Сергей Жук, он же знаменитый «Москва», — обычный парень из Тверской области. Когда армия Украины начала обстрел мирных городов «Донбасса», он не нашел в себе сил остаться в России и наблюдать, сидя на диване, как артиллерия ВСУ убивает тысячи ни в чем неповинных людей. Сергей попрощался с мамой, купил беспилотник и в сентябре прошлого года отправился на помощь ополчению в Донецк.

Прошло почти семь месяцев. Мы созвонились с «Москвой» по Скайпу. Сергей сидел за письменным столом в ярко освещенном кабинете. Жалюзи на окнах скрывали нашего собеседника от возможных снайперов противника. У стены красовался автомат «Калашникова».

Интервью получилось длинным и на редкость откровенным. «Москва» рассказал о том, чего он боится больше смерти, а также затронул темы героизма и шкурничества в рядах ополчения Донбасса.

«Я засыпаю под взрывы, как в поезде под стук колес»

Сергей, добрый вечер! Как я понимаю, вы приехали на Донбасс из России?

— Да, я жил вместе с мамой в Тверской области. Отец нас очень давно покинул. Сейчас он живет в Крыму, общаемся мы крайне редко.

Как мама отреагировала на ваше решение уехать воевать в ополчение?

— Когда я заявил о своем решении ехать в Донбасс, мать, разумеется, была против, пыталась всячески отговорить. А я, помнится, отвечал, что не могу спокойно сидеть на месте, когда от беспорядочных обстрелов украинской армии гибнут тысячи людей. Так вот и поехал, решительно-резко, можно сказать. Со временем мама все больше начала меня понимать и сейчас, в процессе моего нахождения здесь, она сама заразилась идеей «Русского мира». Порой захожу ВКонтакт и вижу от нее кучу ссылок: новости там всякие, заявления Порошенко и так далее. Я уже пишу: «Мама, ёлки-палки, давай поговорим о чем-нибудь другом, о тебе, например!».

© vk.com

Я где-то слышал, что вы прихватили с собой в Донецк целый беспилотник.

— Да, один летательный аппарат я с собой взял. Узнал, что не все боевые части ДНР имеют воздушную разведку и решил таким образом помочь.

Вы купили аппарат на личные сбережения?

— Нет. На благотворительные сборы. Я открыл паблик в социальной сети и объявил о пожертвованиях. Потом съездил в подмосковный Реутов и заказал аппарат. Там есть КБ, которое занимается производством этих «птичек».

То есть можно спокойно приехать в Реутов и заявить, мол, дайте мне беспилотник для воздушной разведки?

— Да, вполне, — смеется Сергей.

И сколько интересно стоит такая машина?

Сто двадцать тысяч рублей. Но есть еще один нюанс. Надо потратить еще практически столько же, чтобы обучить пилота. Такая «птичка» имеет массу подвесного оборудования, всякие камеры, тепловизоры. Стоимость такого оборудования очень высокая. Поэтому нужен профессиональный пилот, чтобы не угробить всю эту роскошь.

Из Донбасса приезжал специальный человек, который проходил обучение в КБ?

— Да. Конструкторы ему все рассказали и объяснили: какая там электроника, как ее обслуживать, что и как надо менять.

Быстро удалось собрать необходимую сумму?

— Да, почти за неделю собрал. А дальше я отдал этот проект луганским парням, и они его успешно угробили. Никто не развивал группы в социальных сетях, не искал возможных меценатов и спонсоров.

© vk.com

Каковы были самые первые впечатления, когда вы приехали в Донбасс?

— Было очень страшно. Я жил в одном здании и как-то ночью нас стали обстреливать из «Градов». Я это запомнил на всю жизнь. Знаете, это как первый секс, никогда не забуду. Ужас, когда под ногами начинает трястись пол, все дрожит, и ты понимаешь, что сейчас одна из «градин» может разорвать потолок и разобрать тебя на запчасти.

