Почти уж 40 лет кануло со смерти Леонида Ильича и завершения эпохи застоя. Знакомой моему поколению по рассказам родителей и облику людей, возмужавших в те годы.

Помнится, как описывали атмосферу, сменившую энтузиазм «оттепели» окоченением.

На полувековом рубеже XX столетия люди были уверены в скором окончательном триумфе СССР и счастливом будущем.

Заряженные воодушевлением ехали на стройки, с задором выступали на собраниях. Для веселых компаний, шагающих по улицам, хорошим тоном считалось затянуть песню, что воспринималось окружающими с одобрением.

Но вскоре заряд бодрости растворился.

Идеалы сохранились, но в красном уголке кабинетов и речевых оборотах делегатов КПСС. На их место пришел трезвый расчет. Граждане осознали, что лозунги хороши для наружного использования, в жизни же первоочередны связи, умение договариваться, быть на хорошем счету.

Двуличие и тонкая нить лицемерия пронизали советское общество от коридоров власти до повседневного обихода.

Порывы души устремились на добычу мебельных стенок, а пределом мечтаний стали автомобиль и гараж.

Можно судить о запахе времени по его отражению в творчестве.

На заре застойных времен братья Стругацкие сочинили памфлет «Сказка о тройке», где невежество бюрократов не мешало воплощению в жизнь чудесного мира абсурдных постановлений. Эльдар Рязанов великолепно передал облик трудовых коллективов в «Гараже» и других лентах. Владимир Бортко уже под занавес ржавеющей эпохи снял «Блондинку за углом», где Андрей Миронов тоскует о космосе в роли «главного по тарелочкам», пока любимая женщина вращаются вокруг мечт о «нержавеющей мойке».

Все в этом мире уже было когда-то, и повторяется вновь, проходя этап спирали с знакомой начинкой в новых условиях.

Но если «николаевское безвременье» запечатлелось в вечности в комедиях Гоголя, то в современности масскульт создает полумертвые произведения в духе «Викинга» и сериалов о распутной жизни великих писателей и современных обывателей.

Конечно, даже и пытаться не стоит смотреть на современность со стороны, история все ещё поставит на свои места. Но ощущение, знаете ли, совсем не то, что в прежние времена.

Сегодня, как и тогда, озвучиваемые на высоком уровне идеалы напоминают выцветший красный флаг, уже не раз жеванный домашними животными, который достают из-за досок в сарае на первомайские торжества.

Все уже не раз внимали тому, что демократия и права человека — наше всё. Но с оговорками на поддержание суверенитета.

Все знают, что от рыночной экономики не убежать. Но с соблюдением национальных интересов.

Многажды слышали и другие обороты, строенные по логике: да, но — не совсем, дающие возможность разуметь разное.

И если на первых порах после 90-х энергичный лидер внушал надежду вне зависимости от образа будущего, то ныне для уверенности нужно большее.

Вообще, теперешний «застой» отличается какой-то нарочитой безыдейностью. Если в 70-е ведомство Суслова не понимало сограждан, но создавало смыслы, разделяемые большинством, а Солженицын, Сахаров и иже с ними держали ответственных сотрудников в тонусе. При этом Высоцкий, Бродский, Астафьев и многие другие запечатлели дух времени в слове, а советский кинематограф выдал череду блистательных лент, до сих пор непревзойденных современниками.

Так же и в «николаевские» годы попечения графа Уварова хоть и не поспевали за бурно меняющимся миром, но мыслящее Отечество заявило о себе «западниками» и «славянофилами», а Герцен с Огаревым задали традицию расшатывать устои из Соединенного Королевства. Русская классика открыла славный путь сочинениями Пушкина, Лермонтова, Гоголя и других литераторов, впоследствии ставших образцами изящной словесности.

И если ранее высокая и низкая культура жили бок о бок, любуясь, иронизируя, и вдохновляясь одна от другой, то теперь массовое творчество подчинило Культуру, оценив востребованность «экспертов» чем-то вроде приглашением на телевизионные ток-шоу.

Да, создаются интересные работы, но, большей частью, на потребу рынку, которому важнее тираж.

Современный застой — он не столько экономический и управленческий, сколько интеллектуальный. 

В стране не только нет образа будущего, но даже нет и стремления к нему. Власть объявила идеалы пережитком прошлого, и творцы принялись работать в маркетинге.

Мало того, что мы живем в годы, когда стабильность переросла в стагнацию — такое бывало и раньше — мы во времени, когда люди перестали желать меняться к лучшему.

Настал час, когда гоголевские ноздревы, маниловы, коробочки оказались живее всех живых. И даже показывают, как правильнее взять от жизни всё, между делом оформив европейское гражданство.