Дзен
Телеграм
Рассказ о повседневной жизни в столице Донбасса. Без упоминаний того, сколько обстрелов было вчера вечером, а сколько сегодня утром.
Все наслышаны, что в Донецке будто бы гуманитарная катастрофа. Есть нечего и воды нет. Это неправда. Водоснабжение, прекратившееся буквально в один час по всему городу, отсутствовавшее более трёх суток, восстановлено. Группа техников под угрозой смертоносного осколочного огня, восстановили коммуникации. Очереди в киоске по продаже воды «на разлив» исчезли.
Что касается стабильной работы коммуникаций, то я говорю про основную многоэтажную часть города. Районы на окраинах остаются в очень неровном положении. То в одном исчезнет свет, то газ. Где-то нет ни того, ни другого по несколько дней. Ещё хуже дело в городах-спутниках, областных населённых пунктах. Коммуникации с Шахтёрском, Горловкой, Иловайском, Ясиноватой нарушены. Очевидно, что туда уже не доставляются регулярно продукты питания, и, тем более, топливо. Именно они, после Луганщины более всего нуждаются в гуманитарной помощи.
Вернёмся в Донецк. Вода, полный ассортимент продуктов питания не пропадали с полок магазинов. Другой вопрос, что торговых площадок открытых осталось немного. Но это простая коммерческая логика: не нужно много магазинов, когда жителей в городе осталось лишь около трети. Да и денег у оставшихся дончан немного: пенсии, зарплаты сотни тысяч людей в Донбассе не получают уже по 2−3 месяца. Потому лежат молочные продукты, колбасы, алкоголь по полкам всё чаще нетронутые.
На местном рынке заняты не более четверти торговых мест. Торговки зовут почти все фрукты крымскими, но не признаются, каким образом товар до них доезжает. Цены держат обычные:
— Покупателей и так нет, зачем нам спекулировать?
Встречаются необычные парадоксы. Например, в центре открылись две кофейни, закусочная, которые ещё более месяца назад закрылись из-за «неблагоприятно обстановки». Здесь, очевидно, дело вот в чём. Жители-то конечно разъезжаются, но те, кто остаются, в том числе молодёжь, по-настоящему устали от войны. И им хочется окружить себя, пусть и иллюзорной, но мирной реальностью. Вот и возвращаются они в места, которые привыкли посещать «до войны». Впрочем, всё это действительно малочисленные мирные. В заведениях этих не встретишь более десяти мирных жителей одновременно.
Два ощущения сопровождают в этом городе. Помимо тревожности из-за частых звуков стрельбы, грохота снарядов: близкого и дальнего, есть ощущение растерянности, одиночества. Пустые улицы мегаполиса выглядят нелепо, противоестественно.
А самым печальным человеком, повстречавшимся мне в Донецке был мужчина, озаглавивший своим портретом данную заметку. Я не спросил его имени. Он, шокированный, потрясённый не мог говорить.
Многие годы он трудился в реставрационной мастерской при краеведческом музее. И вот, он пришёл утром, получив от коллег сообщение о попадании снарядов в здание. Войдя в свой кабинет, он обнаружил только пыль и руины. Он даже не предпринимал попыток раскопать реставрировавшиеся так долго и с любовью исторические предметы (среди них, кстати, и артефакты времён Великой Отечественной). Пока его коллеги по музею доставали из груд бетона то прошитую уже новыми осколками каску советского солдата, то обломки древней посуды, он просто стоял, почти неподвижно, не узнавая ничего вокруг.
Так что, есть ли есть в Донецке — пока не самый главный и не самый трагический вопрос.