Дзен
Телеграм
На интервью Николай Николаевич пригласил нас в студию Skyleaf Eco-TV – нового международного экологического медиапроекта. Это одно из множества направлений работы, в которую погружен этот поразительный человек: преподает в университете, пишет научные статьи и учебники, участвует в волонтерских движениях, с недавних пор задействован в Общественной палате и, конечно, ведет программу «В мире животных». И все это без отрыва от главного – изучения природы. Три дня назад он вернулся из Австралии, где проехал пять тысяч километров, исследуя пустыни этого уникального континента. И это в 77 лет, с еще ноющей после перелома ногой.
Первым делом Николай Николаевич извиняется и просит подождать – ему надо провести какие-то важные переговоры по телефону. Предлагает чай, кофе и одобренную экологами липецкую минералку. Сам он пьет цикорий с обезжиренным молоком. На нем идеально выглаженный пиджак с нежно-зеленым галстуком, на лацкане блестит синий значок «Добрый ангел мира».
Закончив разговор по одному из трех мобильников, которые лежат перед ним на столе, Николай Николаевич сходу признается, что он вегетарианец, но вовсе не потому, что ему жалко животных.
- Так почему же вы вегетарианец?
- А потому, что потребление мяса небиологично, неразумно и неоптимально. Еда должна быть оптимальной, и если мы начнем отбирать еду, которая наиболее подходит человеку, и начнем постепенно отбрасывать все, что менее пригодно, то мяса не останется. Останутся даже не фрукты, хотя они тоже хороши, а овощи, злаки, семена и орехи. Семечки, казинак подсолнечный, кунжутный… мммм! – мечтательно улыбается эколог.
- А морепродукты?
- А морепродукты, я считаю, это пограничная группа продуктов, которые можно потреблять. В кулинарном отношении их даже мясом нельзя считать. На мой взгляд, самое строгое понимание мяса – кулинарное. Потому что с биологической точки зрения мясо – мягкая ткань живого организма. Даже червяка можно мясом назвать, ведь у него есть даже предкосточки, щетинки, которые его укрепляют, держат форму организма, позволяют ползать.
Тут Николай Николаевич пускается в, без шуток, преинтереснейший рассказ о пищеварительной системе земляных червей. Затем плавно переходит к своей поездке в Австралию: тут и гребнистые крокодилы, которые нападают на людей, и безопасные пресноводные (рептилии – его страсть), и знаменитые австралийские скалы, и история континента, и современное положение аборигенов, над которым фактически ставят эксперименты, переселяя их в города.
- Николай Николаевич, вы побывали практически во всех уголках нашей планеты, даже на Северном полюсе. Что вам больше всего запомнилось, где интереснее всего?
- Понятно, что каждое место по-своему хорошо. И я был во многих местах нашей отчизны, еще в предыдущих ее размерах и просторах. Я в основном интересовался животным миром пустынных областей, поэтому мне больше нравилось ездить в Каракумы, Кызылкумы, в Закавказье, где представлены полупустыни. Мне нравилось проводить там все полевые сезоны: и зимние бывали, и весенние, и летние. Еще я очень любою острова, и обычно рассказываю про свои поездки на Маврикий, Тонга, Фиджи, Самоа, Галапагос, Канары. Но вам я скажу с точки зрения географа. Мне нравятся три места: Северный полюс, Южный полюс и Экватор. Представьте себе, что вы стоите на Северном полюсе (на Южном я не стоял, бывал просто в Антарктиде, а до самого Южного полюса очень сложно добраться. Он находится в ледяных горах, и даже летом его достичь очень трудно). Как вы думаете, где у вас будет север, восток, юг, запад? Во все стороны будет юг! Представьте себе глобус: вот широты на нем, вот меридианы, которые идут от Северного полюса к Южному. И Северный полюс как раз та точка, в которой все меридианы сходятся. Так что везде юг. А, если на Южном встать, то соответственно, везде будет север. А что происходит с человеком, который стоит на Экваторе лицом на запад? Сам того не ощущая, он с огромной скоростью несется и проделывает за сутки путь вокруг Земли длиной в 40 тысяч километров. А что происходит с мужиком (ну, или женщиной), который стоит на одном из полюсов? Он проделал всего-навсего один оборот вокруг себя.
