Довелось мне пожить несколько раз в хостелах, что скрывать. Очень необычный опыт, можно было бы книгу написать, не будь я столь закружена жизненным водоворотом. Но кто его знает, может, и напишу со временем. Из хостелов, попавшихся на моем пути, самым необычным был калининградский «О, май Кант!» — там мы как-то быстро сдружились с турецким строителем ветряков, украинским прорабом, девушками-студентками, приехавшими поглядеть на янтарь и северное море и молодой парой туристов, путешествующей автостопом. Мы жарили мелкую камбалу, бегали в магазин за крохотными горячими ржаными хлебцами и делились впечатлениями от калининградских достопримечательностей.

В каждом городе свои хостелы, я как-нибудь соберусь рассказать и о питерских, главная достопримечательность которых люди с интересными судьбами и разговорами. Они неведомым образом сплетены в андерграундную сеть событий и личностей, из которой очень сложно выбраться в обычные серые будни. Но и московские хостелы, в которым мне тоже доводилось гостить — это нечто особенное. Живут в них неудавшиеся покорители столицы и полные амбиций молодые неофиты, разбогатевшие слегка гастарбайтеры, вовсе не бедные нищие, торговцы разливными духами, приезжие фитнес-тренеры и люди с неустойчивой психикой. Помню девушку по прозвищу «Весна»: она питалась, кажется, только желе и шоколадом, вела себя как наследная принцесса и периодически заливала соседей снизу, принимая душ. Да, заливала самым натуральным образом. И вот это та негативная сторона хостелов — то, о чем хотелось бы поговорить. Но сначала немного поясню кое-что.

Во-первых, хостелы, конечно, отличаются по классности. Одни, как, например, известный мини-отель на Пятницкой, блистает отзывами с Букинга, близкими к десятке: там три душевых комнаты, бесплатный кофе и двуязычные портье. Другие, как некий хостел на Камергерке (кажется, он уже закрылся), известны историей и клопами. В том, о котором я говорю, была кухня из массива, мраморная ванна с золотыми кранами и зеркала от пола до потолка — бывшая, по словам администратора, бандитская «хаза». Кстати, и бандиты на клопов жаловались, на это проклятие старых московских домов. Есть хостелы обыкновенные, простые и чистенькие, в которых, вы удивитесь, половина жильцов — москвичи, потерявшие по разным причинам жилье. И, наконец, есть городские хостелы, в которых женщины в бигуди носят по кривым коридорам кастрюли с дешевыми пельменями, а в комнате спят до 14 человек, мужчины и женщины вперемешку. Ну, и я уж не говорю о переполненных работягами квартирах, где ночуют посменно, даже не меняя белье, или хостелах, называемых «мясо» — там вообще спят вповалку на матрасах.

Поэтому нельзя говорить о хостелах вообще — слишком они разные. Но есть у них нечто объединяющее. Это непостоянный контингент, не связанный обязательствами и небрежно относящийся к чужому имуществу. Отсюда выбитые окна, залитые соседи, постоянный шум и грохот и, конечно, пожары. 12 января трое человек пострадали при пожаре в хостеле «Луна» на Волгоградском проспекте, эвакуированы 15 человек. Через месяц, 14 февраля, на Мясницкой сгорел хостел «Лада» (по другой информации — Bed & Beer), площадь возгорания составила более 500 кв. м., в результате пожара обрушились перекрытия первого и второго этажа. Эвакуировали 40 человек, у многих в здании остались документы и вещи: как выяснилось, большинство жильцов были вахтовиками.

Как произошел пожар на Мясницкой — это выяснят эксперты, я гадать не стану. Хостелы доставляют много неприятностей постоянным жильцам домов. Даже приличные постояльцы приводят гостей, шумят, занимаясь своими делами. Что уж говорить о рабочих мини-гостиницах или о приютах для малоимущих. Владельцы редко тратятся на содержание своих гостиниц, хотя выгоду имеют немалую. А это значит, что далеко не всегда в порядке водопровод и электропроводка, что вытравлены клопы, тараканы и крысы, и что у всех жильцов всё в порядке с законом.

С другой стороны, хостелы невозможно убить как класс, потому что это единственная возможность десяткам тысяч людей не оказаться на улице. Это небогатые туристы, транзитные пассажиры, студенты, люди, оказавшиеся без жилья, убегающие от супругов-абьюзеров женщины с детьми, работающие за небольшие деньги продавцы, дворники, официанты… Гостиница для них неподъемна, так же, как и квартира. Классическая ситуация «казнить нельзя помиловать»: как ни реши, будет плохо. Давить хостелы проверками тоже не годится, ведь они, особенно те, которые вкладываются в бизнес и стараются держать марку, могут и не выдержать давления. И, вопреки всякой логике, откровенные клоаки почему-то довольно успешно выживают в море инспекций и надзоров.

Ситуация кажется патовой. А тем временем хостелы горят, страдают и гибнут люди, и каждую зиму история словно бы начинается вновь. И есть этому решение, есть оно, но это решение дорогостоящее и непопулярное: рабочие общежития. Если предприятие берет себе на работу жителей, например, Узбекистана или Таджикистана, Киргизии или Украины, то пусть предоставляет им жилье — ровно за те же 320 рублей в сутки, которые, по словам одного из погорельцев с Мясницкой, он платил в хостеле. Нет своего здания? Не беда, Москва построит такие общежития и предприятие будет доплачивать, например, еще 130 рублей в сутки. И общежитие не в накладе, и предприятие не разорится, и рабочий будет платить все те же 320 рублей, только жить он будет в более комфортных и безопасных условиях.

Да, кварталы хостелов должны размещаться на самых окраинах, но так, чтобы из них можно было добраться до места работы. Случайные люди там появляться не станут, и, хотя рост криминала, безусловно, будет наблюдаться, очаги его будут изолированы. Для несостоятельных туристов и транзитников можно построить аналогичные социальные гостиницы, уже ближе к центру, только вот останавливаться там больше, чем на неделю будет нельзя… Это, конечно, только предположения. Ну, или предложения, если хотите, но не проект. А над проектом надо серьезно задуматься, ведь если за такие вот общежития — их снабжение, безопасность, санитарию — будет отвечать город, то и пожаров будет существенно меньше, да и в целом проблем. Впрочем, это дело урбанистов, я полагаю, которые не только же на создании зеленых зон и полигональных статуй должны концентрировать свои усилия? Вот вам точка приложения знаний и энергии!

Итак, в качестве послесловия: каждый хостел, как древний родовой замок, хранит тысячи печальных человеческих историй. На той же Камергерке, среди зеркал и лепнины, жила, например, девушка, имя которой с ее одного языка переводилось как «Ласточка». Она читала Исигуро и хотела, чтобы все ее принимали за японку и фотографа. Только вот, увы, работала она в сфере интимных услуг и была родом из Средней Азии. Я помню эти ужасно печальные глаза. Если Ласточка говорила правду, ее денег очень ждали мать и четверо маленьких сестер. Хостел был ее домом, и на другой она даже не надеялась, как не надеялась и на возвращение к семье. Мне будет очень жаль, если хостелы исчезнут. Каждый из них — это маленький, жестокий, но самобытный мир, крохотный город в огромной столице.

Что делать с хостелами, как их реформировать и что для этого надо, как мне кажется, должны решать сами москвичи: никакие властные мановения рукой тут не помогут. Но для этого у людей должно лопнуть терпение.