Первого октября жители Каталонии пришли на избирательные участки, чтобы ответить на один вопрос: «Хотите ли вы, чтобы Каталония стала независимым государством с республиканской формой правления?» Результаты подсчета голосов референдума об отделении Каталонии от Испании показали безоговорочную победу сторонников независимости — 90,09% (чуть больше 2 миллионов жителей Каталонии сказали да независимому государству). Явка была всего 42,58%, ниже, чем предсказывали опросы, но достаточной, чтобы провозгласить независимость Каталонии по результатам референдума, ведь закон не устанавливает минимальную явку. То, чему годами препятствовало центральное испанское правительство, все же произошло. Почему же так получилось? Какие обстоятельства привели к референдуму 1 октября и к последующей победе сторонников независимой Каталонии?

Немного истории

На протяжении всего своего существования рядом с испанцами часть каталонцев, которых сейчас насчитывается около 7,5 миллиона, всеми способами пытались доказать, что по ряду причин, прежде всего исторических и культурных, они отдельная нация и имеют право существовать как самостоятельное государство на карте Европы.

Каталония была частью Короны Арагона с XII по XVIII век. В Каталонии существовало самоуправление, а каталонский язык был официальным языком Короны Арагона. Это положение дел продолжалось до 1714 года. Тогда в борьбе за трон среди многочисленных королевских домов одержал победу Филипп Пятый из дома Бурбонов. Так как каталонцы поддерживали другого кандидата на трон, который проиграл, их оппозиционность не понравилась новому королю и они были наказаны. Филипп Пятый распустил все каталонские государственные институты в 1716 году, а кастильский стал единственным государственным языком. Самостоятельная Каталония перестала существовать.

Возрождение

Во второй половине XIX века Каталония стала центром промышленности (и остается им до сих пор). В этот период каталонский язык, который не исчез из обихода окончательно, начал переживать свое возрождение. Этот процесс в истории известен как Ренессанс. Лингвистическое возрождение потянуло за собой и политическое. Наибольшими свободами провинция пользовалась во времена установления Второй Республики, окончательно потеряв их с диктатурой Франко. За то, что каталонцы опять поддерживали «не тех», их снова наказали. До 1975 года в Каталонии был запрещен язык, введены серьезные культурные и религиозные ограничения.

После смерти Франко Испания обрела новую конституцию, согласно которой страна делилась на 17 автономных регионов. Так Каталония получила определенную степень автономии, однако не полную независимость. Регион не мог распоряжаться своей казной. Более того, система распределения доходов, принятая в Испании, не устраивала Каталонию, которая всегда был самым богатым и успешным регионом страны. При том что Каталония платила налогов в государственную казну больше других автономий (бОльшую сумму отдавал только Мадрид), средства, которые возвращались к ней от центрального правительства, были весьма скромными. Осознав это, правительство Каталонии инициировало реформу своего Статута (местной конституции), которая предлагала иную модель финансирования и которая бы покончила с этой несправедливостью. Тогдашний премьер-министр Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро сказал, что поддержит реформу, которую предложили каталонцы, однако в 2010 году Конституционный суд вернул каталонскому правительству Статут практически в том же виде, в котором он был принят после смерти Франко. В Каталонии начался взлет национального самосознания. После несправедливого решения Конституционного суда каталонцы вышли на улицы протестовать. Экономический кризис только усугубил ситуацию: росли неравенство, безработица, возникали коррупционные скандалы в центральном правительстве. Это подогрело давно тлевшую в Каталонии идею стать независимой и строить свое справедливое государство. Неоднократно правительство Каталонии пыталось вести переговоры о распределении финансов с центральным правительством, однако раз за разом натыкалось на закрытые двери.

Критическая масса

Все эти обстоятельства привели к тому, что к 2014 году число сторонников независимости выросло практически в четыре раза по сравнению с 2006 годом: с 14 до 45%. В 2014 году каталонцы уже пытались провести референдум. Центральное правительство заверило, что его не будет, поскольку, согласно логике официального Мадрида, независимости быть не может, так как это антиконституционно, Испания неделима, а нация по конституции только одна — испанская. Тем не менее референдум, который правительство Испании квалифицировало как опрос, был проведен, и 2,3 миллиона человек, которые пришли к избирательным участкам, ответили, хотят ли они видеть Каталонию независимым государством. Тогда, как и в октябре 2017-го, победило «да».

На последних региональных выборах в сентябре 2015 года сторонники независимости набрали 47,8% голосов, что дало им абсолютное большинство в парламенте. Противники независимости Каталонии набрали 39,1% голосов и проиграли. Остальные голоса ушли к партиям, которые также защищают право на самоопределение. После попыток каталонского правительства согласовать проведение еще одного референдума с правительством Мариано Рахоя Каталония решила проводить его самостоятельно.