Наша беседа прерывается – звонит один из трех сотовых телефонов. Очередное начинание, на этот раз как-то связанное с русской иконой. Закончив разговор, Николай Николаевич рассказывает о том, как увлекся природой. Про своего наставника Петра Петровича Смолина, который научил его любить и понимать природу, изучать и наблюдать. Про своего соратника Петра Второва, с которым они вместе написали первую научную работу, и первый учебник для вузов, еще сами будучи студентами. Про то, как увлечение горами сгубило в итоге его друга – Петр Второв в горах Киргизии наткнулся на захоронение ядреных отходов и получил в результате рак крови. После лирического отступления мы продолжаем интервью.
- Как вы относитесь к тому, что многие вас воспринимают исключительно в качестве ведущего программы «В мире животных»? Вам наверняка часто задают о ней вопросы. Известно, что Леонид Якубович, к примеру, не любит, когда его расспрашивают про «Поле чудес».
- Я Лёнечку хорошо знаю, мне кажется, он несколько лукавит. Если человек делает передачу, и она пользуется популярностью, он не может ее не любить. Наша передача (я никогда не говорю моя передача, поскольку это плод работы многих людей) мне очень дорога. Да и потом, я же не являюсь бессменным ее ведущим. Первым был Александр Михайлович Згуриди, который и музыку подобрал, и заставку замечательную. Причем это все на моих глазах происходило, потому что в первый же год он меня пригласил на передачу. Впервые она вышла 17 апреля 1968 года. А уже в декабре он пригласил меня выступать. Я как раз только что защитил кандидатскую и стал дипломированным ученым, в этот момент он и нашел меня в университете. Сначала, правда, он про меня ничего не знал, а приглашал моего учителя, профессора Чельцова. В 1975 году Згуриди передал передачу Василию Михайловичу Пескову – замечательному журналисту, собкору «Комсомольской правды», писателю-экологу, как он сам себя называл. И вот Песков начал вести передачу, а я выступать у него, а через два года он сказал мне: «Тяжело мне одному вести, Коля, давай вдвоем будем: ты про животных, а я про природу и человека». У него всегда были темы природа и человек: охрана природы, домашние хозяйства, домашние животные, крестьянский двор, истории одомашнивания животных, в общем очень интересно. Этот период с 1977 по 1990 годы я называю Серебряным веком нашей передачи. . А в 90-м году Василий Михайлович сообщил, что едет на Аляску, потом на Чукотку, чтобы писать книгу. И я остался один на передаче. И с 90-ого года до нынешнего времени я уже один ее веду. Двадцать четыре года это много. Вот сейчас появился у меня помощник, двенадцатилетний мальчик, который делает коротенькие сюжеты, мы с ним через "плазму" беседуем. Он дает репортажи из НИИ, зоопарков, питомников, очень интересно. И мне очень помогает. Старательный и работящий парень Алеша Лапин. Он много читает и любит работать. Но ему всего 12 лет. А я бы не хотел вести передачу до тех пор, пока он станет взрослым и примет эстафету. Есть люди, которые могли бы и сейчас меня заменить из выступающих на передаче. Хотя я понимаю, что было бы лучше, чтобы это был Алеша. Но вот, может, в течение года я смогу что-то предложить революционное. Возможно, Алеша будет вести уже детскую страничку, не 6-7 минут, а 10-12, чтобы люди к нему привыкли. И мне полегче будет. Мы знаем целый ряд передач, которые были и кончились в связи с уходом из жизни ведущего – «Клуб путешественников» Юрия Сенкевича, «Очевидное – невероятное» Сергея Капицы. А я не хочу быть ведущим, из-за ухода из жизни которого закончится «В мире животных». Мне хочется, чтобы она воспринималась, не как моя передача, а как передача о животных.
- Раз уж речь зашла о программах. Что вы думаете о современных отечественных документальных фильмах о животных? В последние годы их качество заметно выросло. Скоро российский продукт сможет сравняться по качеству с фильмами «Би-Би-Си»? Чего не хватает?
