Скоротечный и неудачный мятеж в Турции вызывает все больше вопросов. Почему турецкие военные, имея за плечами многолетний опыт государственных переворотов, в этот раз действовали как неразумные школьники, решившие немного пошалить? Почему восстание оказалось таким корявым и захлебнулось, толком не успев начаться? Какое наказание ждет восставших? И как будут складываться отношения страны с другими государствами?

С уверенностью ответить сегодня на вопрос «что это было?» не сможет никто, да и в будущем, вполне вероятно, многие детали той странной ночи останутся нераскрытыми. Большинство экспертов сходятся в одном: главным бенефициаром случившегося оказался человек, которого собирались свергнуть — президент Турции Реджеп Эрдоган.

Чтоб не пропасть поодиночке

Начало новой недели принесло сообщения о многочисленных арестах военных, судей, чиновников, которые непосредственного участия в мятеже не принимали. Это усилило появившиеся практически сразу после инцидента подозрения в том, что весь переворот был лишь инсценировкой, чтобы окончательно избавить правящий режим от неугодных ему людей. Сторонники данной версии указывают на то, что выявить столько подозреваемых (порядка 6 тысяч человек) всего за два дня нереально. Следовательно, их список был подготовлен заранее. Другие эксперты предполагают, что его фигуранты давно могли находиться «под колпаком» турецких спецслужб.

Чтобы раздавить оппозицию, Эрдогану не нужно было ждать переворота, тем более устраивать его самому — это слишком опасная игра, полагает руководитель аналитического агентства Alte et Certe Андрей Епифанцев. Президент Турции и так уже в течение последних 3−4 лет давил несогласных со страшной силой, преимущественно в армии, а также среди интеллигенции и журналистов.

С другой стороны, именно этот процесс гонений на армию во многом и привел к организации переворота. По некоторым данным, мятеж стал не причиной, а следствием. Заговорщикам поступила информация о том, что на утро 16 июля была намечена масштабная зачистка армии, и они решили сыграть на опережение.

«Количество желающих устроить переворот было таково, что они могли выстраиваться в очередь, и далеко не только армия. Политика Эрдогана встречала серьезное сопротивление со стороны турецкого общества по самым разным направлениям. И его желание превратить Турцию в президентскую республику нравилось далеко не всем», — отмечает эксперт. Он также напоминает, что армия традиционно выступала против вовлечения Турции в активные военные действия в Сирии, а общественность была недовольна гонениями на демократию.

Без чувства локтя

Почему же при таком потенциале восстание оказалось столь неорганизованным и провальным? По мнению Андрея Епифанцева, главную роль сыграло отсутствие поддержки со стороны населения. «Уже после  президентских и парламентских выборов последних было видно, что народ, пусть и с небольшим перевесом, но склоняется в сторону Эрдогана. Достаточно большой кредит доверия в обществе у него все-таки был», — поясняет эксперт.

«За последние годы в Стамбул переехали во множественном числе представители из сельской глубинки, которые поддерживают Эрдогана и его партию», — добавляет научный сотрудник аналитического центра Института международных исследований МГИМО Леонид Гусев.

Кроме того, полагает Андрей Епифанцев, сработал принцип «из двух зол выбирают меньшее»: с одной стороны, Эрдоган — не идеальный правитель, который привел страну к достаточно сложному положению, но с другой — перспектива хунты черных генералов, которые взяли власть неконституционным путем.

Да и в самой турецкой армии присутствует раскол. «Эрдогану и его сторонникам удалось за последние годы уволить из армии тех офицеров, которые были настроены против идей исламизма, и в армию пришла новая генерация, которая довольно лояльно к этому относиться», — напоминает Леонид Гусев.

В результате возможности консолидации, поиска сторонников и вовлечения их в процесс подготовки переворота были ограничены. Заговорщики просто боялись разоблачения. И поэтому не было, например, надлежащей работы в армии. «Ведь армию нужно пропагандировать, как годами делали большевики до февральской, а затем октябрьской революции. Вот здесь этого не было. По сути, они выгнали на улицы солдат, которые не знали, что делать, сами не понимали, что происходит, и народ оказался против них», — рассуждает Андрей Епифанцев.