Упорство обреченных

Нежелание правительства Испании вести хоть какой-то диалог с каталонским правительством и привело к сегодняшней ситуации, которую уже метко окрестили «позором Европы». Мадрид сделал все, чтобы воспрепятствовать проведению референдума. Он сорвал предвыборную кампанию: арестовал некоторых членов правительства Каталонии и государственных чиновников якобы за «растрату государственных средств», которые пошли на организацию референдума, вламывался в частные дома. Под удар попали и сайты правительства Каталонии, а также сайты, где была опубликована информация о проведении референдума, — Мадрид просто их заблокировал, чтобы граждане получили как можно меньше информации о предстоящем голосовании. Кроме того, «для сохранения спокойствия» Испания закрыла для полетов гражданской авиации воздушное пространство в районе Барселоны, чтобы никто не снял сверху толпы людей, штурмующих избирательные участки.

Согласно официальным данным, утром 1 октября 96% избирательных участков открылось и работало, так как местная каталонская полиция отказалась повиноваться приказам официального Мадрида блокировать избирательные участки. Полиция, которую привезли из Мадрида, ворвалась на некоторые избирательные участки и конфисковала урны.

Со своей стороны испанское правительство уже де-факто «аннулировало» референдум, указывая на отсутствие телематической системы подсчета голосов, списков голосующих, официальных бюллетеней и на некоторые другие нарушения. Стражи порядка не сильно церемонились с пришедшими отдать свой голос на избирательные участки. Кадры, где полиция волочет за волосы женщин и избивает мужчин, уже распространили все ведущие СМИ, как бы ни старался Мадрид избежать широкой огласки.

Действия официального Мадрида вызвали беспокойство со стороны политиков ряда европейских стран, которые выражали тревогу по поводу нарушения Хартии фундаментальных прав ЕС и просили испанское правительство решить ситуацию путем ведения диалога, независимо от того, легален референдум или нет.

Что потом?

Действия Национальной гвардии и жестокое обращение с гражданами, пришедшими голосовать, вернули каталонцев во времена диктатуры Франко и показали миру испанское правительство не с лучшей стороны. Столкновения на улицах закончились 844 пострадавшими от действий полиции.

Каталонский политический лидер Карлес Пучдемон вечером 1 октября обратился к каталонцам, поблагодарив их за гражданское мужество и активное участие в референдуме, сказав, что его результаты будут направлены в парламент, а через 48 часов после объявления победы сторонников независимости Каталония начнет процесс отделения от Испании в одностороннем порядке.

Есть вероятность, что правительство Испании вполне может применить силу вплоть до задержания главы Каталонии, однако сейчас судьба референдума зависит от остальной Европы, которая должна сделать свой выбор — за или против независимой Каталонии.

Если отделение Каталонии от Испании все же произойдет, как планирует правительство Карлеса Пучдемона, то с экономической точки зрения ее отделение будет убийственным для Испании, ведь Каталония производит почти 20% всего ВВП Испании, а доля экспорта из Каталонии — 25% всего экспорта страны.

Обострится и проблема сепаратизма. Возможное отделение Каталонии вдохновит басков, которые, в отличие от мирных каталонцев, могут показать зубы и принудить испанское правительство к диалогу, как это уже было.

Если Каталонии не удастся вырваться из объятий Мадрида, то уже очевидно, что сепаратистские настроения будут только крепнуть. Да, явка 43% отнюдь не самая высокая (если подсчитать конфискованные испанской полицией бюллетени, она однозначно была бы выше), но в жесточайших условиях, в которые были поставлены каталонцы, — это успех.

Один из главных уроков референдума 1 октября — это убежденность в том, что общеевропейский дом так и не стал панацеей против национализма и сепаратизма, которые, по всем расчетам политиков, с созданием ЕС должны были бесследно исчезнуть.

Вместо этого националистические движения не только не потеряли своей привлекательности в Европе, но и обрели новые стимулы для дальнейшего развития. Движения за самоопределение получили козыри в виде прямого доступа к наднациональным европейским институтам, где они могут продвигать свои политические требования без взаимодействия с центром. Они могут контактировать напрямую и с другими членами ЕС, этот факт доказывает, например, письмо мэра Барселоны Ады Колау, которая разослала его некоторым мэрам городов в странах Европы с заявлением о давлении со стороны правительства Испании и препятствовании осуществлению демократии. ЕС со своими нормами гораздо более либерален к требованиям националистов о самоопределении, что дает некоторое преимущество правительству Каталонии в дальнейших переговорах о вхождении нового независимого государства в Европейский союз.

События 1 октября уже история. Однако то, что будет происходить в Каталонии начиная со второго октября, сулит стать гораздо более интересным, чем сам референдум.

Автор — кандидат политических наук, эксперт Центра изучения кризисного общества. Специально для «Ридуса».