, что о нас узнали — многие норовят вмешиваться и рассказывают нам, как и что мы должны делать. Приводят «своих» бродяг и требуют им помочь. А я же вижу: стоят здоровенные детины, нагло тебе в лицо смотрят, и чуть не смеются. У нас же взгяд хорошо наметан — мы четко видим, кому можно и нужно помогать, а кому - нет. Для кого нищета и бродяжничество — беда, а для кого — удобный и комфортный образ жизни, который они выбрали сами. Трудно в это поверить, но среди бездомных встречаются даже москвичи, у которых есть и жилье, и документы, но им нравится пьянствовать на вокзале. Если их это устраивает, то при чем здесь мы?

Вернувшись к автобусу, обнаруживаем там небольшую очередь неведо откуда взявшихся «подопечных». Все жалуются на разные болячки, обещают с утра заняться своими проблемами. Верится с трудом, но забираем всех. Едем дальше. На Белорусском, Савеловском и Рижском вокзалах пустота, ледяной ветер согнал всех постоянных обитателей улиц и переходов. Клонит в сон, в заднем отсеке посапывают «клиенты».

Три часа ночи, площадь «Трех вокзалов». На улице пусто, но в длинном теплом подземном переходе кипит жизнь. Дешевая водяра льется рекой, громкие голоса. Случайный прохожий поспешил бы отсюда бегом, но ребята из «Милосердия» абсолютно спокойны — их здесь все знают и относятся к ним с уважением. У выхода из перехода нас останавливает относительно прилично одетый и гладко выбритый пожилой человек, говорит, что болит нога. Видно, что ему мучительно больно, он страшно хромает. Сажаем его в автобус.

— Саш, сделай еще кружок вокруг трансвеститов, — просит Владислав. Поймав мой удивленный взгляд, поясняет:

— Там, за насыпью, у вентиляционного люка точка мужиков-проституток. Там раньше звезда была, Земфира. Представь — страшный опустившийся небритый мужик, но в женском платье и шубе из искуственного меха. Сколько раз мы это чудо подбирали! Но уже давно его нет, помер, скорее всего.

Четыре часа ночи.

Снова улица Казакова, начальная и конечная точка маршрута. «Улов» — 14 человек: 12 мужчин и две женщины, одна из которых молода и относительно привлекательна, несмотря даже на опухшее лицо.

— Что теперь?

— Теперь отбой, надо поспать пару часов, а в 6.30 начнем их кормить.

Вся команда рассаживается-раскладывается поудобнее, в заднем отсеке тоже царит сладкий сон, а я ухожу в круглосуточную кофейню бороться с дремотой и отбирать фотографии.

Возвращаюсь в 6.30 утра – бездомные еще спят, а сотрудники «Милосердия» уже снова на ногах. Из больших картонных коробок извлекаются емкости с картофельным пюре быстрого приготовления. В получившуюся смесь докладываются полновесные порции тушенки. По пластиковым стаканчикам разливается сладкий чай. Волонтер Иван убегает в соседний магазинчик и через пару минут возвращается с печеньем — спонсоры сладости не оплачивают, приходится покупать за свои.

Открывается дверь заднего отсека, в нос ударяет волна спертого воздуха, которая моментально перебивает запах еды. «Подопечные» просыпаются и начинают уплетать нехитрый завтрак. К автобусу снаружи тоже подтягиваются бездомные, и тоже получают свою порцию.

7.30 утра. Трапеза окончена – все, и сотрудники, и их подопечные перебираются из автобуса на территорию расположенного поблизости санпропускника и дезинфекционной станции. В этом здании «Милосердие» занимает две маленьких комнатушки, и мы направляемся туда, а бездомные ждут во дворе, откуда их группами ведут на санитарную обработку и в душ. Те, кто нуждается в этом, проходят здесь же медосмотр и получают, при необходимости, направление в больницу. Необходимость такая возникает часто: болезни – непременные спутники нищеты.

– Сейчас еще ничего, но пройдет несколько дней, и вереницей пойдут воспаления легких, обморожения, гангрены. Ну и конечно, туберкулез. – делится опытом Владислав. – А, вот и Николай Маркович освободился. Заходите, Николай Маркович, сейчас мы вами займемся.

Посвежевший после душа пожилой всколоченный мужчина рассказывает свою историю: 61 год, сам из далекого села в Приморском крае, в 1999 году ушел из дома после ссоры с родственниками, несколько дней пешком добирался до Хабаровска, работал у китайцев на полях, потом у них же на свиноферме под Биробиджаном – сбежал («свиней не люблю, грязные они»), за три года добрался до Москвы, и с 2002 года – на Курском вокзале. С перерывами на отсидки. Хочет вернуться в родные края, родственников не осталось, просится в дом престарелых.

