Бэтмен против Джокера: «Лечебница Аркхем» впервые издана на русском

Литература Образование

30 14 3638

17 октября 2013 Максим Марков

Дзен

Телеграм

«Бэтмен. Лечебница Аркхем: Дом скорби на скорбной земле» © Грант Моррисон (автор сценария), Дэйв Маккин (художник)

На русском языке впервые вышел один из самых популярных графических романов за всю историю жанра - «Лечебница Аркхем: Дом скорби на скорбной земле». Это полная мистических символов и загадочных намёков история о том, как Бэтмен по приглашению Джокера отправляется в сумасшедший дом – чуть было не оставшись в нём навеки. Книга, обязательная для всех поклонников как трилогии Кристофера Нолана, так и вообще нынешних «серьёзных» кинокомиксов.

В лечебнице Аркхем воспламеняется предваряемый Джокером бунт: пациенты захватили заложников и требуют к себе Бэтмена. Дело происходит 1-го апреля – Джокер считает, что это самый удачный момент для того, чтобы одурачить своего извечного врага, содрать с него маску и, возможно, даже оставить подле себя: в конце концов, человек, наряжающийся Летучей мышью, тоже не до конца нормален, если уж честно признать («Я болен? Да ты в зеркало давно смотрелся?» - как восклицает здесь один из персонажей). Бэтмен принимает вызов – и вступает в ожесточённый бой не только с давними противниками, но и со своими потаёнными страхами и комплексами. Параллельно этому в книге рассказывается история самой лечебницы, основанной некогда Амадеем Аркхемом – перенёсшим однажды неимоверно страшную трагедию…

Таков сюжет Гранта Моррисона, разворачивающийся на 128 страницах, оформленных художником Дэйвом Маккиным. Но сам комикс… Нет, всё-таки графический роман – уж слишком велика «Лечебница Аркхем» для маленького словечка «комикс»… Так вот, но сам графический роман – лишь верхушка айсберга, представленного в новом издании. На деле книга состоит из трёх равноправных частей – каждая из которых имеет самостоятельное значение и может восприниматься без опоры на соседние, но именно вместе они производят по-настоящему оглушительное впечатление. Помимо графического романа, соединяющего изображения с репликами героев, это ещё исходный сценарий и обширные комментарии, без которых понимание данной истории будет далеко неполным.

Сужу по себе. Взяв том в руки, я начал, естественно, с самого главного – с картинок. Пролистал их, на бегу сглотнув диалоги, довольно быстро – быть может, за час. «Мм, как-то странно, - подумал я, дойдя до финала. – И что это было?..» Не так-то просто было признаться самому себе в том, что ничего не понял из «обычного» - вернусь к этому слову – «комикса». Но раз уж начал – надо двигаться, и потому на второй приступ я отправился уже с конца, с примечаний, выполненных здесь Кириллом Ивановым на высочайшем научном уровне. Неизменно сверяясь со страницами собственно романа, я уже куда медленнее постигал его невероятные тайны – поражаясь глубине познаний автора и смелости многих его решений (кроме того комментарии подробно представляют всех упоминаемых здесь героев: от комиссара полиции Гордона и Робина до Женщины-Кошки, Крока и Чёрной Маски). Однако, как вскоре стало понятно, не следует останавливаться и на этом – и уже в третий раз я обратился к графике, сравнивая итоговое произведение с тем, с чего всё начиналось: непосредственно с авторским текстом, набранным чёрным шрифтом на белой бумаге. И только после всего этого я с готовностью признаю: «Как же круто!»

И уверенно резюмирую: «Лечебница Аркхем» - это вовсе не стандартный приключенческий сказ о супергероях, это нечто куда большее. Это философская история, насквозь пропитанная древней мифологией, средневековыми преданиями и сверхъестественным мистицизмом, цитатами из Библии и описанием карт Таро, обрядами вуду и отсылками к современной (на тот момент) политике США. В картинах Дэйва Маккина сюрреализм сочетается с сакральной геометрией, масонские символы - с еврейским алфавитом, немецкий экспрессионизм – с кислотными приходами 60-х, леонардовская «Тайная вечеря» - с атмосферой плаката к «Изгоняющему дьявола». Как пишет в послесловии редактор романа Карен Бергер, «именно умелое смешение изобразительных искусств: рисунка, фотографии, скульптуры, коллажей из разнообразных предметов – придало этой запоминающейся и пугающей истории столь образный и правдоподобный вид». Вдобавок ко всему Моррисон активно задействует в своём произведении труды Фрейда, Юнга, Ницше и Алистера Кроули (идеолога оккультизма, каббалистики, чёрной магии и сатанизма), просит соавтора создать «что-то такое, от чего Фрэнсису Бэкону снились бы кошмары», но чаще всего вспоминает об «Алисе» Льюиса Кэррола. Причём ссылается на неё уже в эпиграфе:

«– На что мне безумцы? - сказала Алиса.