Наверняка в такие минуты человек начинает размышлять о жизни и смерти…

— Я просил небеса только об одном: если мне суждено умереть, то пусть снаряд прилетит так, чтобы меня моментально разорвало на куски. Я боюсь остаться инвалидом, без рук и без ног, а потом ходить по военкоматам и выпрашивать себе пенсию или петь песни в метро. На войне отношение к смерти меняется. В мирной жизни ее боишься, а на войне смерть — это норма, с ней сталкиваешься очень часто. Здесь каждый готов умереть, а вот покалечиться — уже страшно.

А потом страх притупляется?

— Да. Когда ложишься спать, а все вокруг грохочет и взрывается, со временем уже перестаешь обращать на все это внимание. Засыпаешь, словно в поезде под стук колес. Зато когда настало перемирие и все тихо, уже не можешь уснуть, — улыбается Сергей. — Этим, кстати, страдаю не только я один, но и другие ребята.

Как казаки в ДНР рэкетом промышляют

Недавно господа Захарченко и Плотницкий объявили борьбу с незаконными вооруженными формированиями на территориях ДНР и ЛНР. Насколько актуальна сейчас тема мародерства в рядах ополчения, и как вы с этим боритесь?

— Мародеры есть на любой войне, в том числе и среди нас. И пока не начались активные боевые действия, мы занимаемся борьбой с преступностью. Кстати, хочу сказать, что сейчас в Донбассе нет того уровня организованной преступности, какой был раньше. Все эти бригады, всевозможные группировки, воры в законе канули в лету. Однако некоторые ополченцы злоупотребляют своим положением, сбиваются в группы и начинают терроризировать местное население.

© vk.com

Насколько успешно проходит разоружение этих незаконных отрядов?

— Частично они уже разоружены, частично нет. Много проблем доставляют казаки. Они в большинстве своем не хотят вступать в нашу практически уже регулярную армию. Казаки желают быть автономными и никому не подчиняться. И совершенно отказываются понимать, что так быть не может, раз мы решили строить свою государственность. Им трудно объяснить, что в любом государстве есть только одна армия, которая подчиняется лишь одному главнокомандующему. Однако, я в этом уверен, рано или поздно они все равно все до одного будут подчинены общему командованию или разоружены. Но я предлагаю казакам не доводить дело до перестрелок и кровопролития, а добровольно вступить в ряды армии ДНР и ЛНР.

А чем руководствуются казаки, выказывая свое нежелание вступать в регулярную армию?

— Пёс их разберет… Командование ДНР как-то пытается договориться, даже предлагает им сформироваться в какие-то отдельные казачьи полки, дать привилегии. Но казаки категорически не хотят договариваться. Я недавно был в Горловке. Захожу в магазин, а там надпись «Охраняется войском казачьим». Что значит охраняется? Это что, такая форма рэкета? У нас практически нет уличной преступности. Поговорите с дончанами, здесь ночью на улицах никто никого не грабит, магазины не «подламывают». У нас работает своя полиция. Можно позвонить в отделение и вызвать наряд, если что. Все как в нормальном правовом государстве. Даже ГАИ у нас есть, так просто уже правил дорожного движения не нарушишь. Вмиг будешь оштрафован. Поэтому я не знаю, от кого они могут охранять магазин. По мне, это самый настоящий рэкет.

Есть информация, что казаки реально заставляют магазины платить дань?

— Большинство магазинов в ДНР ничего не платят и никакими казаками не охраняется, а магазин в Горловке почему-то находится под охраной некоего казачьего войска и наверняка вынужден платить дань.

А если возобновятся активные боевые действия, допустим, ВСУ пойдут в наступление, какая роль тогда будет отводиться казакам, ежели они никому не хотят подчиняться? Ведь, чтобы остановить регулярную армию, должно быть единое командование.

— На сегодняшний день казаки никому не подчиняются, поэтому их, естественно, невозможно использовать во время серьезных боевых действий. Конечно, они все неплохие солдаты, но надежды на них мало.

© vk.com

Однако кто-то же с ними постоянно контактирует, пытается договориться? Казаки хоть как-то мотивируют свое нежелание влиться в ряды армии? Или же ведут себя, как в детском саду, мол, не хочу и все?

