Недавно в Москве заказал такси. На телефон пришло уведомление. Обратил внимание на фамилию таксиста. Мой однофамилец — Сергей Царёв. Сел в машину. Молодой, симпатичный парень.

Таксист узнал меня. Заулыбался. Попросил селфи. Сказал, что отправит фото маме. Сказал, что сослуживцы все время его спрашивали — не родственники ли мы.

Пока ехали, рассказал свою историю. Он луганчанин. Работал в милиции. Патрульно-постовая служба. Пошёл в ополчение. Их подразделение накрыли минометами. Он выжил, но осколок попал в горло. Шрам под подбородком от уха до уха.

Реанимация. Полгода в больнице. Уехал из Луганска. Я не спрашивал — почему, потому что это и так понятно.

Сказал, что «когда мы начинали, то не думали, что будет так, как сейчас».

Я согласился. Помолчали.

Общаясь с человеком, которого знаешь много лет, можно практически не использовать слова. Кивнуть головой, понимающе помолчать, одобрительно улыбнуться. Но очень редко бывает так с человеком, которого только встретил. Просто однофамилец, но как родной.

Приехали. Пожали друг другу руки.

Сергей посмотрел мне в глаза и спросил: «Неужели все зря?»

Лечу в самолете. Возвращаюсь из Москвы. Пресс-конференции. Встречи. Министры, депутаты.

Но в голове не это. В голове крутится вопрос, который задал мой однофамилец: «Неужели все зря?»

А ведь сколько тех, с которыми мы начинали — моих товарищей, которые просто не смогут никому задать этот вопрос, потому что не дожили.