– Ничего не поделаешь, - возразил Кот. – Все мы здесь не в своём уме – и ты, и я».

Вот ещё ряд выразительных моментов. Про мальчика, который отбрасывает огромную тень: «Это отсылка к юнгианскому понятию Тени – подавленной и опасной сущности, притаившейся в трясине бессознательного». Про пару ирландских волкодавов, сидящих у постели матери Аркхема: «Тем самым она отождествляется с Гекатой, богиней колдовства и луны». Про Бэтмена, орудующего топором: «Эти картины должны воскрешать в памяти изгнание торгующих из храма, а главное – сошествие Христа в Ад». А вот (совершенно замечательное) про него же, вонзившего себе в ладонь острый осколок: «Это действие отчасти углубляет ритуальный символизм истории. Повторяющийся мотив рыб – связанных с астрологическими Рыбами, соответствующими карте «Луна» - также относится и к Христу, который, в свою очередь, может быть соотнесён с египетским богом Осирисом, чья жизнь и нисхождение в подземный мир сходны с историей Амадея Аркхема». Заканчивает сей пассаж Грант Моррисон необыкновенно бодро: «Точно так же всё в нашей истории отражает и поясняет всё остальное». Ну да.

Вопрос только в том, как понимали всё это читатели самого первого издания романа, увидевшего свет в декабре 1989-го года? Ведь исходный текст был опубликован только к его 15-й годовщине, а подробнейшие примечания - и вовсе уникальный бонус к российскому переводу!.. В сноске отвечает сам автор: «Значительная часть этого подтекста ускользнёт от внимания небрежного читателя, что, впрочем, совершенно не помешало нам сбыть с рук горы экземпляров. Я искренне уверен, что люди эмоционально откликаются на глубинные мифологические схемы, вне зависимости от того, узнают ли они таковые и «понимают» ли их». Но всё же добавляет и более логичное обоснование успеха своего титанического труда: «Скорее всего, нам сыграло на руку в основном то, что наша книга вышла одновременно с неприлично популярным фильмом Тима Бёртона «Бэтмен».

И это предположение кажется в данном случае единственно верным: картина с Майклом Китоном в заглавной роли и Джеком Николсоном в образе Джокера прогремела тогда неимоверно – и понятно желание фанатов тут же купить свежий «комикс», вновь объединяющий двух этих персонажей. Хотя по стилистике и по вложенным смыслам произведения эти очень и очень разные: лента Бёртона при всех своих «опасных моментах» всё равно больше сказка, нежели триллер, в то время как книга – в которой, среди прочего, отрезают голову маленькой девочке – рассчитана исключительно на взрослого, ко всему подготовленного читателя. Если уж сопоставлять «Лечебницу Аркхем» с кино, то скорее не с тетралогией 80-90-х годов, а с недавно завершившейся трилогией Кристофера Нолана – столь же мрачной и столь же суровой. Тем более что легендарная лечебница была задействована в сюжете его первого фильма – «Бэтмен: Начало», а сам графический роман, по некоторым сведениям, послужил одним из источников вдохновения для Хита Леджера, перевоплотившегося в Джокера в «Тёмном рыцаре».

Сам же Грант Моррисон, помимо уже перечисленных источников, черпал вдохновение также в «Психо» Альфреда Хичкока и в «Синем бархате» Дэвида Линча, в знаменитой пьесе Петера Вайса «Марат / де Сад»; особого пересказа у него в сценарии удостаиваются картины «Правящий класс» с Питером О’Тулом и «О, счастливчик!» («мой любимый фильм на все времена») с финальной улыбкой Малкольма Макдауэлла. Его Бэтмен кривит губы как Клинт Иствуд, а один из пациентов лечебницы «похож на развращённого статиста из «Караваджо» Джармена» (сыгранного Шоном Бином). Особо любопытен комментарий автора относительно образа Джокера, который в первоначальном варианте сценария (что подтверждается приведёнными раскадровками) наряжался «певицей Мадонной: чёрное бюстье, колготки с декоративными швами и шнурованные ботинки на шпильках (из клипа «Открой своё сердце»)». Для Моррисона это была ещё одна отсылка к повторяющейся теме Матери, но в процессе работы от этой его идеи пришлось отказаться: решили, что это уже чересчур.

