Совсем недавно незаметно прошел праздник: 300 лет назад Петр Великий провозгласил создание Российской империи. Мы можем относиться к слову «империя» как угодно, но факт, что все мы сформированы как личности под влиянием этого проекта. В России от него никуда не деться.

На страницах «Ридуса» — продолжение цикла «Рождение империи», посвященного формированию этой идеи и ее реализации на русской почве.

Имперская агрессия

19 ноября 1700 года Карл XII стремительно атаковал вчетверо превосходившие его армию русские силы, осаждавшие Нарву. Итогом боя стал полный разгром войска царя и капитуляция оного. Шведам досталась вся артиллерия. Практически все генералы «московитов» сдались в плен.

Петра с войском не было. Накануне, предвидя разгром, он его покинул. Казалось, что его планы рухнули. Однако именно это и стало началом их реализации.

С советских времен в сознание многих поколений русских людей внедряется мысль, что Отечество наше воевало чуть ли не исключительно в целях обороны. И то и дело вопрос стоял о гибели страны и порабощении нашего народа.

Петр I.© Портрет Петра I кисти Жана-Марка Натье, 1717 год

Но при ближайшем рассмотрении мы обнаружим, что, во-первых, такая угроза за всю нашу историю над страной нависла всего один раз — в 1941 году…

Во всех прочих случаях — да, были попытки оторвать какую-нибудь территорию, поставить в зависимость, ограничить влияние, но вот именно оккупировать и ликвидировать государственность — на такое, кроме Гитлера, никто не покушался в силу явной нереализуемости.

Ну а во-вторых, конечно, много раз наша доблестная армия вела вовсе не оборонительные войны.

Однако совершенно непонятно, почему этого надо стыдиться и каким-то образом скрывать данный факт. На самом деле от такого стыда до практики коленопреклонения перед «обиженными» на манер жертв BLM один шаг. Никогда и нигде не было империй, которые создавались бы в целях просто защиты некой территории. Империя — это всегда агрессия, так или иначе.

Претензия к империи может быть только одна — отсутствие высшего смысла в ее существовании.

Петр такой смысл, безусловно, видел. И для него он состоял, можно сказать, в радикальном переформатировании страны и населяющего ее народа посредством имперского проекта.

Канцлер Петр Шафиров сказал о Петре I: «Сочинил из России самую метаморфозис, или претворение». И, что характерно, определение это дано в его труде «Рассуждение о причинах Свейской войны».

То есть уже современникам первого императора было ясно, да и он этого не скрывал, что из этой войны и благодаря этой войне родилось фактически новое государство.

Война же эта была никоим образом не оборонительной. Но как ее идея пришла в голову царю, который, как мы помним, поначалу ориентировался на долгую борьбу с Османской империей?

Лифляндская интрига

Да, Петр действительно в ходе своей поездки в Европу всячески агитировал коллег-монархов объединить усилия в борьбе с турками. Но довольно быстро обнаружил, что эта тема буквально никого не волнует. Поскольку все крупные игроки уже были в предчувствии войны за испанское наследство, которая и правда вспыхнула через год после Нарвской битвы и длилась долгих тринадцать лет.

Но в этой тревожной обстановке нашлись силы, которые захотели использовать мощь огромной «варварской» страны в своих интересах. Это были курфюрст Саксонии, избранный при поддержке России польским королем, Август Сильный и лидер лифляндских дворян Иоганн фон Паткуль. Они решили «натравить» Петра на Швецию.

Петр, конечно переключился на совершенно нового противника не потому, что ему просто хотелось повоевать (хотя и не без этого), а потому, что понимал: в случае победы он не просто «прорубит окно в Европу», он одним ударом превратит Россию в великую державу.

Тут надо понимать, что тогдашняя Швеция не имела почти ничего общего с сегодняшним «заповедником толерантности» и символом нейтральности. На момент российской агрессии против этой державы Стокгольм был центром североевропейской империи, контролировавшей Балтику и серьезно влиявшей на ситуацию в Европе в целом.

Основу этого могущества заложил блестящий полководец Густав II Адольф. Он прославился своими победами в ходе Тридцатилетней войны (1618—1648). А до этого успел отобрать у России ее прибалтийские владения (Карельский уезд, Ингрию — ижорские и новгородские земли), а у Речи Посполитой — Ригу и Лифляндию. Эти приобретения Швеции были зафиксированы Столбовским миром 1617 года с Россией и Альтмаркским перемирием 1629 года с Речью Посполитой.

Густав II Адольф.© Jacob Hoefnagel

Наследники Густава Адольфа продолжали успешно укреплять Шведскую державу. Крупнейший современный специалист по Петровской эпохе Евгений Анисимов справедливо отмечает: «Целым рядом мирных договоров 1658—1661 годов было признано бесспорное первенство Швеции в Прибалтике и Северной Европе вообще. Во второй половине XVII века империя шведов оформилась окончательно, достигнув зенита своего могущества. Поэтому неудивительно, что накануне Северной войны 1700—1721 годов не было в Европе более миролюбивого государства, чем Швеция, постоянно ратовавшая за сохранение мира, который гарантировал ей неотторжимость владений, протянувшихся от Северного моря почти до Баренцева».