— Что они отвечают не знаю. Лично я никаких с ними бесед не веду. Я знаю одно — прогресса в отношениях с казаками пока нет никакого. И если в ДНР ситуация еще, скажем так, терпимая, то в ЛНР полное «фи». Почти вся республика разделена на зоны влияния различных казачьих группировок, которые никому не хотят подчиняться. Махновщина, в общем.

Эти группировки между собой конфликтуют?

— Случалось и такое. Насколько я помню, атаман Козицын однажды сцепился с каким-то другим атаманом. Точно не помню, в чем там заключалась история, так как не всегда хватает времени разбираться в происходящем на территории ЛНР.

Дело доходило до вооруженного противостояния?

— Да, было и такое.

Глядя на наличие мародеров и автономных казачьих группировок, которые, как вы говорите, могут промышлять рэкетом, хочется спросить о сегодняшнем уровне поддержки ополчения со стороны местного населения.

— Поддержка не упала. Конечно, из-за бандитов в наших рядах доверие к ополченцам местами и утратилось, но это вовсе не критично. Это видно из случайно подслушанных, например, где-то в магазине разговоров гражданских между собой, из общения с людьми через социальные сети. Население всё прекрасно понимает и верит, что со временем ряды армии ДНР будут зачищены от криминала. Сейчас мы над этим очень серьезно работаем. И если бандиты не захотят добровольно сдать оружие, они будут просто-напросто ликвидированы.

«Хунта очень хорошо подготовилась к новым боям»

До нас доходили слухи, что бойцы ДНР и ЛНР очень негодовали по поводу первых минских переговоров и последующего перемирия. Изменилось ли ваше отношение к мирным переговорам в Минске сейчас?

— Когда было первое наше летнее наступления, украинская армия вообще не имела никаких оборонительных линей. Мы запросто могли взять тот же Мариуполь и двинуться дальше. Противник был деморализован и слаб. Однако нас остановили, начались переговоры в Минске. А хунта, тем временем, смогла выстроить достаточно сильную линию обороны. И сейчас они нас провоцируют наступать, прекрасно понимая, что в случае наступления мы будем нести большие потери. Обороняться всегда легче, нежели наступать, что-то штурмовать, тем более, когда враг имеет хорошую линию обороны. Конечно, все это не может радовать. Я думаю, что и последние минские соглашения будут сорваны. Война начнется уже очень скоро.

© vk.com

То есть тот же Мариуполь сейчас здорово укреплен и взять его штурмом не так-то и просто, как хотелось бы?

— Да. Проблема еще заключается в том, что при штурме может погибнуть много мирных жителей. Если бы они, скажем, на недельку куда-то ушли, мы может быть и рискнули.

Вы говорите, что военные действия могут возобновиться со дня на день. Причем, как я понял, по инициативе украинской стороны. Получается, что командование ВСУ оставило свои попытки спровоцировать вас на наступление и украинские силовики сами ринуться в бой, чтобы еще раз попробовать зачистить территорию силой?

— Благо, что армия ДНР никогда не ведется на их «заманухи». Они ведь тут все заминировали. Вся территория по линии разграничения в минах и растяжках. Нам еще лет двадцать потом придется все это чистить. Они очень хорошо подготовились. По пашням и лугам не пройти. Остается только асфальт, а если пространство настолько сужено — идти в наступление на их позиции трудно. Как там точно будет, сказать не могу. Но я, если хотите знать, сторонник обороны и ожидания. Хунта не сможет еще год продержаться. Украинцы не выдержат и сами повесят лидеров своего майдана. А нам следует просто обороняться и ждать.

Вам не кажутся подобные ожидания несколько наивными? Ведь Порошенко имеет довольно серьезную поддержку со стороны США и ряда стран Евросоюза.

— Эта поддержка больше на словах. Вот украинцы говорят, что у них друзья на Западе, но почему же эти друзья, если они — друзья, не хотят давать денег на развитие? Какое государство может развиваться без денег? Почему хунте не выделят, к примеру, миллиардов тридцать, ведь для Запада это не так много? Порошенко даже часть государственного долга не хотят простить, как это сделала Россия в отношении Кубы. Какие же они друзья?

