Пять лет назад, в этот день и в это самое время я ехала в пустом купе. Поезд следовал из Константиновки в Москву. Это был билет в один конец. Вскоре поезда домой ходить перестали.

В Константиновку, которая на украинской стороне, я ехала в переполненной маршрутке. Там было несколько детей, а сумок столько, что весь проход был ими заставлен. Когда мы стояли на блокпосту, я смотрела, как над посадкой неподалёку тает чёрное облачко.

«Пережидаем обстрел» — сказал водитель. Дети спали. А я думала, что если прилетит — я не выберусь из-за этих сумок, и никто не выберется.

Я ждала поезд на перроне три часа. Все три часа бродила туда-сюда с чемоданом, мозоля глаза ВСУ-шникам, которые там дежурили. В кармане у меня был билет до Москвы и удостоверение журналиста российского издания.

Наконец, пришёл мой поезд. Под колючими взглядами людей с сине-желтыми шевронами немногочисленные пассажиры забирались в вагоны.

Мой был полупустой, а в моём купе вообще больше не было пассажиров. Когда состав набрал скорость, я пошла за кипятком — и не смогла открыть дверь, её заклинило. Пришлось кричать и стучать.

Вдруг дверь легко распахнулась и я оказалась лицом к лицу с человеком в камуфляже. Через минуту моё купе заполонили украинские солдаты — человека четыре или пять. Так, поговорить.

— Что, вы тоже в Москву? — не удержалась я. Оказалось, им нужно было в Славянск, на следующую станцию. С ними был один солдатик, совсем юный.

 — Как тебя зовут?

— Юра.

— Юра, ты откуда?

— Зи ЛЬвова.

— Юра, ну и зачем ты сюда приехал? Езжай домой, Юра, нечего тебе тут делать…

В Славянске они вышли, а я осталась одна в своём купе. Я ехала в столицу, в которую до того никогда не хотела бы поехать надолго. Ехала напуганная, опустошённая войной, которой не прошло и года. 

Пустое купе, мерный стук колёс. В темных полях и степях не было никакого света, поэтому я смотрела в окно, а видела отражение купе и себя. 

Я боялась думать, что я убегаю. Считала себя предателем. Больно отзывались тексты моих земляков об «уехавших». И хотя они всегда имели ввиду людей, уехавших на Украину, в Киев, я понимала — доля их обиды касается и меня, и всех, кто выбрал русский путь, но не остался. 

Понимаю это. Они правы. Это лишь подстёгивает меня в делах. За всё время Донбасс не перестал быть темой моих разговоров, мыслей и многих поступков. Тут, на большой земле, тоже много работы. Ради моих героических земляков.