Решение уничтожать санкционные продукты многим пришлось не по вкусу. Петицию с призывом отменить резонансный указ на сайте change.org подписали более 200 тыс. человек.

Впрочем, ответ высшего руководства страны на данные предложения очевиден уже сейчас. Как ранее сообщал «Ридус», пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков пообещал доложить президенту о петиции, отметив при этом, что указ все равно будет исполнен.

Настаивающие на отмене указа мотивируют свои предложения чрезмерным расточительством государства, пускающим под нож бульдозера продукты, которые вполне могли бы оказаться на столе пенсионеров, инвалидов и прочих малоимущих. Кроме того, по их мнению, уничтожение продуктов потребует дополнительных расходов из бюджета, которому и без того хватает нагрузки.

Подобные взгляды разделяют и многие представители законодательной власти. Так, председатель комитета Госдумы по экономической политике Анатолий Аксаков считает идею передать спорную еду нуждающимся вполне здравой.

В то же время «гуманистические» порывы значительной части соотечественников натыкаются на железные доводы экспертов, утверждающих, что решить проблему санкционных продуктов можно только самым жестким образом.

Мера это больше психологическая, — пояснил „Ридусу“ гендиректор экономико-правовой школы ФБК Сергей Пятенко. — Желающих нарушить запрет будет гораздо больше, если они поймут, что в случае неудачи, запрещенные продукты просто завернут обратно.

По словам эксперта, только перспектива полностью лишиться товара охладит пыл нарушителей. «Разумно, что ввели эту меру не одновременно с санкциями, а спустя год, показывая тем самым, что если одна сторона настроена воевать всерьез и надолго, то и другая на попятную не пойдет», — говорит эксперт.

В том же, что это именно война, сомнений сегодня все меньше. Еще во вторник премьер-министр Дмитрий Медведев заявил о намерении российского правительства обратиться к президенту с предложением увеличить список стран, подпадающих под продовольственные санкции. Речь идет о семи государствах, которые на прошлой неделе присоединились к санкциям в отношении Крыма и России. Это Украина, Черногория, Албания, Лихтенштейн, Норвегия и Грузия (которая поддержала только антикрымские санкции).

Впрочем, определенный негативный эффект от продуктового эмбарго все-таки имеет место быть. Главный вопрос в этой ситуации заключается в том, какова его сила. Велика вероятность, что уничтожение санкционных продуктов спровоцирует общее снижение объема поставок продовольствия на российский рынок, что подхлестнет рост цен на продукты питания.

Опрошенные «Ридусом» эксперты не исключают подобного развития событий. В то же время, по их мнению, инфляционный эффект от эмбарго не будет иметь каких-либо критических масштабов.

«Если вклад продовольственных контрсанкций к марту 2015 года, по оценкам МЭР, добавил к годовому показателю Индекса потребительских цен около 2,5% (в марте 2015 годовая потребительская инфляция к марту 2014 года составила 16,9%), то, за счет адаптации экономики, инфляционный эффект от ужесточения эмбарго будет гораздо ниже 1%», — пояснил «Ридусу» финансовый аналитик ИХ «ФИНАМ» Тимур Нигматуллин.

Схожего мнения придерживается и Сергей Пятенко, полагающий, что продовольственный торговый оборот с странами, в отношении которых введено эмбарго, настолько мал, что не окажет существенного влияния на общие инфляционные процессы.

По общему выводу аналитиков, все шоковые факторы — взаимные санкции и резкие скачки валютных курсов — уже отыграны, и в целом тенденция к затуханию инфляции сейчас сохраняется. А это значит, что новых ценовых шоков, обусловленных взаимными санкциями, пока не предвидится. Россия понемногу приспосабливается жить в «военных» условиях, находиться в которых ей, по-видимому, предстоит в течении нескольких ближайших лет.

Независимые прогнозы годовой инфляции также пока близки к официальным. «Если рубль не будет до конца года существенно ослабляться к доллару США и евро, то годовая инфляция вряд ли превысит 13%», — полагает Тимур Нигматуллин. Правда, как замечает Серей Пятенко, прямая обязанность властей — быть чуть более оптимистичными, чем жизнь. Поэтому реальный рост цен обычно оказывается примерно на 1,5% выше официального прогноза.