Российский публицист, политический деятель, главный редактор сайтов «Русский обозреватель» и «Новые Хроники» Егор Холмогоров выступил в печати с разгромной критикой новой книги Григория Чхартишвили «Часть Европы» - первого тома «Истории Российского государства». Он обвинил писателя в полузнании, неуважении к читателю, русофобии, откровенном передергивании фактов, игнорировании исторических фактов, обнаруженных за последние двести лет, анекдотичности формулировок и многих других вещах, которые непростительны не только для человека, взявшегося за написание исторического труда, но и мало-мальски образованного человека.

Для начала Холмогоров указал на то, что исторические работы публикуются под настоящим именем – Чхартишвили использовал известный читателям по его романам псевдоним Борис Акунин. К примеру, фантаст Кир Булычев все свои исторические работы подписывал только подлинным именем – Игорь Можейко.

Далее публицист переходит непосредственно к критике содержания труда Чхартишвили. Недоумение Холмогорова вызывают «какие-то «русославяне» (кто это такие, автор так внятно объяснить и не смог, несмотря на попытку на с. 40 – очевидно, это родичи ирландо-кельтов, мадьяро-угров и еврее-семитов)».

Далее он указывает, что Чхартишивли путается в хронологии смены климатических оптимумов и пессимумов, причем на целые столетия. Когда же дело доходит до появления славян, автор выдвигает сомнительные и ничем не подкрепленные версии.

«Когда нужно сказать какую-нибудь глупость, особенно русофобскую глупость, Чхартишвили, как правило, цитирует Карамзина. Ну, вот только то, что было прилично писателю-романтику на заре историографии, когда не было не то что исторической критики, но даже французской романтической школы историографии Гизо, Тьерри и Мишле, то совсем не приличествует минимально образованному человеку двести лет спустя», - пишет Холмогоров.

«Квалификационным провалом» публицист называет строки о том, что Даждьбог – «это бог солнца и дождя». К дождю это славянское божество не имеет никакого отношения: «Дажьбог (так правильней) имеет отношение исключительно к дарам, даяниям, это, говоря по-нынешнему, "Дай-бог "».

«Однако если попытаться проигнорировать этот слой бесчисленных ошибок и ляпов и продраться к той исторической концепции, которую автор внушает своему недообразованному и потому не могущему отличить подделку читателю (ведь на первой же странице Чхартишвили сообщает, что пишет «для людей, плохо знающих российскую историю» (с. 3) – так же плохо, как знает её он сам), мы тоже не обнаружим ничего вдохновляющего», - продолжает Холмогоров.

Подход Чхартишвили к российской истории публицист называет «ультраноманистским», где русским отводится минимальная государствообразующая роль. Вообще, русские в книге представлены в нелицеприятном свете с обязательным упоминанием того, что они вобрали «в свой генетический код множество неславянских компонентов: угро-финский, тюркский, литовский, монгольский»

«Какую нужно иметь наглость, чтобы после подробнейшего исследования русской геногеографии Балановскими… повторять про «тюркские и монгольские вставки» в русский генетический код, я не знаю. Но зато это вполне ложится в общую не слишком приязненную к русским концепцию Чхартишвили», - пишет Холмогоров.

Публицист разбирает многочисленные неточности в книги, в том числе чехарду с датами, разъясняя читателю в чем, состоит неточность и приводя в пример различные хроники.

По словам Холмогорова, Чхартишвили предложил читателю «унылый, недостоверный, абсурдный и ненаучный, основанный на умолчаниях и зомбировании норманизм позапозапрошлого века, по сравнению с которым даже основатели норманизма Байер, Миллер и Шлецер – гиганты исторической критики». Книгу он называет «научно-беспомощной», но признает, что считать ее «бесполезной и безопасной поделкой» нельзя. Опасность публицист видит в том, что «полудостоверная информация» может отбить у читателя узнавать предмет глубже.

«Это гораздо более опасная книга, чем может показаться по анекдотичным цитатам, разошедшимся по Рунету. Её эффект – это эффект заляпывания исторического сознания. Это не пробуждение, а гашение интереса к истории. Это забивание рынка обобщающих исторических работ для массового читателя модным "брендом "», - резюмирует Холмогоров в газете «Взгляд».