Дзен
Телеграм
После «Прелюдий & Ноктюрнов» и «Кукольного домика» вышла «Страна Снов», третья книга «Песочного человека» Нила Геймана. В отличие от первых двух томов это не связанная единым сюжетом повесть, а сборник из четырёх самостоятельных новелл. Сам Гейман объяснял появление подобных «ответвлений» тем, что по ходу работы у него постепенно накапливались интересные идеи, для воплощения которых нескольких выпусков было бы попросту много — но не отказываться же от них по такой пустяшной причине!.. Предвидя скепсис издателей, автор подготовил и маркетинговое обоснование своей задумки:
Рассказы также хороши для того, чтобы подхватить на ходу новых читателей: они не окажутся посредине длящейся истории, а ещё — им придётся заплатить только за один выпуск, чтобы понять, нравится им «Сэндмен» или нет, и получить удовольствие от законченного сюжета.Написавший предисловие к книжному изданию этих выпусков Стив Эриксон метко назвал «Страну Снов» интерлюдией между двумя романами, отметив, что именно она, возможно, «лучше всего передаёт своеобразие „Сэндмена“».
Семнадцатый выпуск легендарного комикса — «Каллиопа» — рассказывает о писателе, утратившем вдохновение уже после дебютного романа. Гейман не только «дарит» ему свой кабинет (воспроизведённый художником по присланным фотографиям «с изумительной точностью», разве что без статуэтки Гручо Маркса), но и описывает словами Рика Мэдока «свой личный ад» — страхи, на самом деле свойственные, наверное, любому пишущему человеку:
Вы хоть знаете, что это такое? Когда сидишь и тупо пялишься в чистый лист? Когда не можешь придумать ни одной приличной фразы, ни одного яркого героя, ни одной новой истории — всё уже пересказано тысячу раз…Однако необыкновенно сложно соотнести эти слова с самим Гейманом, богатство фантазии которого восхищает. Особенно с учётом того, какой выход нашёл он для своего героя: Мэдок выменивает у писателя постарше … музу, которую тот заманил в свои силки более шестидесяти лет назад. Хотя на внешнем виде Каллиопы, музы эпической поэзии, годы, разумеется, не сказались: в сценарии новеллы автор описывает её как пятнадцатилетнюю Брижит Бардо. Несчастная и обманутая, она томится на чердаке, подвергаясь насилию со стороны жаждущего вдохновения творца и моля о помощи не просто давнего знакомого, но отца своего ребёнка…
Упомянутый сценарий приводится в книге в качестве приложения. Его, как и вообще любой сценарий «Сэндмена», сам Гейман называет «письмом к художнику» — в случае с «Каллиопой» оно обращено к Келли Джонсу. Чтение — небезынтересное: во-первых, любопытно, как вообще выглядит сценарий комикса, во-вторых, голый текст особенно интересно сравнивать с готовой новеллой. «Келли, пусть у каждого читателя дрогнет сердце», — представляет Гейман свою героиню; тут либо вспоминаешь свои первые ощущения, либо переворачиваешь страницы и смотришь на картинку снова: дрогнуло, нет?.. После чего размышляешь, не этот ли наказ заставил художника нарушить рекомендацию автора сохранить «недосказанность» в сцене с изнасилованием: тогда как Гейман просил показать её «по возможности тонко, дав волю читательскому воображению», Джонс сделал по-своему, оправдав метку «18+" на суперобложке.
Прикол «Сна тысячи кошек» в том, что кошки, оказывается, верят, что некогда они властвовали над миром — пока среди людей не появился некий бунтарь («аналог Моисея», как подсказывают примечания), призвавший соплеменников управлять своими снами, дабы с их помощью создать «новый мир — мир человеческий»:
Сны придают форму. Каждую ночь они заново создают мир.Самого Морфея, к слову, в этой главе нет, но связь с соседними новеллами очевидна благодаря запоминающимся повторениям: «Ты встретился с Онейросом, тем, кого римляне называли «Придающим форму»; «Привет и тебе, Создатель форм».
