Очередь паломников, желающих поклониться мощам Николая Чудотворца в Москве, на второй день увеличилась почти на один километр по сравнению с предыдущим днем.

В первый день, по разным данным, к святыне успели приложиться от 20 до 25 тысяч верующих, при этом они потратили от двух до четырех часов на ожидание в очереди.

Мощи святителя Николая, доставленные в Москву 21 мая из итальянского города Бари, пробудут в храме Христа Спасителя до 12 июля. Затем святыню перевезут в Петербург, где она будет доступна для паломников с 13 по 28 июля.

Подобная религиозная истовость (не хочется употреблять имеющее негативные коннотации слово «фанатизм») характерна не только для православных людей, но и для последователей ислама и вообще для сторонников всех религий, говорит президент информационно-аналитического центра «Религия и общество» Алексей Гришин.

«Москвичей поражает, что в XXI веке находятся десятки тысяч людей, готовых часами стоять в очереди для того, чтобы увидеть останки православного святого. Но что эти десятки тысяч по сравнению с десятками миллионов мусульман, которые ежегодно совершают хадж в Мекку! Или вспомните, какие очереди были, когда по инициативе Рамзана Кадырова в Чечню привозили волосы пророка Мухаммеда. Дело здесь не конкретно в православии или в исламе. Вопрос надо ставить, почему для этих людей настолько значимы эти вещи», — сказал он «Ридусу».

Объяснение этого феномена состоит преимущественно в том, что формальные атрибуты той или иной религии — это просто оболочка определенных чувств, которые испытывают верующие. Оболочки эти разные, зависят от национальных традиций, — но чувства верующих и их мотивации практически одинаковые, подчеркивает эксперт.

«Любая религия выполняет среди прочих компенсаторную функцию. Верующий получает от своей веры то, что он по каким-то причинам не может получить в реальной, земной, каждодневной жизни. Для мусульманина, например, совершение хаджа — это повышение его социального статуса по сравнению с теми, кто в Мекку пока не съездил. То есть людьми, стремящимися во что бы то ни стало прикоснуться к святыне, иногда движет и вполне земной интерес», — говорит Гришин.

И все же меркантильные социальные мотивации стоят далеко не на первом месте для тех, кто простаивает ночи напролет в очереди к святыням.

«Вы посмотрите: в этих очередях ведь далеко не одни темные старушки стоят. Там можно увидеть и людей, явно не одно высшее образование имеющих. Но так устроена психология человека: он больше смерти боится остаться в одиночестве после смерти, извините за такую тавтологию. По мере приближения неизбежного человек начинает искать какую-то зацепку, какой-то мостик, который на смертном одре даст ему надежду, что с последним вздохом он не останется один на один с вечной пустотой. И эта надежда одинаково важна и для неграмотной бабушки из глухой деревни, и для университетского профессора из столицы», — объясняет Гришин феномен очередей к религиозным святыням.