Я сперва хотела написать о том, что было со мной дальше, после того, как я сбежала с левого берега. Но подумала, что правильнее будет написать, что случилось с нашим микрорайоном после того, как я ушла.

Ушла я утром 1 марта, а вернулась 24 апреля. Приехала — пришла на Левый, чтоб заделать окна, навести порядок, забрать все документы, деньги, кое-какие вещи, если они ещё остались.

Увиденное поразило меня.

Полностью выгоревшие двух-, четырех- и шестиподъездные девятиэтажки, обрушившиеся дома, гигантские воронки во дворах, зияющие пустотой окон многоэтажки, могилы прямо во дворах, сгоревшие или раскуроченные, сплюснутые, как консервные банки, автомобили, стаи бездомных собак (среди которых и породистые, и не очень) и горы мусора повсюду. Людей меньше, чем в центре, и как-то все скромнее, чем там.

Подхожу к своему двору, узнаю соседей, рада видеть их как никогда! Как самых родных и близких. И они мне рады — собираются вокруг меня, обнимают, плачут.

Начинаем общаться, и я понимаю, что сбежала вовремя. Задержись я хоть на день, даже не знаю, встретилась бы я со своим сыном или нет.

А случилось следующее. Примерно неделю ещё жильцы нашего дома прятались в подвале от обстрелов. А потом украинские бойцы выгнали их из этого подвала. Простите, я не знаю, кто они конкретно, они без опознавательных знаков, только синий скотч на предплечьях. Поэтому мои соседи называли их просто «синие». А у ДНР были белые повязки, поэтому они «белые». На россиянах и кадыровцах знаки отличия были. Их не спутаешь.

Итак, людям приказали покинуть подвал. В квартиры возвращаться тоже запретили. Людям ничего не оставалось, как спрятаться в подвале детского сада, где до этого сидели «синие».

Сами же «синие» обосновались в нашем доме. Взломали квартиры, какие посчитали нужным, взяли то, что им было необходимо, заперли подъезды на лом изнутри, на верхних этажах посадили снайперов, на первом этаже и в подвале находились остальные.

Из жильцов в квартирах остались лишь одна пенсионерка, ухаживавшая за парализованным сыном, и пара безобидных пенсионеров — божьих одуванчиков.

Вокруг шли бои. Никто из наших и носа наружу не высовывал. Это было бы просто равносильно самоубийству. Сидели и дрожали. А пара божьих одуванчиков оказались людьми с большой буквы. Она жгла костер у себя на кухне и готовила нехитрую еду для тех, кто в подвале детсада, а он, рискуя собственной жизнью, носил эту еду в подвал. И так целую неделю. Обычные бабушка и дедушка…

К середине марта наш микрорайон был занят «белыми», которые достали моих соседей из подвала детсада, вывели их тропой через посадку в село Виноградное, затем вывезли в Безыменное в пункт временного размещения. Когда люди вышли из своего укрытия, то окрестностей не узнали. После двух недель постоянных артобстрелов микрорайон превратился в выжженное поле.

Бабушка, у которой был парализованный сын, восемь дней пролежала рядом с его трупом на одном диване, обессилевшая от голода и в надежде дождаться тишины, чтоб выбраться из дому и позвать кого-нибудь, кто смог бы помочь похоронить сына.

Чтоб объяснить, насколько страшной была обстановка, хочу рассказать ещё один случай.

У нас в доме жила неадекватная старушка. Била стекла соседям, писала оскорбления на стенах, со всеми ругалась, даже дралась. Ее не любили. Ещё в феврале она ушла к дочери без намерения возвращаться, но почему-то быстро оттуда вернулась. Посидела какое-то время в одиночестве у себя на шестом этаже, а потом попросилась на первый к людям. Пришла с топором и заявила, что уложит на месте любого, кто сунется в подъезд. Во время очередного обстрела она пряталась в санузле на первом этаже, а утром следующего дня ее нашли там мертвой с топором в руках. Говорят, была абсолютно здоровой и умерла от страха.

Когда в наш микрорайон пришли «белые», люди смогли вылезти из подвалов. И вообще, территория, переходившая под контроль ДНР, считалась безопасной. Так во всем городе было, кстати. Если к вам зашли бойцы ДНР, значит, вы можете расслабиться, перебраться из подвала в квартиру, если она уцелела, заделать в ней окна и сосредоточиться на выживании. Можно было забыть о ночных хаотичных обстрелах из блуждающих миномётов, уже было не так страшно и опасно.

По словам моих соседей, после «белых» приходили ещё кадыровцы и русские. Кадыровцы понравились. Угощали бабушек конфетами и обещали, что скоро все будет даже лучше, чем раньше. Русские делились пайками, были вежливы и немногословны. И те и другие приходили проверить подвал, крышу, чердак и вскрытые «синими» квартиры.

Из тех соседей, кто был эвакуирован в Безыменное, никто не вернулся в Мариуполь. По крайней мере, к тому моменту, когда я вернулась домой.

Поехали дальше, кто в РФ, кто в ЛДНР к родне. Есть у меня также факты, которые не понравятся тем, кто не верит в нечеловечное отношение к нам со стороны «синих». Но я считаю нужным привести их здесь. Мой бывший коллега, мастером у нас работал, был застрелен на месте украинским бойцом за отказ покинуть свой дом.

А моя подруга детства, более месяца просидевшая в подвалах, рассказывала, как «азовцы» прятались вместе с мирными в подвалах, при этом обзывая мирных мясом. Рассказывала и о том, как бойцы кололи себе наркотики, нисколько не смущаясь присутствием мирных. А однажды убили парня за то, что тот позвонил в Донецк своей бабушке.

А вот вам портрет типичного бойца ВСУ, призванного по мобилизации из одной из западных областей. История такая: во дворе сгоревшей многоэтажки люди греют чайник на костре, микрорайон пока ещё под контролем «синих», и один из них сидит с кружкой у костра вместе с нами, ждёт кипяточку набрать. Сидит и то и дело проверяет эсэмэски в своем телефоне. А у нас-то всех и телефоны давно разряжены, и связи нет. Ну, мы и спрашиваем бойца, что он там постоянно в телефоне проверяет. Может, новости какие? Оказывается, боец ждёт эсэмэску от «Приватбанка» о том, что сто тысяч гривен, обещанные Зеленским за каждый месяц службы, поступили на его счёт. Просто как бы уже и месяц прошел, а эсэмэска все не приходит… Конечно же, это связь плохая. Зеленский же не мог обмануть!

— А вдруг всё-таки обманул? — задаём вопрос.

— Ни-и-и-и-и-и! Якщо грошей не дасть, то мы з побратымамы на майдан пидемо та того Зеленського на ножи пиднимемо! Такшо ни, вин це знае и не збреше.

И далее мечтательно так боец сообщает главное: «А от если я загину на вийни, то Зеленський мени 15 мильйонив дасть! Я, як на заробитках був, стилькы николы не заробляв».

— Братан, так тебя же в живых не будет. На фиг тебе тогда те миллионы?!

Нет ответа. И только смотрит на нас как на лохов, которым такой заработок не светит…