В этот четверг фондовые рынки всего мира будут вспоминать черный понедельник — масштабный обвал биржевого индекса Dow Jones, который, по сути, стал первым кризисом современной финансовой системы со времен Великой депрессии. Это случилось ровно 30 лет назад — 19 октября 1987 года. За один день Dow Jones обрушился почти на 23%, пережив исторический рекорд своего падения.

До сих пор нет абсолютной ясности в том, что стало главной причиной катастрофы. Большинство экспертов разделяют технологическую версию. Использование едва вошедших в моду роботов-трейдеров в сочетании с новыми стратегиями минимизации рисков с помощью фьючерсов привело к перегрузке компьютерных систем, многочисленным сбоям и полному хаосу. Усилила стресс нехватка ликвидности в тот день.

Но были и другие предпосылки. Именно они привлекают сегодня повышенное внимание аналитиков. Дело в том, что текущая ситуация сильно напоминает условия, сложившиеся накануне осени 1987 года. И это дает определенный повод для опасений.

Повторение пройденного

Есть как минимум несколько факторов, которые наблюдались на рынке тогда и наблюдаются сейчас. Кстати, они напоминают и о ситуации 1929 года: Великая депрессия тоже началась с резкого обвала стоимости ценных бумаг.

Больше всего тревожит специалистов бурный продолжительный рост фондового рынка. Dow Jones непрерывно рос с 1982 года, и этот процесс ускорился как раз летом 1987-го. За два года, предшествовавшие кризису, индекс практически удвоился. Сегодня американские рынки столь же бурно и безостановочно растут уже семь лет. И многие аналитики давно ждут коррекции, но она все не наступает и не наступает.

Буквально на днях Dow Jones поставил очередной исторический рекорд, преодолев отметку в 23 000 пунктов. Причем это уже четвертый прыжок за очередную тысячу пунктов с начала текущего года.

Бросается в глаза, что рост фондового рынка заметно опережает рост реальной экономики, куда более медленный. Так было и в начале прошлого века, и 30 лет назад. И та же тенденция наблюдается сейчас.

Вновь надулись пузыри на кредитном и ипотечном рынке. В 1987 году этот показатель находился на максимальной отметке. Сейчас ипотечный пузырь немного сдут кризисом 2008 года, но закредитованность американского населения и организаций по-прежнему достаточно велика.

И, наконец, налицо геополитическая напряженность, которая присутствовала и 30 лет назад. Тогда как раз обострилось противостояние США и Ирана, вводились санкции против Исламской Республики. Возникали разногласия у Вашингтона и с другими развитыми странами, в частности с Японией и Германией.

Сегодня американский президент Дональд Трамп вновь «атакует» Иран, бряцает оружием у берегов Северной Кореи, нервируя расположенную неподалеку Японию, и все больше раздражает своей политикой Европу.

Нельзя окончательно сбрасывать со счетов и вероятность новых технических проблем. Хотя после того катастрофического сбоя регуляторы предприняли ряд мер, в частности ввели механизм принудительной остановки биржевой торговли при резких колебаниях индекса, сегодня рынок стал сложнее и фрагментарнее, появилось множество новых торговых площадок и ка­те­го­рий цен­ных бумаг, которые еще ни разу не про­хо­ди­ли ис­пы­та­ния кри­зи­сом.

© pixabay.com

Буря грянет без расписания

«Конечно, нельзя сказать, что раз все эти факторы мы наблюдаем, значит, завтра или через месяц рынок обвалится. Обычно такие события происходят неожиданно, причем иногда в самый неподходящий момент», — отмечает старший аналитик компании «Альпари» Роман Ткачук.

Но если раньше подобные сильные движения на рынках случались раз в 20—30 лет, то сейчас все процессы в принципе ускорились и все события происходят гораздо быстрее, поясняет эксперт. Пара небольших «черных лебедей» уже залетала в экономику в прошлом году, напоминает он, — Brexit и президентство Трампа. Они шокировали рынки, но для экономики последствия были не катастрофические.

Безусловно, предсказать точную дату нового кризиса крайне сложно. «Но предпосылки есть, и схожесть определенная наблюдается. Я думаю, что в перспективе пяти лет подобное событие очень вероятно», — говорит аналитик.

Профессор кафедры финансового менеджмента РЭУ имени Г. В. Плеханова Константин Ордов, в свою очередь, полагает очень возможным падение фондового рынка США уже в начале или в середине следующего года. При этом он не считает подобное развитие событий таким уж трагичным.

«Это созидательное разрушение, — успокаивает эксперт. — В том случае, когда на рынках появляются пузыри, в условиях рыночной экономики они обычно не сдуваются, а лопаются. А пузыри вызывает чрезмерное количество денег, напечатанных американцами, европейцами и японцами. Но с условием того, что у нас в России вообще отсутствует культура инвестирования в акции широких слоев граждан, нам и бояться нечего. Хотя, конечно, это и определяет неразвитость нашего рынка».

© Wikimedia Commons

Мягче, еще мягче!

Есть одно важное отличие текущей си­ту­а­ции от той, что сложилась к середине осени 1987 года, — низ­кий уро­вень про­цент­ных ста­вок. Собственно, именно тот кризис и породил цикличный процесс их снижения / повышения и модель денежно-монетарной политики, которую впоследствии назвали количественным смягчением.