У Порошенко сильная поддержка со стороны США и ЕС на дипломатическом уровне. ВСУ обстреливают мирное население, а им все пока сходит с рук. Более того, украинские и западные журналисты то и дело говорят, дескать, жители Донбасса сами обстреливают свои же дома из тяжелого вооружения. Или же, по их словам, это делают российские войска.

— К сожалению, что касается обстрелов мирных городов и поселков, здесь еще присутствует и банальная расхлябанность среди руководства ДНР и ЛНР. Каждый раз, когда прилетает снаряд, это надо фиксировать, заводить уголовные дела, собирать доказательства вины ВСУ. С нашей стороны долгое время никто этим не занимался. Если бы с самого начала все обстрелы фиксировались, этим украинским военным и журналистам было бы куда сложнее катить на нас бочку. Мы только недавно начали предпринимать какие-то серьезные шаги в этом направлении, и вот первые результаты — ОБСЕ частично признало вину украинских войск в гибели мирных жителей. Сегодня в Новороссии нет хорошо продуманной информационной политики. Мы недостаточно приглашаем журналистов, всяческих правозащитников, хоть из России, хоть с Украины или Европы, мы вполне способны обеспечить безопасность каждого из них. Пусть приезжают и спокойно работают, смотрят, фиксируют. Тогда все постепенно встанет на свои места и правда всплывет на поверхность.

© vk.com

«Я не люблю бить людей, ломать им кости, но…»

В Интернете много видеороликов, где вы общаетесь с пленными украинскими военными. Расскажите подробнее, что это за беседы.

— Моя работа — добыча информации от пленного врага. Я не люблю бить людей, ломать им кости, загонять иголки под ногти, пытать утюгом. Но я в состоянии за два-три часа погрузить человека в такую апатию, что он просто сломается.

Насколько обычные солдаты идеологически мотивированы, чтобы идти и, по сути, стрелять в своих же соотечественников?

— Они все убеждены, что воюют против России. Эти ребята считают, что Путин ввел войска, а ополченцы лишь шестерят, поднося ящики с боеприпасами.

Но когда они попадают в плен, вы же им показываете, что российских солдат нет?

— Да, и они частично меняют точку зрения. Если проводить серьезную работу, то любого из ребят можно превратить из зомби в нормального человека. Я тут ездил с одним «киборгом», много ему показывал, объяснял, так мы под конец едва друзьями не стали.

Вы сейчас с ним общаетесь?

— Нет. Не общаюсь. Уехал и уехал.

А если в плен попадают бойцы добровольческих батальонов националистов, как с ними поступаете?

— С этими уже другой разговор, с ними мы просто так лясы не точим, что-то там объясняя. Правосеки — это правосеки. Они и государственный переворот организовывали. И над местными издеваются. Из их плена мало кто выходит живым. Нашли же захоронения, они просто связали людям руки и хладнокровно расстреляли. И это не ВСУ работа, а правосеков. Это же зверье! А со зверьем надо, как со зверьем!

Вы лично общались с пленными правосеками?

— Я нет. Я лишь беседовал с одним карателем из добровольческого батальона «Киевская Русь». Он меня уверял, что не разделяет националистическую идеологию, а пошел воевать исключительно ради денег. Я спросил его, почему именно в батальон. А он на это мне и отвечает: «В батальонах платят больше и они практически не воюют». То есть он приехал просто из-за возможности срубить денег и позаниматься мародерством. Такие люди еще более мерзкие, нежели идейные националисты.
© vk.com

Война рано или поздно закончится. В будущем вы планируете вернуться в Россию или хотите остаться в Донецке?

— Хочу остаться в Донецке. Этот город стал для меня более родным, нежели те города, где мне приходилось жить раньше. Ополченцы — моя семья, это очень близкие мне люди, к которым я могу всегда обратиться по любому вопросу. После войны я собираюсь продолжить службу в рядах вооруженных сил Новороссии.