«Кедр» и «Гроза» зашли в храм, и речь идет об ополченцах, носящих эти позывные, что соответствует их состоянию духа. Их подразделение, «стрелковцев», расформировалось: сначала были в ДНР, а потом в ЛНР. Теперь они в приграничном городке и появилось свободное время в полторы недели до назначения. Бойцы приходят ежедневно в храм, успели поисповедоваться и причаститься. Их молитвы за живых, так и за погибших братьев. Но вопреки и насилию, страданиям и лишениям, которые несет война, боевые товарищи, в «одном окопе» нашли друг друга. Любовь все побеждает!

Просили не показывать лица, не называть имена, их родственники находятся на оккупированной территории. Помогли организовать венчание, свадьбу беженцы нашего храма.

Как вы нашли друг друга, ведь пули и взрывы над головой свистят? Что для вас война? Как вы пришли, что решились и повенчаться?

«Гроза»: Конечно же, война — это смерть и страдания. Именно высоконравственная идея — защита родины, спасение соотечественников от фашизма, стояние за веру предков, непринятие сатанинского европидарастического политического курса хунты — эта мотивация сохраняет нас человечными. Все человечное присуще нам и не выжжено войной. Мы постоянно молимся Богу и дар веры по-особенному там, на передовой, ощущается-переживается нами. Во время боя усиливается наша мотивация, что если погибнем, то не зря наша жертва, и она вложена в общую копилку победы.

— А после боя — перекрестились — благодарю Тебя, Господи, что живы. Как много ребят там! Есть такие, которые никогда в церковь не ходили и о вере в Бога не задумывались, но теперь обрели главный смысл жизни — веру! Мы служили в одном подразделении. Когда я его увидела, то сразу поняла — мой! Боялась сначала выявить свои чувства, заговорить с ним … но Бог дал, и у него появились взаимные чувства. Так и завязалось. Пример нам в венчании подал «Моторола», так свадьбы и покатились в ополчении. Уже после него, «первопроходца», нам не было страшно.

— Что у тебя на душе после венчания?

— На душе праздник, такое впечатление, что на венчании ангелы пели на небесах, и это чувство сохраняется до сих пор."

«Кедр», а ты как решился на такой поступок, вероятность того, что могут убить, весьма очевидна? Что для тебя это венчание?

— Мы давно не дети, следует ценить каждый миг жизни. Полюбили друг друга и решили. Сначала не решались, но венчание для меня — это свет в оконце во всей этой войне. Война испытывает на верность боевого товарища, раскрывает в экстремальных ситуациях сущность человека, верность, жертвенность, преданность, бескорыстность. Именно это я увидел и оценил в своей возлюбленной. Как глава семьи настоял на венчании.

Что вы будете делать дальше? Ваши планы?

— Я на фронт — до последнего дня войны, за родину, до победы! А ее отправляю к своей сестре, в глубинку России. Жена на фронте — это слабинка для бойца: опасность попасть в плен, открывающая возможность шантажа одного из нас. Я, как глава семьи, настоял на своем — решил отправить в Россию.(По жене видно, она явно недовольна этим решением, но покорилась)

Кем вы были на фронте, а кем на гражданке?

— Я делал ремонты, жил мирной жизнью. Раньше нигде не воевал, но теперь научился владеть пулеметом, это для меня не сложнее, чем уложить плитку. Отношение с женщинами как-то долго не слаживалось, наверне для того, чтобы на фронте свою «Грозу» встретить. Как начались военные действия, сразу вступил в ополчение. Я простой рядовой, пулеметчик — РПК. Мне за большую честь, что воевал вместе со Стрелковым и «Моторолой».

Ну, а ты, «Гроза»?

— Родилась и жила в г. Краматорске. Жизнь бурная, с первым браком не сложилось, дети самостоятельны. Имею незаконченных три образования: юридическое, дизайнер, медицинское, я неплохой хирург и уже с практикой. На гражданке работала по разным местам — и продавцом, и на скорой помощи, но больше всего мне нравилось, когда я работала в свадебном салоне.

