Экономист Григорий Исаакович Ханин* никогда не был членом КПСС. При этом он и сейчас убежден в том, что на российской земле социализм убедительно доказал свои преимущества перед капитализмом и что эта экономика советского образца вполне жизнеспособна. Правда, при определенных условиях. При каких именно – об этом Григорий Ханин рассказал в интервью «Однако».

Григорий Исаакович, есть несколько вульгарное описание работы «черного ящика»: «если на входе дерьмо, то и на выходе дерьмо», как бы великолепно ни был сконструирован сам этот «черный ящик». Макроэкономическая статистика суть та самая входящая информация, от которой во многом зависит обоснованность формирования экономического курса государства. Давайте вспомним вашу историческую статью «Лукавая цифра», написанную вместе с журналистом Василием Селюниным и опубликованную в февральском номере «Нового мира» в 1987 году. Читающую публику тогда, помнится, потрясло, что, по вашим расчетам, национальный доход СССР вырос за период 1928—1987 годов в 6,9 раза, в то время как официальная статистика говорила о росте в 90 раз. Насколько я помню, научная общественность, да и ЦСУ, в конечном счете признала ваши оценки вполне реалистичными. Объясните читателям, как вообще могут получаться такие колоссальные расхождения? Что тут идет от несовершенства методик, что от недобросовестности статистиков, что от госзаказа на результаты? И, если можно, коротко и понятно, в чем различия между тем, как считали вы и официальные статистики?

— Грубейшие искажения в макроэкономической статистике России шли с конца 1920-х годов. В этот период началась сильная инфляция, продолжавшаяся разными темпами многие десятилетия, и это обстоятельство следовало учитывать при определении динамики экономического развития, что статистики умеют делать. Но именно этого им и не позволили, поскольку при определении динамики в текущих ценах получались очень высокие темпы экономического развития, что давало возможность долго убеждать мировую общественность в неоспоримых преимуществах социализма как экономической системы.

Таким образом, эти грубейшие искажения связаны прежде всего с госзаказом. Именно он вынуждал статистиков применять ошибочную методологию. Отдельные попытки дать реальную статистическую картину все же были предприняты в 50—70-е годы отдельными экономистами из академической среды, но они грубо пресекались сверху.

Тем временем на Западе с конца 1940-х годов производились альтернативные расчеты динамики советской экономики на основе традиционных статистических методов, которые выявили огромные искажения советской макроэкономической статистики. Эти расчеты опозорили и советских статистиков, и прежде всего советских руководителей как лжецов. Хуже всего, что советские руководители, пытаясь обмануть внешний мир, прежде всего обманули себя, поскольку лживые цифры закладывали в оcнову своих планов.

Я опирался в своих расчетах преимущественно на натуральные показатели советской экономики, которые почти не искажались советской статистикой во избежание полной дезорганизации планирования и управления. В отличие от западных статистиков я использовал несколько методов расчета одного и того же показателя, что повышало достоверность расчетов. Кроме того, я пересчитывал и такие показатели, которые на Западе не пересчитывались.

Кстати, ЦРУ очень нервно отреагировало на нашу с Селюниным статью. Оно выступило со специальным докладом, посвященным защите своих прежних, более оптимистичных, чем у нас, оценок советской экономики. Мне была очень приятна их реакция, поскольку они для своих расчетов с помощью компьютеров потратили миллионы долларов, а я не получил за них ни копейки и делал их ручкой на листе бумаги.

Помнится, вы как-то в сердцах сказали, что в современной российской статистике нельзя доверять ни одному показателю. Потом, правда, поправились: мол, она стала более открытой, и достоверные показатели в ней все же есть. Тем не менее ваши и официальные расчеты экономического развития России последних 20 лет существенно различаются…

— Так я сказал в начале 90-х годов. Когда вновь занялся альтернативными оценками теперь уже для российской экономики, то обнаружил, что более или менее достоверные официальные показатели и теперь есть, хотя их и меньше, чем в советской экономике, и относятся они прежде всего и больше всего к крупным производственным и транспортным предприятиям. Зато намного больше таких данных можно найти в периодической печати. Это и позволило моим коллегам и мне систематически рассчитывать с середины 90-х годов альтернативные макроэкономические оценки российской экономики.

Давайте теперь к ним и перейдем…

— Опираясь на альтернативные оценки, приводимые в табл. 1, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, РФ все еще не достигла уровня 1987 года по объему ВВП, что является уникальным явлением для мирного времени в мировой экономической истории развитых стран в новейшее время.

Во-вторых, и это самое опасное: за 20 лет произошло беспрецедентное, большее, чем во время Великой Отечественной войны, сокращение основных фондов, то есть материальной базы экономики. Часть этих фондов разрушена и растащена, сдана на металлолом, часть крайне изношена.

В-третьих, почти на 30% (и это тоже беспрецедентно) сократилась производительность труда.

В-четвертых, единственный показатель, который заметно улучшился, — это фондоотдача. Частично это связано с лучшим использованием фондов, плохо освоенных в советский период, частично и чаще с чрезмерным использованием фондов с истекшим сроком нормативного износа, что приводит к технологическим авариям, а также с менее удобными условиями работы (например, в подвалах домов, работой во вторую и третью смену и т.д.).