Нет главного героя и в «Обличье», четвёртом, завершающем сборник рассказе. Зато в истории о суперженщине Элементаль, способной на всё, но лишённой простого человеческого счастья, а потому впавшей в глубочайшую депрессию, появляется его сестра: просто проходила мимо. Те, кто внимательно следит за изданиями «Азбуки-Аттикус», уже в курсе того, к чему приведёт эта встреча — благодаря отдельному тому, посвящённому Смерти.
Ну, а «Сон в летнюю ночь» неспроста заимствует заголовок у Великого Барда — сам Шекспир и является одним из его центральных персонажей. Здесь становится ясно, о чём именно он беседовал с Сэндменом при первой встрече: заказав — с подробными указаниями — начинающему драматургу две пьесы, в ответ Морфей обещал дать то, «чего он страстно жаждет (иль думает, что жаждет)». И вот актёры дают представление перед весьма необычной публикой:
Ифриты и боггарты. Цверги и кобольды. Гоблины и белые дамы. Келпи и огры. Пикси, и пери, и никсы, и тролли, и эльфийское племя: весь Дивный народ разом.
Грандиозность замысла (отмеченного, к слову, Всемирной премией фэнтези) лучше оценят те, кто знаком с сюжетом собственно классической комедии. Мы же отметим, что работая параллельно над «Книгами магии», Гейман пользуется случаем, чтобы перебросить мостик между двумя изданиями: здесь Титания только знакомится с сыном Шекспира Гамнетом (страдающим, что почти не видит отца, для которого «герои пьес настоящие, а я — нет»), там мальчик уже будет показан в её услужении.
Но более всего могут удивить не текст, не картинки и не вложенные во всё это смыслы, а то, с какой лёгкостью справляется Гейман как со сверхсодержательными, так и с «простыми» историями. Если первая и третья новеллы насыщены событиями и персонажами, то вторая и четвёртая на их фоне вполне могут показаться даже не рассказами, а незаконченными набросками. Но объём при этом — один и тот же, тринадцать разворотов, что можно даже проверить, пересчитав страницы. Превосходное чувство формы, позволяющее одинаково ловко работать с самыми разными замыслами, — ещё одна, наравне с безграничным воображением, черта Нила Геймана как автора графических романов.
А ещё он — несмотря на то, что далеко не все авторы любят самостоятельно трактовать свои работы — в случае со «Страной Снов» лучше всех поясняет смысловое зерно третьего тома:
По сути, мы исследуем роль мифологии в жизни. Поэтому в 17-м выпуске мы наблюдаем мифологию художественного созидания, в 18-м — кошек и роль религии, в 19-м — смотрим на обратную сторону 17-го в том, что касается художественного созидания и цены, которую приходится платить художнику. (А вы-то все, бьюсь об заклад, думали, что мы просто байки травим, а?).
В 20-м выпуске мы вновь обращаемся к мифологии, на этот раз — личной. Ключевыми фигурами предыдущих выпусков «Сэндмена» были творцы (Рик Мэдок, сиамская кошка и Шекспир) и те, на кого они повлияли (Каллиопа, котёнок и Гамнет). В этой истории речь идёт о лузере и о мифологии смерти.
Хотя автор примечаний Михаил Назаренко всё-таки отмечает, что автор «не обязан разъяснять всё. Это — долг комментаторов». И добавляет к основному содержанию книги массу занимательных деталей — например, про «меланезийских туземцев, строящих аэродромы из кокосовых пальм и соломы, чтобы вновь привлечь самолёты, якобы посланные духами предков и перехваченные по дороге белыми людьми» или про то, как Дж. Р. Р.Толкин в 1945-м году предсказал Великую Бурю, пришедшую в Англию в 1987-м, ошибившись всего на четыре месяца и четыре дня.
Ну, а мы подытожим всё вышесказанное словами самого Сэндмена:
Правдивым событиям необязательно происходить. Сны и сказания суть тени правды; они переживут все подлинные дела, когда те рассыплются в прах и утонут в забвении.И его же угрозой:
Тебе нужны идеи? Грёзы? Истории? Ты их получишь. С ИЗБЫТКОМ.