– Понятно. Значит, слушайте меня внимательно, Николай Маркович. Сейчас первым делом отправляетесь вот сюда – Владислав протягивает бродяге карту из Яндекса с обозначенным маршрутом. – Это недалеко, не заблудитесь. Подаете заявление о пропаже паспорта, и со справкой ко мне, сюда. А я пока займусь вашим делом.

10.00. Все сотрудники разъехались, им на работу(!). Остался Владислав. Он уже успел связаться с администрацией далекого приморского села, и пробует решить проблему Николая Марковича.

– Это что. У нас тут однажды такой случай был – и смех, и грех. Короче, едем как-то, ну вот как сегодня: ночь, зима, мороз. Видим – сидит замерзает тело, в куцем пальтишке. Лицо темное, опухшее, мычит что-то невнятно – типичный наш «подопечный». Загрузили его в автобус, привезли сюда, покормили, отправили на санобработку, помыли, стали разбираться. Товарищ что мычит ну совершенно нечленораздельное. Но! Прислушались, а это французский. С сильнейшим акцентом, но французский. Выяснили фамилию, имя, гражданство – говорит, что голландский подданный. Ну я звоню в посольство Нидерландов: так, мол, и так, возможно, вашего гражданина подобрали. Они там выслушали без особого энтузиазма, данные записали, пообещали попозже перезвонить. Проходит буквально несколько минут – звонок: «Где он? Мы к вам выезжаем!» В итоге выясняется, что наш друг – полинезиец, проживающий, почему-то, в Вест-Индии на голландских Антильских островах, в Кюрасао. Соответственно, подданный Нидерландов. Профессор – не поверишь – филологии! Был в Москве на научном симпозиуме, выступал с докладами. И вот уже после симпозиума, по дороге из гостиницы «Космос» в Шереметьево умудрился получить по голове. Потерял сознание и все вещи, документы, деньги. Что обычно делает человек в такой ситуации? Правильно, идет в полицию. Вот и он пошел. Но не тут-то было. Нарвался не на тех служителей порядка. Приходит он, значит, к ментам и мычит, а те, радостно: «Чо, чурка, мало получил?» И от души еще ему добавили, а потом выкинули в ближайший сугроб. И вот этот бедолага две недели бродяжничал в зимней Москве, причем регулярно получал по голове. Он говорил, что вначале пытался выяснить, как пройти к голландскому посольству, но от него либо шарахались, либо в очередной раз били по голове, и он это дело бросил. К слову, я не слишком хорошо знаю, как должны выглядеть пожилые полинезийцы, но у него действительно было такое темное опухшее лицо, что казалось, что человек долго и целеустремленно пьет. И еще мычит при этом нечленораздельно – неудивительно, что прохожие от него шарахались. Его счастье, что мы его подобрали. Погоди, полчаса прошло? Надо еще раз в село Яковлевку Приморского края звонить.

10.30. С Яковлевкой договорились. Местный дом престарелых ждет Николая Марковича. На днях этот старый уставший человек, впустую потративший огромный кусок своей жизни на холодных московских мостовых сядет в поезд, который повезет его через всю огромную страну на далекую малую родину.

11.00. Глаза слипаются. Жалею, что не прикорнул на пару часов. Ожидается еще пара «клиентов», судьбами которых надо заняться, но я чувствую, что больше не могу. И решаюсь, наконец, задать главный вопрос, который мучил меня на протяжении всех 11 часов:

– Владислав, но почему вы всем этим занимаетесь? Я понимаю, есть волонтеры, как Иван, например, они по религиозным соображениям помогают ближним, но при этом где-то работают. Но вы штатный сотрудник. Это ведь, наверняка, совсем не большая зарплата, на нее не прожить. Так почему?

– Деньги для меня лично не имеют большого значения. Я военный пенсионер. Не хочу рассказывать о службе, но было много чего. А то, что я делаю эдесь, я бы обозначил предельно просто: я раздаю долги. Я должен очень многим людям в этой жизни, но многих давно нет в живых, других я, по всей видимости, уже не увижу. Поэтому я отдаю долги этим людям. И мне это на самом деле нравится. Пожалуй, больше и нечего добавить.

Мы разрешаем использовать эти фотографии в блогах и СМИ при условии активной ссылки на агентство гражданской журналистики «Ридус»