Приготавливая невест, я представляла и себя в подвенечном платье, и своего принца на корабле с алыми парусами… вот он! Я встретила его, пусть даже вместо корабля — танк, вместо шпаги — пулемет, а вместо платья у меня камуфляж… я его очень, очень люблю. (Когда она это говорила, лицо у молодой светилось, глаза блестели, она просто как бы заводила нас, слушающих, своей харизмой). В городе принимала активное участие в строительстве баррикад. В апреле укры пытались к нам прорваться, еще тогда они не зверствовали. Но я стала свидетелем (после занятия города) ряда зверств укрофашистов: расстрел мирных граждан из БТРов, малолетних подростков, ДЕТЕЙ (им было 10 -12 лет), их матерей, пожилых женщин, безоружных, как цыплят, то вступила в ополчение снайпером.

Как это, вы видели своими глазами? Как это произошло и где? Вы жительница этого города, вы знаете, почему их расстреляли?

— Я это видела своими глазами, наблюдая с горы, находясь у своей подруги, и не могла поверить, как в нашем 21 веке это возможно? Это просто шок!

Почему вы сразу так безоглядно стали снайпером, у вас был опыт?

— Да, в детстве занималась биатлоном, была в Чечне…

Как называется винтовка? Какие приоритетные цели и особенности боя снайпера?

— Винтовка СВД (снайперская винтовка Драгунова), первого образца, спустя 60 лет она вновь пригодилась, в отличном состоянии! Винтовка тяжелая, длинная, сильная отдача: если неправильно приложить, то отдача может раздробить кость. Есть недостаток — бьет только до километра. Винтовка родилась после окончания ВОВ, когда еще свежо было в памяти нашего народа нашествие фашистов, но и для современных фашистских выродков и недобитков она пригодилась! Первая цель для снайпера — снайпер, а потом — пулеметчик, солдаты. Снайперы почти всегда есть в каждом бою, и по нескольку.

А сколько вы положили снайперов? Кто они?

— До десятка. О том, что выжили, не жаловались. Сначала это были ребята без большого опыта, их было не трудно вычислить. А потом, когда пошли наемники — это, в основном, были женщины, а тем более, у них вооружение посовременней, чем моя «бабушка», то тогда стало посложнее. Им все же не хватало выдержки в экстремальных, моментах боя — они себя «засветили». Солдатам счета не вели, можно штабелями складывать. Ну, а по национальности они уже не могли о себе ничего рассказать, да и меня это особо не интересовало. Фашизм не имеет национальности. Женщины были белобрысые, в бою прыгали как белки с места на место. Допрыгались. Командиры забирали документы и винтовки. Делать свою работу нужно так, чтоб и свои не знали о моем существовании. Для большинства так я и осталась — медсестра.

А дети твои знают о твоих возможностях?

— Дочь — да, а сыну не сказала, он очень в ополчение хотел, я ему запретила. Хотя с нами воевали и малолетки, и довольно успешно.

А тебе не жалко их, ведь солдаты эти тоже дети матерей, ведь ты же мать?

— Батюшка о чем вы говорите? У них нет ничего святого. Это фашисты! А почему их матери не задумываются, что они посылают своих сыновей убивать нас, что они воспитали убийц? Это что, нормально? Не мы же на них напали, а они сюда пришли — нас убивают, насилуют, грабят! Вот в Краматорске, у моей подруги, убили девятнадцатилетнюю единственную дочку только за то, что узнали что она — волонтер — перевязала в больнице ополченцу рану, — изнасиловали и выпустили 19 пуль!

— Спустя три дня после того, как уже заняли г-да Краматорск, Красный Лиман, Счастье, люди прятались от обстрелов. Их находили в подвалах, закидывали гранатами… Так погибла моя родственница с грудным младенцем. О какой они теперь будут с нами разговаривать «единой… «? Она сгорела в Одессе и разбомблена в Донбассе фашистами. Я убивала этих мразей хладнокровно и беспощадно, выданных командиром патронов не хватало на бой, достреливала из пистолета. Когда нам попадали в плен эти заграничные наемники-снайперы в живых, мы их не оставляли даже на обмен, срочников же мы отпускали без условий.