И вот по этому гиганту решили нанести удар обездоленные им соседи.

Одним из инициаторов военного союза против Швеции был выше упомянутый Паткуль. Потомок рыцаря, вассала Ордена меченосцев, он стремился освободить лифляндское дворянство из-под власти Стокгольма. Но никоим образом не желал, чтобы оно угодило «под руку» московского царя. Попросту говоря, он хотел использовать русскую армию как таран и наивно надеялся, что они с Августом как-то сумеют ограничить аппетиты Петра.

«Трактатом необходимо крепко связать руки этому могущественному союзнику, чтобы он не съел пред нашими глазами обжаренного нами куска, то есть чтобы не овладел Лифляндиею. Надобно определить в трактате положительно, что должно ему принадлежать; для сего представить ему всю нелепость доводов, которыми предки его доказывали свое право на Лифляндию, и объяснить историею и географиею, на какие земли могли они простирать справедливые притязания, то есть не далее Ингерманландии и Карелии», — писал предводитель дворян Лифляндии.

Впрочем, о том, что Петр именно «съел» Лифляндию и переименовал ее попросту в Рижскую губернию, Паткулю узнать было не суждено.

Варварство шведов

В ходе во многом им же инициированной войны Паткуль угодил в руки к шведам. С точки зрения Карла XII он, безусловно, был изменником. А значит, заслуживал самой суровой кары. В 1707 году он был подвергнут колесованию.

Вот как описывает действия палача во время этой жуткой казни граф Де Местр.

«Он хватает осужденного, растягивает его члены, привязывает к горизонтальному кресту — тут наступает жуткая тишина, и не слышно уже ничего, кроме хруста переломанных брусьями костей и воя жертвы. Он отвязывает жертву, он влечет ее к колесу; раздробленные члены переплетаются между спицами, бессильно свисает голова, волосы встают дыбом, и открытый рот, словно печь, извергает временами немногие кровавые слова, призывающие смерть».

Стоит отметить, что на Руси, в отличие от просвещенной Европы, такие зверские казни в ходу не были. Случалось при Иване Грозном, конечно, и не такое. Но вообще наши предки не были большими любителями каких-то изощренных мучительств.

Кстати, во время Северной войны шведы отметились и варварским обращением с пленными. После битвы при Фрауштадте, в которой наши полки участвовали в составе саксонского войска, всех выживших после разгрома пощадили, кроме русских. «А которые из солдат взяты были в полон, — сказано в „Гистории Свейской войны“, — и с теми неприятель зело немилосердно поступил, по выданному об них прежде королевскому указу дабы им пардона не давать, и, ругательски положа человека по два и по три один на другого, кололи их копьями и багинетами». Так было истреблено около четырех тысяч обезоруженных русских воинов.

Уроки поражений для слуги отечества

Но вернемся под Нарву, с которой все это многолетнее кровопролитие началось.

Почему же Петр бросил свое войско? С этой сцены, кстати, начинается знаменитый «сталинский» фильм «Петр Первый» 1937 года выпуска.

Уж кем-кем, а трусом молодой царь точно не был. Но в нем было удивительное, парадоксальное сочетание неистового темперамента с ледяной, буквально рациональностью. Когда он видел, что «партия проиграна», он умел воспринять ее просто как суровый урок и немедленно начать извлекать из него выводы.

Из «нарвской конфузии» родилась та самая русская армия, которая в последующие века станет грозой для любого неприятеля. Именно Петр ее «сочинил». Он радикально изменил тактику ведения боя. Принятая со времен Ивана Грозного манера «отсиживаться» за стенами передвижных укреплений «гуляй-города» сменилась умением «по-европейски» сражаться в поле, держа строй, а если надо, умело маневрируя.

Показательно, что Петр для создания своей армии использовал шведские военные уставы того самого победоносного Густава-Адольфа, творца шведской империи.

Но больше того, царь воспринимал армию как модель для государственного переустройства в целом. Из хаотического «московитского» оно должно было стать «регулярным», где у каждого своя роль, свое место. И при этом каждый включен в общий проект.

На вершине пирамиды сам Петр. Но он тоже слуга отечества. Показательно, что само это такое привычное нам слово вводится в русский язык именно Петром. И титул «Отец Отечества», который ему присвоит Сенат, — не какая-то пафосная формула, но чистая правда.

Битва под Полтавой. © Пьер-Дени Мартин

Очень характерна его речь перед Полтавой. Есть мнение, что ее сочинил главный идеолог царя архиепископ Феофан Прокопович. Но, собственно, если в такую связную и совершенную форму эти слова облек и правда он, сама суть, смысл в них бесспорно петровский.

«Воины! Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу веру и церковь. Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ним неоднократно доказывали. Имейте в сражении пред очами вашими правду и Бога, поборающего по вас. А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего».

Но о Полтаве и о том, как и почему название этого украинского города стало синонимом победы, в следующей серии…