- Нашим фильмам, как-то даже неловко говорить, не хватает бюджета… Талантливые, опытнее и умелые, преданные делу ребята у нас есть. Но нужен бюджет. Я же работал с «Би-Би-Си». Там оператор приходит со своей камерой, и эта камера – ого-го! Мы еще в советское время начали снимать фильм Soviet Safari, а когда съемки закончились, Советского Союза уже не стало, поэтому мы назвали его «Царство русского медведя». Там вся команда была с «Би-Би-Си», а я только ведущим. Это было в линии сериалов, которые делал Дэвид Аттенборо – лучший английский ведущий фильмов о природе. Я к этому времени с Дэвидом уже был хорошо знаком, мы встречались несколько раз в Бристоле на фестивале документальных фильмов о природе Wild Screen. И Дэвид сказал, что фильм про Советский Союз должен делать Дроздов. Он никогда в России не был, не знает регионов, какие там животные и так далее. Ему возразили, что Дроздов говорит с акцентом. «И хорошо, что с акцентом! Все сразу поймут, что это местный человек, который нам все это рассказывает», - ответил Аттенборо. И шесть серий о нашей стране для англичан в итоге делал я. Спасибо Дэвиду, что уступил. Но какие операторы приезжали! У него камера - еще не все знают, что такая вышла. На «Би-Би-Си» понимают, что камера должна быть не просто новой и хорошей, а одной из лучших в мире, выпущенных только что, со всеми ее возможностями. Как только она чуть-чуть устарела, оператор ее меняет. Вот за два года наш оператор сменил три камеры. А в это же время у нас была одна камера на несколько групп – вы представляете, во что она превращается? А там камера своя, оператор с нее пылинки сдувает, разве что не спит в обнимку с ней. Это такое отношение к оборудованию… А ведь от этого тоже зависит картинка. Преданность работе есть и у них, и у наших. Ребята могут безвылазно сидеть у берлоги медведя неделями. Вот, представьте: известно, что медведица должна вылезти из берлоги где-нибудь в районе 8 марта. А это значит, что надо уже в конце февраля сесть с камерой на склоне напротив, сделать себе зимнюю «избу» и до слепоты смотреть на искрящийся на солнце снег, чтоб не дай бог не пропустить нужный момент. И вот он там сидит – ни костер не разожжешь, ничего, питаешься шоколадками. А приносит материал такой, что смотришь, и прям на тебя медведица идет. А на самом деле он снимал ее с соседнего склона. Ведь, если сесть прямо перед берлогой, то медведица либо вообще не выйдет, либо так поддаст, что мало не покажется. С медведицами шутки плохи. Люди преданные есть, но нужен бюджет и на оборудование, и на сами «посиделки» вот такие. Раньше как было: на съемки партийных деятелей норма пленки была один к пяти, на академиков – один к четырем, на документальные фильмы – один к трем. Потому что академики иногда оговариваются, члены Политбюро всегда оговариваются – их надо переснимать. А с животными, вроде, как сделали, так и сделали, думало руководство. Сейчас, конечно, уже вопрос о пленке не стоит, но вопрос технического совершенствования камер не снят. Сейчас даже триноги такие делают, что она чуть ли не дороже камеры стоит.
- Продолжим тему телевидения. Расскажите поподробнее про Skyleaf Eco-TV. Чем вы здесь занимаетесь, и в чем новаторство этого проекта. Ведь он же, насколько ясно из информации на сайте, призван объединить экологов из разных стран, создать единое информационное пространство.
- В принципе, у нас пока ничего особенного здесь не происходит. Но мы уже снимаем экомарафон. Собираем людей, и они рассказывают о своих достижениях. У нас новый подход. Были передачи, когда люди искали, где и что разлилось, где свалку устроили, где зверей отстреляли, где что-то сожгли. Это можно делать бесконечно – искать экологические нарушения. Но этим должны заниматься Росприроднадзор, департаменты, общества охраны природы, добровольные организации. А мы что будем за ними бегать с камерой и уговаривать что-то сделать? Один из моих учителей так сказал: «Вместо того, чтобы всю жизнь ругать темноту, надо зажечь одну свечу». Если темноту ругать, она начинает яриться, потом радоваться, что о ней рассказывают, потом начинает и к вам прилипать. В итоге она доведет вас до сумасшедшего дома или до инфаркта. И вдобавок у людей это будет вызывать негативные эмоции, чувство отчаяния и безысходности. А я говорю, давайте находить самых лучших людей, которые делают самую чистую воду, которые создают предприятия без выбросов! И люди смотрят и думают: «А ведь можно и так!» Вот мы делали сюжет про мусороперерабатывающий завод под Москвой (его, к сожалению, создали зарубежные специалисты). Загрязненность воздуха у соседней дороги самая большая, во дворе чуть лучше, а самый чистый воздух поступает из трубы этого завода. Люди приходят на экскурсию и спрашивают, не работает завод что ли? Дым из трубы не идет! Так и не надо. Это теплоотвод.