Вычеркнули из окончательного варианта и тему шаманского трансвестизма, убрав, в частности, следующую строчку: «Позже, в уборной, я задыхаюсь и рыдаю, и меня тошнит полупереваренными останками моей семьи»… По мнению Моррисона, «сцена каннибализма должна была показать, что Аркхем, когда разрушается его психика, обращается к врождённым первобытным поведенческим шаблонам», - но по счастью, от столь радикального хода его тоже сообща отговорили.

За скобками остались и многочисленные намёки на бисексуальность Бэтмена. Дэйв Маккин вообще далеко не всегда следует указаниям своего сценариста (отчего тем более любопытно сравнивать две части этой книги) – и, как правило, отказывается от крупных планов главного героя, на которых тот нередко настаивает. Поэтому авторское видение характера Брюса Уэйна становится понятным во многом именно из опорного текста: «…Его поза выдаёт человека, постоянно защищающегося, постоянно ожидающего внезапного нападения. Его тело – крепость из плоти, укрывающая его от опасностей безжалостного мира. Соответственно, он стоит до болезненного прямо. Можно представить себе, что при ходьбе он сжимает ягодицы. Это поза тревожной личности анального типа. Этот Бэтмен – боязливый, запуганный мальчик, научившийся внушать ужас ценой собственной человечности. Он совершенно не способен на сексуальные отношения любого рода».

И далее: «В рамках этой интерпретации Бэтмену не нравятся женщины – женщины слабы, женщины бросают тебя, когда больше всего тебе нужны, женщинам нельзя доверять, женщины всегда тебя подводят. Вот как думает Бэтмен. … Мне лично кажется, что, учитывая трагические события юности и нынешний образ жизни, Бэтмен вряд ли способен поддерживать какие бы то ни было отношения с женщиной». Поэтому Джокеру для того, чтобы смутить своего врага, вовсе не нужен нож – достаточно шлёпнуть того, простите, за задницу («Бэтмен подпрыгивает, словно укушенный ядовитой змеёй»). А образ Глиноликого вполне может трактоваться «как ходячий СПИД»: «Если мы рассмотрим все встречи со злодеями в сопоставлении с различными психологическими состояниями, то это окажется страхом Бэтмена перед сексуальностью как перед чем-то нечистым по сути своей». Вот ведь как. Ну кто бы мог подумать!.. Интересно, имел ли это в виду при работе над образом Кристиан Бэйл?..

«Мстительная, жестокая, кошмарная фигура», - описывает Моррисон своего героя в одной из сцен. «В порыве неудержимой злобы Бэтмен пинком проламывает фальшивую стену и разносит её в щепки. Это основной образ истории – откровение, обретённое посредством разрушения… Жизнью Бэтмена правит насилие». В конечном итоге весь путь персонажа в этой книге сводится, по признанию автора, к трём словам: «Познай самого себя». И ключом к пониманию истории становятся невнятные, как кажется на первый взгляд, рассуждения Безумного Шляпника: «Порой я думаю, что клиника – это голова. Мы все внутри огромной головы, которая видит нас во сне. Возможно, это твоя голова, Бэтмен. Аркхем – это зеркало. А мы – это ты».

Закончить же рассказ о «Лечебнице Аркхем» хочется ещё одной цитатой, которая, как мне кажется, максимально полно вобрала в себя все авторские ожидания в плане будущего читательского приёма. Описывая страшную битву Бэтмена с Кроком, Моррисон указывает Маккину на появившуюся в «кадре» статую святого Михаила, побеждающего Сатану: «Это страшный миг, полный религиозного трепета и той самой мифической мощи, о которой я постоянно твержу. Таинственный источник света придаёт сцене ещё больше духовного напряжения и величия. Одного взгляда должно быть достаточно, чтобы нам захотелось пасть на колени и спрятать лица от ужасающе святой реальности происходящего». Пафосно, конечно, но лучше не скажешь.

См. также:

«Супермен, спаситель мира»