На пыльной летней улице кудрявый мальчик рисовал коня. Я учился в художественной школе, рисование на улице — прохожим на потеху, называлось красивым словом «пленэр».

На факультете изобразительного искусства красивое слово означало алкоголь, секс и драки с деревенскими на фоне природы, это предстояло узнать мне через несколько лет, а пока я старательно изображал в альбоме кривые деревянные домики, высохшую от жары городскую речку или терпеливо позирующего мне коня.

Ко мне подошел чернявый невысокий человек с синими перстнями, нарисованными на пальцах, внимательно изучил мой рисунок, похвалил меня и спросил, как зовут моего папу. Он очень старался не напугать меня.

— Саша, — ответил я.

— Передай, Коля Армянёнок освободился, — сказал страшный человек, улыбнулся железными зубами и ушёл.

— Коля освободился, — отец обрадовался, мама осуждающе покачала головой, а вечером Армянёнок пришёл в гости.

Первый раз он заехал к хозяину по малолетке и с тех пор, выходя на год-два, всегда возвращался обратно. В краю ссыльных и каторжных этим было никого не удивить, у каждого был родственник, друг или сосед, побывавший в «местах не столь отдалённых».

Мама работала главным ветврачом на птицефабрике, и наш холодильник был всегда забит «чем Бог послал» — розовыми курицами и белыми яйцами. По просьбе отца мама собрала мешок мороженых тушек для гостя, ведь холодильник у Коли дома наверняка был пуст. Честно говоря, я не уверен, был ли у него холодильник. Мужчины пили водку, вспоминая свои истории и общих знакомых.

Когда застолье закончилось, отец велел мне проводить Колю через наш район до моста и проследить, чтобы его друг не потерял мешок по дороге.

По дороге Армянёнок достал пистолет и спросил: «Хочешь, подарю? Пойдём — там девки дают, с балкона постреляем!»

Что дают девки — мне тогда было не особо понятно, а вот чёрный пистолет очень захотелось. Мы шли по улице — пьяный урка с мешком мороженых куриц за спиной, размахивающий волыной, и кудрявый мальчик.

От подарка пришлось отказаться — я понимал, что утром дядя Коля протрезвеет и карета превратится в тыкву. Выпороть меня, скорее всего, не выпорют, но точно проведут воспитательную беседу и, конечно же, заберут пистолет. 

Можно было бы упереться и стоять на своем до последнего — никакого пистолета не брал, и, наверное, дядя Коля его потерял, но врать я еще не научился, да и обмануть моего отца было практически невозможно.

Колю Армянёнка убили малолетки. Запинали толпой в привокзальной забегаловке. Когда-то в любом районе, в любое время суток, любым, испытывающим дефицит общения, достаточно было сказать, что ты его знаешь, и спокойно идти дальше. Но новый век всё обнулил и стёр улицам память.

Говорят, в последнее время Коля сильно выпивал, и чёрного пистолета у него давно никто не видел.

Из нашего (группы 25/17) концерта-спектакля «Умереть от счастья». Это полная версия, в альбоме — отрывок из этого рассказа.