В-пятых, происходила систематическая недооценка стоимости основных фондов в 4—4,5 раза (это огромная величина), что предопределяет сильнейшее искажение финансово-экономических показателей экономики, поскольку амортизация, исчисляемая в проценте от стоимости основных фондов, является важнейшим элементом затрат на производство. Если амортизация с заниженной стоимостью основных фондов занижена, то занижена также себестоимость продукции, а следовательно, завышена и прибыль, и рентабельность. Это величайший статистический скандал. При такой статистике основных фондов управлять экономикой невозможно. В-шестых, успехи периода 1999—2007 годов — это результат восстановительного периода, опирающегося преимущественно на имевшиеся ранее ресурсы. Как только резервы восстановительного роста и подъема мировых цен на топливо и сырье иссякли, разразился российский кризис 2008—2010 годов, который может растянуться на длительный период из-за произошедшего сокращения производственных фондов. Влияние экономического кризиса 2008—2010 годов именно по этой причине я назвал 22-м июня 1941 года. Нетрудно увидеть, что эти выводы нельзя сделать на основе официальных данных.

Давайте возьмем простой пример. Минэкономразвития не давно представил рабочий вариант прогноза социально-экономического развития России на 2011—2014 годы. Рост ВВП прогнозируется в 2011 году на уровне 4,1%, в 2012-м — 3,7%, в 2013-м — 4%, в 2014 год — 4,6%. А по вашей методике сколько это на самом деле?

— Систематические расчеты макроэкономических показателей мы с коллегами осуществляли до 2008 года. С тех пор мы их делали эпизодически. Эти эпизодические расчеты показывали еще большее, чем ранее, искажение макроэкономических данных в сторону их завышения. Для грубой оценки достаточно воспользоваться данными, приведенными в таблице. Из них видно, что альтернативные расчеты в среднем отличаются от официальных примерно на 3 процентных пункта. Поэтому вместо 4% можно грубо поставить 1%.

Я показал ваши расчеты одному серьезному экономисту, который отреагировал так: «Нашел чем удивить!» Это все и так знают. Мол, о конкретных цифрах можно спорить, но диагноз очевидный.

— Опытный экономист, каких у нас все меньше, действительно в состоянии выявить тенденции экономического развития на основе множества экономических показателей, о которых ему известно и цену которых он знает. Но для экономических прогнозов нужны конкретные цифры. Самим считать — большая морока, к тому же очень часто не хватает знаний о методах, приобретать их лень. Что интересно и печально: подавляющее большинство наших (и зарубежных) макроэкономистов пользуются в отличие от советских времен без каких-либо оговорок официальными макроэкономическими данными российской статистики, цену которых они, по вашим словам, знают.

Отвлечемся пока от цифр. Президент Медведев достаточно жестко отзывается о состоянии экономики и говорит о необходимости модернизации. Вы с этим согласны?

— Отвлечься от цифр не получится. Начать надо с правдивого изложения реального положения дел в экономике и не вообще, что сделал президент в своей знаменитой статье «Россия, вперед», а конкретно, оперируя конкретными правдивыми цифрами и фактами. Без реальной экономической информации невозможно руководить экономикой в любых формах.

И что это изменит?

— Очень много. Тогда станет ясно, что для восстановления разрушенного потенциала нужны колоссальные усилия и жертвы. А наши лидеры пытаются уверить народ, что этого не потребуется. Что можно сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Сколько, по вашим подсчетам, нужно денег на модернизацию? Сколько лет она продлится, прежде чем будет ликвидировано отставание?

— Этим вопросом я занимался с 2002 года. В его решении участвовали и некоторые мои коллеги. Мы вели расчет для 2008 года. Если вести расчеты исходя из необходимости ежегодного увеличения физического (основные и оборотные фонды) и человеческого (образование, здравоохранение, наука) капитала на 8% в год, то всего ежегодные капиталовложения нужно увеличить до 33,7 трлн рублей, или 1,1 трлн долларов по валютному курсу рубля к доллару в 2008 году.

Много это или мало? Оказывается, это намного больше, чем все потребление домашних хозяйств в 2008 году — 23,4 трлн рублей. Иначе говоря, при опоре только на собственные силы, чтобы достичь этих целей, население России должно вымереть.

Исходя же из минимально необходимого для проведения модернизации увеличения физического и человеческого капитала ежегодные вложения на эти цели по сравнению с нынешним уровнем надо увеличить примерно на 10,3 трлн рублей, или почти в два раза по сравнению с нынешним уровнем, до 21,7 трлн рублей. При этом это огромное увеличение обеспечит рост физического и человеческого капитала лишь на 3% в год. И это увеличение потребует сокращения личного потребления домашних хозяйств на 50%.

Период модернизации, способный вывести экономику России на дорогу устойчивого и современного развития, может продлиться 12—15 лет. Отставание от развитых стран в это время не будет ликвидировано, оно будет несколько уменьшено, сокращено.

