Вид чужой смерти вызывает реальные проблемы в детской психосоматике: малыши перестают спать, начинают капризничать и бояться вечеров, много плачут и ходят в плохом настроении. «Это иные дети, — говорит психиатр с многолетним стажем Анна Портнова, — особенные. У подростков вообще появляется серьезная агрессия, которая может вылиться в неадекватное поведение по возвращении на родину». Анна Анатольевна работает в ГНЦССП им. В. П. Сербского — научном центре психиатрии, занимающемся чрезвычайными ситуациями. Если где-то в городе приключается беда, горячая линия психологической помощи первым делом открывается там.

Эмоциональная поддержка беженцев — важное звено в работе психиатров по ЧС. Анна Анатольевна ездила к беженцам в горы Северной Осетии в 2008 году.

— Несколько тысяч женщин с детьми там были размещены в огромных палаточных лагерях. Мы много общались с детьми. Более девяноста процентов из них нуждались в психологической, а иногда и в психиатрической помощи. (Психология занимается нормальным поведением человека, а психиатрия — всем тем, что выходит за рамки нормы — прим. «Ридуса»). Помню, как разговаривала с мальчиком, и над нами пролетел самолет. Я не реагирую, а он кинулся под кровать: для него это был сигнал о бомбежке.

«Ридус» сохранил для психологического анализа рисунок трехлетней беженки Маши из Украины. Анна Анатольевна не успела взять его в руки: «Ууу, сколько красного…» И правда, резкие алые мазки заполняют оборванный лист до краев.

1 © Евгения Шинковская/Ridus.ru

— А что девочку попросили нарисовать?

— Ничего. Она сама.

Рисунок говорит о высокой внутренней эмоциональной возбудимости, потому что контрастные цвета. Когда красного такое количество, то это цвет агрессии. Как кровь изображена. Ребенок явно в состоянии тревоги находится, еще и так вырван лист неаккуратно… С девочкой явно нужно работать. Я не исключаю, что в детском коллективе у неё возникнут проблемы.

Когда семья вдруг срывается с места и уезжает в неизвестность, ребенка шокируют три вещи: первое — эмоциональное состояние родителей (его влиянию особенно подвержены самые маленькие), затем — переезд из родного дома, и третье — приходится расставаться с любимыми игрушками. Новые покупки частично компенсируют эту утрату, но ведь у беженцев еще и денег обычно нет. Как быть заботливому родителю?

— Ни в коем случае не нужно травмировать его дополнительными рассказами, просмотром новостей, которые у нас изобилуют натуралистичными кадрами… Ничего хорошего нет в том, чтобы увидеть трупы на собственной улице. И нужно больше общаться с ребенком. Радовать, давать сладости. Но не перебарщивать. Мы видели случаи, когда дети спустя два месяца после стресса ничего, кроме конфет, не ели. Важно, чтобы они не набирали вес и не теряли, оставались здоровыми физически, потому что впереди период восстановления.

— А должны ли родители делать вид, что все в порядке? Дети очень чувствительные, от них ничего не утаишь. Родителям будет полезно скрывать свои переживания?

— Вот этого не надо. Ребенку гораздо хуже, когда он понимает, что ситуация тяжелая, но видит нейтральные маски на лицах. Нужно делиться своими переживаниями, говорить о чувствах вместе, но не добавлять тревог извне. В общем, говорить, но без рыданий и заламываний рук. Лучше, конечно, к психологу ходить.

Не подтвердившие свой статус беженцы не могут обратиться за психологической помощью в поликлинику, но есть муниципальные анонимные центры. Такие надо находить и посещать. Проблемы со становлением и социализацией в будущем без обращения к специалисту практически гарантированы. Если кто-то поселился в глуши, то за состоянием ребенка надо наблюдать самостоятельно: смотреть, как он спит, 
как ест, как разговаривает.

2 © Евгения Шинковская/Ridus.ru

— В стрессовых ситуациях дети часто просятся спать в кровать к родителям. Ни в коем случае нельзя отказывать. «Тебе уже пять лет, ты большой», — нельзя так говорить. Или там: «Тебе двенадцать». Им спокойнее так, это снижает уровень тревоги. Значит, нужно разрешить это сделать, потому что ребенок возвращается к своему спокойному возрасту — это то, что мы называем «регрессом», — объясняет Анна Портнова. - Ребенок более уязвим для стресса, у него как будто нет кожи.

Динамику эмоционального состояния ребенка хорошо покажут рисунки. В интернете опубликован ряд пособий, которые помогут сориентироваться в цветных пятнах на творениях своего чада.

Вопрос психологии маленького беженца — одно. Вопрос большой временной семьи беженцев — другое, но не менее важное. Часто они живут многочисленными группами, в этих коммунах по несколько фамилий.

— Если в группе есть авторитетные взрослые, которые создают положительный микроклимат, то это замечательно. Часто бывает и по-другому — возникают конфликты. Кто-то храпит, кто-то себе больше воды налил или с жадностью отнесся к гуманитарной помощи — начинается дележка. Такие вещи естественны для скученного коллектива, рано или поздно появляется провокатор, и все начинает рушиться. 

Наилучший вариант для беженцев — не создавать город в городе на правах иждивенцев, а устроиться на работу и в скорейшем времени разъехаться по съемным квартирам. 

«Для беженцев главное, — говорит Анна Портнова, — это налаживать новую жизнь и понимать, что все всё худшее уже позади».