Удобная фигура

По улицам Анкары и Стамбула еще грохотали танки повстанцев, когда было названо имя организатора заговора — Фетхуллах Гюлен, опальный духовный деятель, проживающий в США. И скорость, с которой отыскали виноватого, тоже вызвала сомнения в том, была ли попытка переворота настоящей. Тем более, что сам Гюлен от подобных обвинений категорически открестился.

Андрей Епифанцев считает, что Гюлен просто очень удобная фигура для политических манипуляций, на которую можно списать собственные ошибки. Если бы Эрдоган признал, что определенная доля турецкого населения настолько недовольна его политикой, что готова пойти на крайние меры, ему пришлось бы взять на себя часть ответственности и организовывать диалог с обществом. Но сама форма правления, к которой он так стремится — мягкая тирания — не подразумевает подобного диалога. И вот здесь возникает та формула, которая и в других странах с ограничением гражданских свобод применяется нередко: я все делаю правильно, но кругом враги — заговорщики, которые все портят.

Скорее всего, США Гюлена не выдадут. Не исключено, что самому Эрдогану это не очень-то и нужно. «Если выдадут, придется организовывать процесс, собирать доказательства. А вдруг он не виноват, а вдруг он сможет оправдаться, вдруг он станет иконой, а если его привезут в Турцию, его сторонники объединяться вокруг него? Это достаточно опасно. А вот когда он там, на него легко валить всех собак. И сам факт невыдачи можно обернуть как доказательство вины», — поясняет эксперт.

Громкие заявления в адрес Вашингтона — всего лишь риторика, которую ожидает услышать турецкое общество, лояльное Эрдогану. На самом деле, обострять отношения с США Эрдоган не будет, уверен аналитик, потому что это не в его интересах.

«Тогда действительно США может захотеть его заменить, и мы столкнемся с организацией нового переворота, уже с участием Америки. Тогда Европа может закрыть границы, а Турция останется одна с беженцами. Эрдогана пристегнут к ИГИЛ, срочно вдруг выяснится, что он действительно торговал нефтью и т. д. Это катастрофические последствия. И вот тогда уже, возможно, народ его не поддержит», — прогнозирует Андрей Епифанцев.

Но скорее всего этого не будет, потому что постепенно агрессивная риторика сойдет на нет, — по крайней мере, в отношении Америки.

Казнить нельзя помиловать

Пожалуй, главным на сегодняшний день все-таки становится вопрос о судьбе восставших. Опять же, почти сразу после подавления мятежа турецкие власти заговорили о возвращении смертной казни. Но такой подход категорически не устраивает Запад.

Ставки высоки, цена ошибки велика. Если начнутся сильные репрессии, тем более казни, это автоматически зачеркнет для Эрдогана любою возможность диалога с Западом и какие-то перспективы в данном направлении. Тогда Турции точно будет закрыт путь в ЕС, и она даже может лишиться членства в НАТО. В этом случае Эрдогану придется искать новых союзников: обращаться либо на Восток, либо на Север. Но это коренная ломка внешней политики, очень серьезные изменения, мандата на которые у него от общества нет.

«Он безбашенный, но не сумасшедший, — дает свою оценку Андрей Епифанцев. — Вот сейчас он получил очень сильный бонус. Он получил новый кредит доверия и, по сути, мандат на проведение своих окончательных конституционных реформ. Зачем ему сейчас давить дальше, перегибать палку, которая зачеркнет его перспективы? Нет смысла».

По мнению эксперта, грозная риторика до реальной смертной казни не доведет. Скорее всего, дело ограничится судебным процессом и серьезными, но не сверхжестокими наказаниями.

При этом определенное похолодание в отношениях с Западом все равно будет продолжаться, и это заставит Эрдогана еще активнее налаживать связи с Россией, — как политические, так и экономические.