Естественный вопрос: где взять такие средства? Насколько можно судить, наше руководство делает ставку на привлечение иностранного капитала. Сможет ли этот источник решительным образом повлиять на модернизацию?

— Убежден, что надежда на то, что иностранный капитал возьмет на себя основные издержки модернизации, — иллюзия. И наш, и иностранный многолетний опыт показывает, что максимум, на что можно рассчитывать, — это 100 млрд долларов в год, или 10—15% необходимых расходов. Все это при условии сохранения государственной независимости России. Если Россия готова пожертвовать ею (варяжский путь), иностранный капитал возьмет большую долю издержек на модернизацию.

Где тогда взять деньги, если основными все же призваны стать внутренние источники? Сталинская модернизация в первую очередь была проведена за счет крестьянства. А нынешняя?

— А нынешняя — за счет сокращения личного потребления домашних хозяйств, прежде всего наиболее обеспеченных (предполагается сокращение их доходов в шесть раз, среднеобеспеченных — в три раза, в следующей по доходам группе — на 30%). Только 20% наиболее обездоленного населения смогут сохранить или даже несколько увеличить нынешний уровень личных доходов. В целом в результате предлагаемых мер личное потребление домохозяйств сократится почти в два раза. При этом, поскольку сильнее пострадают наиболее состоятельные слои населения, соотношение доходов 10% наиболее состоятельных и наименее состоятельных граждан (децильный коэффициент) сократится с нынешних скандальных 30:1 до вполне приемлемых 6:1, на уровне Западной Европы и СССР 1960—1970-х годов.

Предлагаемое перераспределение доходов показано в табл. 2.

Я с трудом представляю себе, что подобных результатов можно добиться демократическим путем. Вы верите, что население на свободных выборах проголосует за политическую силу, которая предложит ему пойти на такие жертвы? Из логики ваших рассуждений следует, что модернизация может быть только насильственной, принудительной, авторитарной и т.п. Впрочем, вы сами этого не скрываете в своих работах. Недаром тот же «Русский репортер» включил вас в число 15 наиболее влиятельных экономистов последнего десятилетия, выделив в качестве главной научной заслуги создание теории «мягкого и динамичного авторитаризма». А как воплощение этой теории может выглядеть на практике?

— Позвольте для иллюстрации моей позиции привести житейскую аналогию. Если нормальный человек, видя на небе огромную тучу, говорит, что, скорее всего, будет дождь, это вовсе не значит, что он хочет дождя, он видит его неотвратимость.

Честно сказать, я с трудом себе представляю «мягкий» авторитаризм. Но и полностью исключать этого нельзя. Вспомните, как Черчилль 13 мая 1940 года не обещал своим соотечественникам ничего, кроме «крови, труда, слез и пота», и народ пошел за ним и сохранил демократические институты Великобритании. Возможно, и в России найдется политическая сила, которая сумеет увлечь население идеей модернизации, показав, что без этого у страны нет будущего. Для большей части населения существенно будет то, что наибольшие тяготы предполагается возложить на наиболее состоятельные слои населения. Но определенные ограничения демократических свобод и прав граждан и в этом случае неизбежны.

В мировой практике есть множество способов изъятия доходов, в нашей стране эти способы тоже хорошо известны. Это и косвенные налоги на предметы потребления, и прогрессивный подоходный налог, и особенно налог на рыночную стоимость недвижимости, которую очень трудно укрыть от налогообложения. Налог на рыночную стоимость недвижимости в размере, cкажем, 6% для самых богатых, 3% для состоятельных, 2% для лиц со средними доходами, по нашим расчетам, принесет примерно 50% от требуемой суммы дополнительных доходов для модернизации экономики. Не обойтись и без конфискации и последующей распродажи имущества, нажитого нечестным путем, особенно чиновниками или лицами с криминальным прошлым. И не только в России, но и за границей. При этом руководителям государства придется подать пример материальных жертв.

Все это непростые методически и особенно административно задачи. Но вместе с тем вполне посильные для честного и квалифицированного, хорошо оплачиваемого государственного аппарата.

Предлагаемая вами система будет капиталистической или социалистической?

— В мягком варианте это смешанная экономика с преобладанием государственного сектора и государственного регулирования типа Южной Кореи или Тайваня 1960—1970-х годов. При ее неудаче возможен возврат к социалистической экономике и власти.

На одной российско-американской конференции по экономической истории СССР я сказал, что на российской земле социализм показал свои преимущества перед капитализмом. Это утверждение большинством из участников было принято враждебно. Притом что я никогда не был членом КПСС и подвергался политическим преследованиям при советской власти, в то время как многие мои теперешние оппоненты были исправными членами партии. За последние 20 лет в России очень много сделано, чтобы убедить население в достоинствах социализма, а мои научные исследования советской экономики говорят о ее жизнеспособности при определенных условиях.

* Ханин Григорий Исаакович — профессор, доктор экономических наук, место работы — Сибирская академия государственной службы и (по совместительству) Новосибирский государственный технический университет.