А это правда, что в Краматорске распяли ребенка на глазах у матери, ведь укроСМИ, подняли шум, мол, это все выдумка и пропаганда?

— Да, они отомстили, ведь отец этого ребенка в ополчении, это моей знакомой женщины, невестка и внук. — Западная Украина очень религиозна, там же «грехо-католики», «православные» киевского патриархата, католики… те регионы более верующие, чем Восток? Ведь солдаты их молятся, носят иконочки, их посещают капелланы-псевдосвященники, благословляют на убийство мирных граждан, изнасилования детей, издевательства над беременными женщинами. Как можно оправдать их за эту войну? Ведь у них, как они говорят, «высокая» и «патриотичная» мотивация за «единую…»?

— Они не верят в Христа, хоть могут устами о Нем говорить. Что это за вера — прийти к нам нас убивать? Это Христос им повелел оружие взять? По делам их видно — они верят в сатану, а не в Бога, пусть их псевдосвященники молятся, хоть лоб разобьют, они все равно идут в АД! Мы себя защищаем, свою родину, свой народ, не мы напали, пришли к ним во Львов, Ровно, Киев и т. д. их убивать, не мы бомбим города, а они к нам лезут. Эту разницу единоукры не могут никак понять, это зомби, жертвы сатаны. После всех преступлений против человечества, что совершили — это нелюди, они не имеют права на существование. Они же богохульники! Ведь для нас Св. Георгий — символ победы, добра над тьмой, а они его символ назвали колорадом! Сами на свои головы призвали проклятие Божье. Они же отменили праздник 9 мая, а не мы, валят памятники воинам-освободителям, избивают ветеранов, ходят со свастикой, а нас потом называют фашистами, это же зомби…

— Даже некоторые «идейные», попавшие в плен, которые город из пушек расстреливали, несмотря на то, что мы им показываем, во что они превратили город, они свое — «это на вас Путин напал и разбомбил, а мы пришли защищать вас». Зомби … остались одни маты и патроны. Или вот, они затопили и разбомбили ряд шахт, причем та территория, что контролируется ими, далеко до линии фронта, где не проходят боевые действия, где люди имели хоть какую-то надежду и заработок, конечно тоже Путин… собственноручно затапливал. А если говорить про дефицит энергоресурсов в «единой…», то мне кажется, что хунта сознательно делает холодомор в стране.

Что вас особенно поразило в войне? Как медик можете подтвердить, что в укр. войсках для «боевого духа» применялись наркотики?

— Батюшка, и не только наркотики, но ряд мне неизвестных веществ, что стимулировали к трудоспособности. Могли после укола до двух суток не есть и не спать, при этом быть бодрыми, я представляю, как врач, насколько изнашивается от этого организм человека, что после одного боя — уже труп. Не говоря уже о психических травмах…

— Ведь уровень самоубийств на фронте и на гражданке у них довольно высок. Мы находили шприцы, ампулы с 5−6 видами американских синтетических наркотиков. Также можно говорить о психотропных веществах. Вот я наблюдала в бинокль укропский отряд, построили, проходит врач и ширяет им под лопатку что-то, зрачки расширяются, и они, как бараны, тупо бегут, исполняют, как зомби, все приказы. Надели всем противосолнечные очки. Особо меня, поразил один бой, где на нас без мозгов бежали солдаты. Одного парня лет 24 прошили пули штук шесть, а он дальше вставал и бежал, и когда еще в него попали пули, ну точно это труп, он пытался подыматься. Но не может, батюшка, патриотизм оживлять и подымать труп. Я видела ряд фантастических фильмов о пострелянных и восстающих зомби, и все это оставалось в области фантастики, а тут своими глазами видишь…

— Судя по многочисленным американским специалистам, над несчастными срочниками проводили эксперименты, ведь их за людей не считают — экспериментальное бесплатное мясо! Хероям слава! После боя собираем трофеи, и вот в одном телефоне — запись; операция, у живого солдата — вынимают органы, он понял что происходит, и сказал: «Що ж виробите, у мене жінка, діти?», а ему в ответ: «Заткнись, ти вже труп». Меня редко, что может из увиденного ошарашить, но это какой нужно иметь цинизм и бесчувствие, снимать своего сотоварища, тут даже я не удержалась от слезы.

