Я на слух не сильно улавливаю смысл, но, похоже, это что-то свидомо-ура-патриотическое. У отца ходят желваки на скулах:

— Вот что из ребенка делают…

Его жена и дочь живут в Киеве. Супруга смертельно больна, в Луганске облегчить ее предсмертные страдания невозможно, приходится терпеть и жить врозь, ибо там его не ждет ничего, кроме застенков СБУ. Он каждый вечер укладывает ее спать по телефону, читая сказки. Каждый вечер. 

— Ты русские читай, — советует другой приятель. 

— Я так и делаю, — отвечает тот. 

У меня много друзей в Луганске. И у большинства из них — маленькие дети. Дети меня любят, а я люблю возиться с ними. 

Недолго, конечно. После гостей я возвращаюсь домой, где меня никогда не встретит детский смех и топот маленьких ножек по полу. Только тишина. Комфортная. Уютная. Но тишина. Так уж получилось. 

От этого, как правило, грустно. Но это данность, которую следует принять. При этом, если я вдруг скажу, что меня, мол, никто не ждет, никто не думает обо мне, то это будет предельной степенью эгоизма. 

Скажу больше, в моей жизни был ребенок, которому я в свое время помог встать на ноги, и который даже называет меня отцом. Хотя последнее кажется мне чем-то вроде затянувшейся игры. Мы познакомились в детском приюте, она как-то быстро и легко взяла меня в оборот, мягко заставила привязаться к себе и стать для нее подобием родителя, вместо настоящих родителей, которые от нее отказались. 

Кристина. Семь лет она уже в моей жизни. Странно, но обе мои жены почему-то не любили ее, хотя она никогда не вставала между мной и ими. 

Сейчас она выросла, ей уже девятнадцать, стала настоящей красавицей, у нее прекрасный молодой человек — надежный, трудолюбивый, тот, которому можно доверять. 

Я спокоен. И я далеко. Потому что, как ни крути, голос крови — это сильно, и его никто не отменял. Кристина в свое время стала для меня тем же, чем была Алиса Лиделл для Льюиса Кэролла, она выросла, и я со спокойным сердцем отпустил кораблик в свободное плавание. 

Я часто прогуливаюсь по улицам Луганска. Парки города полны мамочек с детьми. Луганск вообще впору назвать городом детства. Здесь вопреки войне и прочим многочисленным неурядицам рожают, воспитывают, любят, целуют на ночь в лоб. Это просто удивительное место на карте, где не декларативно, а по-настоящему, жизнь абсолютно не боится смерти и действует ей наперекор. 

Я радуюсь забитым луганским песочницам, игровым площадкам, наслаждаюсь веселым беззаботным щебетанием малышей.  

Жизнь каждого человека имеет смысл. Важно понять его, хотя это, порой, бывает очень трудно, ибо каждый из нас перед Богом словно муравей, ползущий по человеческому пальцу. Понимает ли это насекомое волю человека? Постигаем ли мы промысел Божий?