Дзен
Телеграм
Если хочешь познать Россию, её прошлое, настоящее и отчасти будущее, не нужно пересекать всю страну. Достаточно приехать на площадь трёх вокзалов в Москве.
В этом густом концентрате из путников, чемоданов, криков носильщиков, запаха вчерашних пирожков и сегодняшней типографии, мельтешащих такси, прибывающих составов и убывающих надежд рождается то, что мы называем моментами эпохи огромной страны.
Сменяющие друг друга с калейдоскопичной скоростью — от господских экипажей и элегантных шляпок, через военные шеренги, колбасные авоськи, коробки с телевизорами Funai и баулы «челноков» до современно одетых людей со спортивными сумками, уткнувшихся в мерцающий гаджет.
Хочешь познать историю России — начинай с её ж/д вокзалов, не промахнёшься.
А для меня эта площадь — ещё и личная история длиной в тридцать лет. Москва и взрослая жизнь начинались в конце 80-х с поезда, привёзшего будущего студента на Казанский вокзал.
Мамина олимпийка, вельветовые штаны по последней провинциальной моде, в руках старый картонный чемодан «привет, 60-е». Такие часто забывали рассеянные пассажиры, и на недавно открывшейся выставке «Станция Россия» можно поискать свой, если помните по приметам.
Вход, кстати, бесплатный, открыто 10:00—21:00 ежедневно, Царская башня Казанского вокзала.
Сюда я попал во время очередного ностальгического похода по местам «боевой славы» лихой юности. Да-да, вся муть начала 90-х не миновала и меня, одинокого и озлобленного подростка в большом неумолимом городе.
Вокзалы стали моим приютом, иногда на бездомную ночь, и тем интереснее сравнить разные отрезки этого бытия: от последней поездки и смерти Льва Толстого на станции Астапово до ночных проверок документов и поедания тухлой курицы на Ленинградском, о чём я никогда не забуду.
Площадь трёх вокзалов в ту пору напоминала большой торгово-криминальный улей. Молодёжь со всего Поволжья стекалась сюда, ночевала и промышляла мелким разбоем.
Прямо у входа, вот на этом парапете, сидели «широкоштанники», высматривающие очередную жертву.
Награбленное сдавали на пятачке у Ярославского вокзала, где стояли глухо тонированные «мерсы» с красноречивой надписью «куплю ВСЁ».
Чуть дальше, у выхода на перроны «Ярика», продавали сизые пирожки-пальчики с капустой за 15—25 копеек, и работали лучшие бригады напёрсточников. Я брал два горячих пирожка, пахнущих сытным пережаренным маслом, и наблюдал за игрой.
Однажды ко мне подошёл громила и приказал проваливать, пока не получил под ребро. Я ему поверил, серьёзные были люди. Сейчас на этом месте обслуживают гостей столицы, с совсем иными намерениями. Москва становится добрее?
На соседней площади, где выход из метро соседствует с Ленинградским вокзалом, не было никакого памятника.
Зато днём велась торговля с ящиков, а поздними вечерами из отходов жгли костры и играл настоящий оркестр. Так музыканты справлялись с рыночными реформами.
Музыка, тепло и блики огня собирали бомжей и горьких пьяниц со всех окрестных притонов. Они танцевали со стеклянными глазами, столь необычно и обречённо, что я называл это «танцем смерти».
Где сейчас те бомжи из электричек, бог его знает. Растворились в километрах и новом времени без остатка. Вместе с ними ушёл очередной момент эпохи, и я ищу его на огромном выставочном панно.
Чего тут только нет. Словно вся Россия проезжает от первого павловского «воксала», где кружили бальные танцы, до макета ультрасовременного сочинского ТПУ в Олимпийском парке.
Чтобы проехать из конца в конец, не нужно семи дней, как в поезде Москва — Владивосток. Можно просто посидеть наедине со своими мыслями, глядя в окно виртуального поезда.
Ндаа, чего мы только не творили на Казанском… Сейчас он совершенно не похож на себя, образца четвертьвековой давности.
Вдоль стен расположились закусочные. Раньше здесь работали кассы, люди давились в очередях, «билетов нет», и сновали мутные личности, предлагавшие любое направление за две стоимости.
Позже на перронах появились дюжие молодцы, стригшие деньги с «челноков», перевозивших баулы. Я тоже перевозил, и поэтому пользовался подземным переходом, ведущим прямо к поезду.
Сейчас редко у кого увидишь больше дорожного чемодана на колёсиках, молодёжи не объяснишь принципы перемещения товаров. Например, однажды в легендарном поезде Москва — Душанбе таджики умудрились перевезти разобранный трактор, чем жутко потом гордились.
А мы, криминальные подростки, ездили в Питер на «гастроли». Отбирали у петербуржцев последнее, за что мне на том свете уже уготована камера 666.
Это моя любимая часть выставки. Автоматические ячейки демонтированы и привезены с Московского вокзала Санкт-Петербурга.
То есть именно в них мы и складывали скудную гастрольную поживу. Сейчас в тусклом огне спрятались исторические артефакты, и сам Дэвид Боуи рассказывает свои впечатления от транссибирского путешествия.
Ячейки полны прочими знаменитостями: от Антона Чехова, чей прах приехал на Новодевичье в вагончике из-под устриц, до бунтаря Малевича, видевшего будущее исключительно в паровозном дыму и рёве аэропланов.
Хватит и мне ностальгировать о прошлом. Какое оно, привокзальное будущее?
Сейчас это огромное полупустое пространство, словно замороженное на рубеже XIX и XX веков.
Всевозможные склады, мастерские, отчуждённые пустыри, бессмысленные заборы, стоянки и тупики, где можно спрятать целое стадо слонов — никто не найдёт. Просторная площадь безраздельно принадлежит автомобилям, простому человеку её не перейти.
Несколько архитектурных бюро взялись распланировать возможное будущее.
Примерно так будет выглядеть (или нет) территория вокруг нынешней Комсомольской площади в 2030 и 2050 годах.
Автомобильные потоки уйдут под землю, зоны отчуждения отдадут под офисы, жильё и магазины. Современные вокзалы в Европе всё больше напоминают многофункциональные центры, где сразу и не поймёшь о первоначальной сущности.
Нагляднее всего это можно увидеть в Голландии, например. Московский ж/д узел очень медленно, но всё же движется в этом направлении. Фантазируйте вместе с проектировщиками! Хотели бы здесь жить?
Я выхожу с выставки, ощущая себя одним из исторических персонажей. То ли членом футуристического кружка Малевича, то ли повзрослевшим гопником с «Козы».
Мои тридцать в этих лабиринтах с высокими потолками ещё не заняли место в экспозициях, но какие наши годы.
Можете поискать свои, если окажетесь неподалёку от станции под названием Россия. Вам наверняка есть что вспомнить.