«И с тех пор ФРС США то снижает ставки, то повышает. Каждый цикл повышения ставок приводит к кризисам. У нас сейчас опять период низких ставок, но мы постепенно переходим в фазу их повышения», — напоминает Ткачук.

Возможно, именно оперативные действия главы ФРС Алана Гринспена, который занял этот пост незадолго до событий 19 октября, позволили избежать новой Великой депрессии. Регулятор залил рынок долларовой ликвидностью через массированный выкуп гособлигаций и уже к 30 октября понизил ключевую ставку.

«С тех пор мы и живем в условиях либо мягкой, либо ультрамягкой денежно-кредитной политики со стороны США, — рассуждает Ордов. — Сегодня, конечно, количественное смягчение позволяет поддерживать рынки в относительно оптимистичном состоянии. Но вопрос остается открытым, насколько это может длиться бесконечно. Система уже испытывает явные перегрузки. И во что это выльется, и как — большой вопрос».

Буревестник блокчейна

Кризис 1987 года явился неким предвестником того, что спокойные времена прошли и финансовая система из состояния устойчивого развития, основанного на кредитных ресурсах, перешла в систему, так сказать, опережающего кредитного финансирования, считает Ордов.

«То есть если до этого кредиты позволяли мировой экономике развиваться органически, то теперь они являются неким тросом, за который пытаются все время вытащить потребление, производство, еще что-то. А это не тот мотив, который может являться источником спокойного стабильного развития. Если раньше кредиты были такой повозкой, которая шла за экономикой и, когда надо было, позволяла воспользоваться этими ресурсами, то теперь, к сожалению, телега идет впереди лошади, и это всех очень сильно напрягает», — говорит аналитик.

По его словам, после черного понедельника Гринспену пришлось сменить ультралиберальный подход к регулированию рынков (то есть, по сути, его отсутствие) на более жесткий. При этом финансовые воротилы все-таки выбили для себя право определять направление инвестирования, право стать слишком большими, чтобы лопнуть, и вынудили государство постоянно быть крайним в трудных ситуациях и брать на себя решение проблем частного бизнеса.

«И это как раз предопределило все более короткие периоды стабильности и более частое возникновение новых кризисов, с которыми мы сегодня встречаемся. И это все свидетельствует о разбалансированности системы», — полагает Ордов. Он считает, что кризис 1987 года стал первым признаком того, что текущая экономическая модель себя изжила. И с тех пор мир никак не может найти новую модель устойчивого развития глобальной экономики.

Вместе с тем эксперт допускает, что кардинально изменить экономические принципы может развитие таких технологий, как блокчейн и криптовалюты. Там заложен абсолютно другой принцип финансовой системы.

«Если мы сегодня не представляем, как жить без долга (в частности, 92% американских долларов обеспечены долгом и выпущены только в результате того, что кто-то взял на себя долговые обязательства), то там сам принцип иной. Там нет долгов. Там вы оперируете только теми средствами, которые есть. И это, конечно, может показаться возвращением к золотому стандарту, но только на более высоком уровне», — отмечает эксперт.

Но переход к цифровой экономике все равно не обойдется без потрясений. Эта «революция», скорее всего, будет сопровождаться и падениями рынка, и таким же черным понедельником. «Просто так взять и перейти из одной экономической формации в другую невозможно», — предупреждает Ордов.

Без последствий

Директор Банковского института ВШЭ Василий Солодков с пессимистичными выводами не согласен. «Не думаю, что современная финансовая система себя изжила, — говорит он. — Ее основная проблема заключается в том, что у нас период низких ставок, соответственно, возникает вопрос, каким образом сберегать деньги. И эти деньги идут на фондовый рынок, создают там пузыри. И это достаточно серьезно. Но это не значит, что этот рынок изжил себя. Он необходим, потому что позволяет аккумулировать средства на выполнение тех или иных задач, когда это делается не с помощью государства, как у нас, и потом мы расхлебываем последствия этих решений, а когда это худо-бедно частная инициатива и в основном риск берут на себя частные инвесторы».

Эксперт считает, что обвал американского фондового рынка в 1987 году, в отличие от кризиса 2008 года, по большому счету никак не отразился даже на внутренней экономике США, не говоря уж о мировой. Это не повлияло на экономический рост и на занятость. Да и рынки достаточно быстро восстановились.

«Локальные проблемы есть, но они не такие глобальные. А кризис 2008 года ударил по всем, в том числе и по России, хотя у нас никто в американские ипотечные бумаги не вкладывался. У нас были совершенно иные причины попадания в этот кризис. Они заключались в том, что правительство всеми силами пыталось защитить российскую экономику путем недопущения роста курса рубля. А получили страну, которая, с одной стороны, является крупнейшим в мире экспортером нефти, а с другой — финансирует все свои инвестиции за счет заимствований на зарубежных рынках», — рассуждает Солодков.

Поддерживает его точку зрения и Роман Ткачук. Он разделяет мнение о том, что черный понедельник был результатом технической ошибки. «Рынок упал на 20%, и за следующие два дня 10% этого снижения было выкуплено. И каких-то последствий для экономики не было. Уже через полтора года рынок вернулся на те уровни, на которых был до 19 октября 1987 года», — резюмирует он.