- То есть этот завод и есть та самая свеча, которую ваше телевидение зажигает?
- Именно! Ведь кому-то захочется самому последовать этому примеру. Или чиновник какой-нибудь найдет нарушителя, и скажет, ему – вот как делать-то надо, что ты мне тут рассказываешь, что нельзя без загрязнения?
- Ведь это же проект глобальный, а не только российский. Как это работает?
- Пока мы только на Youtube выкладываем сюжеты. Но сейчас мы в Сочи оборудуем постоянную студию, которая будет связана с Москвой. И будет связь и с другими странами. Мы работаем только первый год, и пока обособленно. Но мы хотим сделать эту связь постоянной. Я еще в 1986 году участвовал в передаче «Всемирное сафари» на «Би-Би-Си». В течение полутора часов из центра в Бристоле Дэвид Аттенборо и Джулиан Петтифер делали включения с разных точек планеты. Вот включение с Аляски, а там белые медведи ходят и про них ведущий рассказывает. У нас была полночь, и я из Останкино держал связь с Камчаткой, рассказывал про моржей, а из Средней Азии нам перегнали материал про сайгаков. Вот мне выделили десять минут, и я пять минут про одних рассказывал, пять про других. На юге Китая в это время был принц Филипп, муж королевы Елизаветы, он там панд показывал. Жак Ив Кусто вещал из своей лаборатории в Монако, а немецкий ведущий Хайнц Зильман в это время был в экспедиции и с Галапагосов рассказал про черепах.
Наша беседа вновь прерывается: возникло очередное неотложное дело. Смотрим на часы и с ужасом понимаем, что мы уже два часа разговариваем, и времени задать все вопросы попросту не остается. Николай Николаевич рассказывает столько всего интересного, что минуты сами собой складываются в часы. Приходит понимание, что передать читателю это ощущение попросту невозможно. Но мэтр возвращается и мы продолжаем.
- На днях вы стали членом Общественной палаты. В каком направлении пойдет ваша работа на этот поприще?
- Первым делом я отказался возглавить комиссию по экологии. Избави Бог! Это еще одна организационная работа в области экологии. Я и так в университете экологию преподаю, на практике мы экологией занимаемся, на телевидении я про экологию рассказываю, в различных акциях я участвую и так далее. И тут опять экология? Нет. Поэтому я записался в комиссию по культуре и искусству. Я не большой специалист в этой области, но тут и не надо иной раз быть специалистом, надо иметь здравый смысл и хороший вкус. У нас сейчас много проблем в области духовного воспитания, особенно молодежи. У меня есть на этот счет много соображений, которые вовсе не требуют какого-то специального образования, а просто общего уровня воспитания и развития. Прямо скажу, мысли у меня довольно консервативного характера. Мне, например, не нравится, когда из классики делают какие-то полуприличные новации. Можно сделать ремейк песни. Но не когда это пьеса или опера, в которую уже вложен многогранный талант различных людей прошлого: композиторов, либреттистов, художников, актеров. Ведь это же оттачивалось многими выдающимися, в хорошем смысле этого слова, художниками прошлого. А потом вдруг возникает новация, которая ломает все привычнее стандарты. Например, эксперименты с оперой. Однажды в Америке мы пошли на мою любимую оперу «Травиата». Музыка та же, но ведь и обстановка должны быть соответствующей, это же определенная эпоха. А на сцене происходит современная молодежная тусовка: люди валяются на полу, смотрят порнографию по телевизору, пьют виски, все с мобильниками. Ну, ребят, вы же классику ставите. К чему все это? Хотите показать это, сделайте свое, но не называйте это «Травиатой».
- К слову о современных подходах. Как вы относитесь к радикальным экологическим движениям, таким, как Peta? У многих людей вызывают недоумение и даже отторжение акции, когда, к примеру, полуголые женщины, измазанные кровью, запираются в клетки и таким образом призывают возлюбить братьев наших меньших.
