С предыдущей частью этого остросюжетного и трагического дневника можно ознакомиться здесь.

У свекрови мы прожили неделю. Относительно спокойно было только в первые два дня. Люди из соседних подъездов, у кого были машины, уезжали в сторону Бердянска колоннами. Нас оставалось все меньше и меньше, и становилось все тревожнее.

В соседний подъезд к какой-то барышне каждый день наведывался боец из «синих». Этого нельзя было не заметить. Мы рассуждали так: пока барышня здесь, нам ничто не угрожает. Если только боец ее увезет, значит микрорайону капец. И 16 марта во дворе появился упомянутый боец, он помог барышне сложить вещи в автомобиль, и они уехали. 

Вечером того же дня начался ад.

Ту ночь мы ещё провели со стеклами в окнах, хотя заснуть не получилось. Из завода «Октябрь», который от нас совсем недалеко, выбивали засевших там нацбатов. Они с территории завода обстреливали окрестные жилые дома, в ответ бойцы ДНР ровняли с землёй завод «Октябрь». Наш дом сотрясался от каждого залпа, будто бы стреляли в нас.

Рано утром, ещё только светало, жильцы нашего подъезда вышли развести огонь и согреть чаю (все равно не спится), там же у костра находились и мой сын с мужем. Вдруг в наш двор прилетело что-то тяжёлое, от чего у нас посыпались стекла, взрывной волной вырвало двери в квартиру соседей. 

Снаряд упал на противоположном от нас конце двора, однако тем, кто был у костра возле нашего подъезда, тоже досталось. Кому-то осколком порвало куртку, кого-то взрывной волной отбросило. Моему сыну поцарапало нос, мужу — лоб. Вбежали перепуганные, у обоих лица в крови, насколько серьезно они ранены, понять не могут. Повезло: просто царапины.

Сразу после попадания снаряда в наш двор, к нам в микрорайон зашли бойцы в камуфляже и с автоматами. На них не было ни синего скотча, ни белых повязок, и мы не понимали, кто они такие. Догадывались только, что это были ВСУ, потому что одеты они были во что попало. И каски у всех разные, и обуты кто во что, и без бронежилетов. Бойцы забегали в подъезды, прятались в арках, занимали позиции на крышах.

Мы пока что не понимали, что происходит, и были сосредоточены на том, как быстро заделать окна. У нас не было ни полиэтиленовой пленки, ни крагеса, ни инструментов. А за окном тем временем -5 и снежок…

Чтоб закрыть дыры в окнах, нам пришлось сломать одну кровать, одну тумбу, снять дверцы со шкафа и ковер со стены. Пока мы мудрили с окнами, во дворе началась перестрелка. И находиться у окон было опасно (запросто могла пуля прилететь, первый этаж всё-таки), и не заделывать их было тоже нельзя (холодно с дырами вместо окон). Только заделали окно в зале и перешли в соседнюю комнату, как окно в зале обстреляли из автомата! Одна из пуль прошла насквозь и попала в стену. Задержись мы в зале хоть на пару минут, возможно, попало бы в кого-то из нас…

Стрельба во дворе не умолкала, из соседних домов к нам в подъезд бежали люди, чтоб укрыться в подвале. Они говорили, что их выгоняли из квартир украинские бойцы. Заметьте, не предупреждали, что оставаться в квартирах опасно, не эвакуировали, а выгоняли и стреляли вслед, чтоб те бежали без оглядки и не задавали вопросов. 

Сами же бойцы занимали квартиры на верхних этажах. Это было 17 марта. Следующие три ночи и дня мы провели в тамбуре, даже носа не высовывая во двор. Снаружи непрерывно работала артиллерия, во дворе стояла и стреляла украинская бронетехника, дом ходил ходуном, мы сидели и опасались, как бы плиты восьми этажей, что над нами, не сложились и не погребли нас под собой.

В тамбуре было холодно и тесно для нас четверых, двери в обе квартиры уже не закрывались, все стекла были выбиты, со всех щелей дуло. Мы постелили на пол несколько матрасов, обложились подушками, накрылись всеми одеялами, какие у нас были. Сидели одетые и обутые, готовые в любой момент (если повезёт!) выкатиться из тамбура и уйти.

Эти три ночи, конечно, никто не спал. Люди в подвале хором громко молились. Настолько громко, что казалось, они стоят у нас за дверью. Это были молитвы с рыданиями, с причитаниями, как перед казнью. Там люди прощались с жизнью! 

Даже я со своими железными нервами еле сдерживалась, чтоб не заплакать. Тьма, холод, грохот орудий, дом сотрясается и качается, люди в подвале воют, доживём ли до утра — мы не знали.

Утром свекрушка сообщила, что за ночь насчитала «274 бомбы».