— Я видела взгляд безумия и беспомощности жертвы, у которого «жінка і діти». Те женщины, которые отпустили на войну своих сыновей, мужей, задумайтесь. Вот ваш «герой», он обязательно попадет в Европу, но по запчастям. Юлька и Коломойский хорошо заработали на этом бизнесе. Нам приходилось находить медицинский инструмент, транквилизаторы, которые используются при пересадке органов.

— Мы находили труппы матерей и с ними грудных младенцев, беременных женщин с разрезанными животами. Мы наблюдали, как высыпали трупы в болото-водоем Торец за Краматорском — сорок-пятьдесят трупов, там были как наши, так и укропы, все они были без внутренностей. Трупная вонь стояла ужасная. Потом мы их вытянули и похоронили по-христиански.

Уточните, т. е. похоронили с батюшкой, как своих, так и украинских срочников?

— Да. Мы же христиане, не «грехо-католики», наши батюшки как тех, так и других отпевали. Своих же они в траншеях зарывают, даже тела родственникам не передают.

Воевали с вами мусульмане?

— Да. Чеченцы и дагестанцы. Они добровольцы. Не за деньги пришли нас защищать, храбры и искренни, с обостренным чувством справедливости и кавказским менталитетом. Никаких разногласий, споров на темы религии у нас не было, в одном окопе мы братья и по духу — русские. Батюшка, помолитесь, за покойного чеченца, молодого парня Хусейна, хоть он мусульманин, прошу, как за брата родного, на столько он честный и жертвенный человек… я даже не думала, что бывают такие люди. Господи, прости и пощади…

Вы трудились и медсестрой, кого вы лечили?

— Конечно же, наших. Просила, чтобы меня не пускали к пленным, после всего пережитого и увиденного я бы сразу их убила. У меня до сих пор в газах расстрелянная девочка — 19 пуль…

У вас сейчас родственники под оккупацией, что они сообщают?

— Люди запуганы, боятся даже выйти в магазин. Подозрение со стороны «защитников» даже для пенсионеров может закончиться смертью. В городе военные грабят жилье и по почте отправляют на «единую…». Это же вещи — проклятия, не боятся ни Бога, ни людей! Если уже кто-то и вернулся из ополчения не желая воевать, то их не просто убивают, изощренно мучают. Современные укрофашисты переплюнули прошлых. Много людей ушло из города. То, что врали укроСМИ о зеленых коридорах — их не было. Мы выбирались из города по тропам ночью. А тех, кто шел по «коридору», среди белого дня — расстреливали. Города что под контролем укров не восстанавливают, и мало того — разрушают инфраструктуру: школы, больницы, роддомы. Люди пропадают без вести. Геноцид.

Скажите, как вы пережили трагедию, что пришлось Игорю Стрелкову уйти? Что вам понравилось, а что нет?

— Очень тяжело. Стрелков основал армию ДНР, о нем сложилось приятное впечатление, хороший человек и военный стратег, мы с ним общались по интернету и телефону, хотя мы не виделись, но он для меня — родная душечка. И, главное, — справедливый! Не понравилось, что нет сплоченности, если бы все мужики Донбасса поднялись, то война и закончилась бы сразу. Все ждут, что вместо них кто-то это сделает. А так, это не мужики, а дезертиры. Не понравилось, что к женщинам в ЛНР предвзятое отношение: «бабам нечего делать на войне». У Стрелкова не было таких предрассудков. Нет сплоченности между командирами. — Скажите, а чем закончится эта война? — Только победой! Я бы не смогла с ними жить и о чем-то договариваться. Таким людям не место на нашей земле, пусть уходят. Мы никогда бы не пошли на них войной, даже если захотели бы отсоединиться от нас, потому что мы-люди!

— Новороссия победит с нами — правда, с нами — Бог! Верьте в нас, мы победим! Дорогие братья и сестры, благодарим вас за пожертвования. Благодаря им была сыграна свадьба ополченцев: платье, обувь, кольца, иконы, скромное застолье, проезд, проживание.