- Вы уже в своем вопросе сформулировали часть ответа. Бороться за права животных надо, это понятно. Но методы этой борьбы иногда вызывают отторжение. Голые женщины в клетке отнюдь не напоминают о мучениях животных. Да и потом, содержание в клетке животного еще не является мучением. В зоопарке животные живут лучше и дольше, чем в природе, и чаще размножаются. Английский исследователь Джеральд Даррелл (он, кстати, был у нас в России, я ему помогал фильм делать) описывал случай. Сижу, говорит, в Африке осматриваю отловленных животных. Приходит женщина-туристка и начинает: «Господин Даррелл! Вы увозите животных в неволю, вредите им!» А он ей предложил посмотреть за его работой. Берет животное за ухо, и показывает ей. А там напившиеся крови клещи сидят в ряд. Он их берет, и по очереди вытаскивает. «Ведь ему же больно, они кровь из него сосут, а теперь ушко чистенькое», - говорит Даррелл. С другого уха убрал еще выводок. Потом на пузе прыщи помазал. Потом поворачивает животное, смотрит ему в попку, берет пинцет и здоровенного ленточного червя вытаскивает: они когда откладывают яйца, задний конец выводят из ануса животного. Женщина завизжала, мол, ужас какой! «А вот этот червь его бы уморил, а сейчас он чистенький, здоровенький поедет в зоопарк», - отвечает Даррелл.
- Что можно сделать и на каком уровне, чтобы такие явления, как догхантеры и повсеместно заваленные мусором леса перестали быть частью нашей повседневной жизни? Понятно, что природу человеческую изменить нельзя, но чтобы это хотя бы не воспринималось, как обыденность. Экологическое просветление или еще что-то?
- Skyleaf Eco-TV этим занимается. Мы, например, устраиваем марафоны по очистке пляжей. Собираем группу студентов-волонтеров, выдаем им пакеты, костюмы, кепочки, чтобы их не принимали за уборщиков. Не контактируя с отдыхающими, мы собираем мусор, а потом ставим табличку «Не сорите. Мы здесь убрали». Все это проходит весело и жизнерадостно.
- Метод пристыдить и показать собственным примером?
- Можно и так сказать. Или вот на Байкале тропа горная есть, там столько можно собрать всякого. Обычно я как делаю. Вот поднялись мы на фуникулере. Все говорят, поехали обратно на нем же. А я говорю, а вот там тропа есть очень живописная, вниз идет – это же интересно! Уже отошли от фуникулера на внушительное расстояние, и я достаю из рюкзака мешки, раздаю людям и говорю, давайте собирать. Обычно энтузиазма поначалу это не вызывает. А когда к концу маршрута каждый собрал по здоровому мешку, уже понимают, какое дело сделали. Или вот в национальных парках Австралии можно ходить только по тропам, но вокруг них уже нет живности, создается своеобразная зона отчуждения. А люди-то мусор все равно кидают. Я что делаю: беру прозрачный пакет, чтобы видно было, что в нем, и начинаю идти параллельно, собираю мусор, а заодно разглядываю всяких ящерок, жучков, которые под кустами водятся. Появляются охранники, чтобы выписать штраф. А я им показываю пакетик с мусором, мол, волонтер, прибираю тут. А они радуются, благодарят. И я же ведь действительно убираю мусор, а не только делаю вид. И для природы полезно, и мне интересно за животным миром наблюдать.
- Но, это, опять же, собственный пример, волонтерское движение. Этого ведь недостаточно. Должно быть нечто большее. Разве нет?
- Конечно, должно. В Общественной палате можно выдвигать предложения по усилению образования, например, чтобы экология была междисциплинарной научной темой. Есть же экология промышленности, экология сельского хозяйства, экология туризма и так далее. А кроме того, этим можно заниматься через культуру, доносить это до людей не напрямую, а другими путями. И очищение планеты мы сделаем элементом культуры.
На этом нам пришлось завершить нашу беседу – офис Skyleaf Eco-TV уже закрывался, надо было уходить. С пустыми руками нас Николай Николаевич отпускать не захотел и подарил по журналу, естественно, про любовь к природе. Хотел еще диск с русскими и украинскими народными песнями в собственном исполнении подписать для редакции «Ридуса», но оказалось, что при себе у него только коробочка – CD он оставил в машине на другом конце света, в Австралии. Но пообещал подарить в другой раз, пригласил снова посетить студию, уже не для интервью, а просто в гости...