Ранним утром, напротив моей амбразуры остановился белый автомобиль марки «ВАЗ-21-ноль-шерсть» и «златозубый драйвер» вступил со мной в негоциантские переговоры по поводу приобретения им пачки сигарет «Родопи», с длинным фильтром, разумеется. Чтобы было полезнее для здоровья.

Это был спич минут на семь, во время которого я потерял нить повествования и думал о своем: «П#$%%$, в морге наверное драка будет среди санитаров… Хотя нет, такую сберкассу передают по наследству, это же треть золотого запаса Российской Империи. А мы на белочехов грешили! Не, дома, наверное, плоскогубцами снимут…».

Наконец, покупатель выдохся, и я понял, чего он хочет — гипноз не сработал. Ромал хотел приобрести пачку сигарет несколько дешевле той цены, что была указана на ценнике. Разницу, конечно, вычли бы из моей зарплаты при утренней сдаче товара и выручки, поэтому я был непреклонен.

Тем более, я зарабатывал за ночную смену денежный эквивалент 4−5 пачек «Родопи». С длинным фильтром. Да и вообще, требование беспокойного клиента было несуразное, наглое, вызывающее и настолько безумное, что я, как Громыко, лишь повторял на все лады слово «нет». Минут через пять, экономный автолюбитель понял, что меня не продавить и не согнуть. С каким-то инфернальным холодом он процедил, на восточный манер смягчая букву «Ж»: «Какой ты жжжадный!», — и быстро уехал искать других лохов.

После этой истории я прожил долгую и насыщенную жизнь, но марамойства такого уровня более нигде так и не встретил.

Зато, ровно через месяц, цыганская община свежеобразованной Российской Федерации преподала мне урок качественнейшего заколачивания понтов.

Как водится, ранним утром я возвращался из студенческого геологического лагеря. Автобусы еще не ходили, поэтому я занялся хичхайкерством. Опять «ВАЗ-21-ноль-шерсть», только синего цвета. 

Два брата-акробата из древнего кочевого племени решили пофорсить перед городским студентиком. Их даже не остановило мое полное безденежье, о чем я сразу честно предупредил. По дороге до станции Саблино, мне быстро и красочно описали, как «цыгане здесь всех на болте вертят», «кладут», «унижают». 

В доказательство своих слов, водитель без особой надобности грубо подрезал дряхлый милицейский «бобик», который куда-то плелся ранним утром по своим неказистым ментовским делам. «Бобик» обиженно взревел мотором, засигналил хриплым гудком, но мы уже «сделали его как стоячего» при этом цыгане высовывали головы в форточки, плевались, обидно хохотали и кричали, дословно: «Всех перестреляем! У нас два автомата в багажнике!»... 

У станции Саблино я сердечно поблагодарил добрых ромал, которые чуть не впутали меня в непонятное, сделал два десятка шагов и вдруг услышал сзади скрежет железа, шорох осыпающихся стекол и горестные крики на басурманском языке. Это «бобик», чисто из ответного хулиганства затормозился прямо в «шаху». Крышка багажника встала домиком и распахнулась. 

Я, предвкушая яростную перестрелку, чуть отступил к углу станционного здания. Напрасно. Автоматов не было. И понты в миг исчезли и больше не портили ауру ясного летнего утра. Водитель, которого сразу же, со звонким щелчком, перетянули резиновой дубинкой поперек лба, лежал у заднего колеса искалеченной машины, всхлипывал и повторял, как заведеный: «Нэ бэй! Нэ бэй!». Хотя его никто уже не трогал. Товарища дерзкого водилы, с помощью ободряющих ударов по тестикулам, обучали специальной стойке в полушпагате, с руками на капоте. Мент твердо собрался сделать из него звезду художественной гимнастики, но я не досмотрел урок до конца — пришла электричка. Хотя, основная суть мне была понятна.

В этих двух коротких новеллах — вся суть конфликта в тульском селе Плеханово и способ его разрешения. Есть даже веский повод — покушение на святое — на наш газ. 

Между тем, либероидная пресса уже начала отрабатывать Плеханово, публикуя фоточки в духе «ичкерия-стайл». То есть, страшная как смерть златозубая кошелка в пуховом домотоканном сером платке на фоне зловещей стены омоновских щитов. «За нашу и вашу», «рашизм ни прайдет!»... 

Но, если в 1994 году такое прокатывало и рождало нужные эмоции, то с цыганами ситуация сложная. Мы знаем про них абсолютно все уже лет так триста.