Названные спикером парламента ДНР Андреем Пургиным цифры жертв среди гражданского населения в 6-10 тысяч человек гораздо ближе к реальности, чем цифры всевозможных международных организаций, которые оценивают общее число погибших с обеих сторон в районе 6-7 тысяч человек.

Первенство по лжи, по крайней мере в том, что касается потерь, держат, безусловно, киевские власти. 

Названная буквально перед днем победы цифра в 1,6 тысячи погибших карателей ВСУ, которую озвучил Порошенко, на порядок отличается от тех цифр, которые можно было бы считать нижним порогом реальных потерь с украинской стороны. 

Ополчение, которое летом воевало в иррегулярную войну и несло кратно меньшие, чем каратели, потери, став квази-армией под водительством «военторговских» советников, мало чем отличающихся по степени своей квалификации и пренебрежения к жизням от своих украинских коллег и партнеров, во время зимнего наступления стало нести сопоставимые с карателями потери. Мирное население вообще мало кого беспокоит с обеих сторон.

Кроме того, с украинской стороны нужно указать невероятно высокую пропорцию умерших от ран: даже через год после начала войны медицинское обеспечение у карателей крайне далеко от каких-либо стандартов. Люди, которые по всем показателям могли бы остаться в живых, умирали просто от того, что не доезжали до госпиталей — причем это явление как было, так и осталось (судя по дебальцевским событиям) вполне массовым.

Для мирных жителей основные потери носят, как можно понять, небоевой характер. Хотя прошлым летом основная масса людей погибала от рук карателей, ближе к зиме ситуация изменилась — одной из основных причин смертности в тылу стала смерть от «естественных причин», вызванная голодом, холодом, обострением болезней. Их, понятно, не записывают в жертвы войны, но никак иначе этих людей считать невозможно. 

Собственно, как раз в этой части цифры, названные Пургиным, выглядят недостоверными — видимо, он считал только тех, кто был убит и умер от ран, причем, естественно, речь идет о подтвержденных потерях — то есть, тех, которые были зафиксированы медиками. Людей, которые были убиты в полях и на дорогах, похороненных по балкам и рощам, считать некому.

Почему идет ложь о потерях, можно понять — Киев при всем прессе пропаганды не может в короткие сроки выбить из людей человечность. Если он добился того, что жителей Донбасса запрещено считать людьми, то свои потери все-таки слишком велики, чтобы не ужаснуть даже совсем оболваненных. 

Кроме того, здесь есть и меркантильные соображения — за убитого солдата нужно нести какую-то ответственность, в том числе и социальную, перед его родными, а записывая погибших в пропавшие без вести, можно существенно сократить ненужные расходы: нет тела — нет дела.

Цифры потерь мирного населения Киев тоже не горит желанием ни озвучивать, ни подтверждать — есть европейские и американские союзники, которым не нужно печалить свой электорат, хотя в реальности украинцы для всех них ничем не отличаются от тутси с хутту — да хоть миллионами режьте друг друга, мы только поскорбим вместе с вами. Десять журналистов порно-издания для Европы гораздо ценнее миллиона туземцев где-то на окраине Европы.

В итоге ложь становится ключевым инструментом для всех сторон этой войны. Так проще — пропадают многие неудобные моменты, а когда через пару-тройку пять лет все станет известным, это уже никого интересовать не будет.