Я встретил парней вечером того дня, когда они вернулись из окопов Новороссии. Самый старший, Душан, вернулся в Москву чуть раньше, встретил утром на вокзале своих боевых товарищей, а уже вечером мы ужинали в уютном московском ресторанчике и я записал это интервью. Мысли, эмоции и рассуждения людей, которые ещё вчера держали в руках оружие рискуя собственной жизнью.

Парни, во-первых, приветствую вас в Москве. Рад что вы вернулись живыми. Во-вторых, спасибо вам от всех неравнодушных русских людей за вашу позицию и за вашу готовность умереть за свои убеждения. Мы ценим это и никогда не забудем. Давайте начнем с того, что вы представитесь — как вас зовут, откуда вы, сколько вам лет?

— Спасибо большое за теплые слова и встречу! Меня зовут Стефан, мне 27 лет, я из Белграда, Сербия. Я фанат белградского «Рада».

— Всем привет. Меня так же зовут Стефан, мне 22 года, я из Белграда, фанат ФК «Рад».

— Я самый старый в этой компании, мне 36 лет, меня зовут Душан. Я родом из Белграда, фанат «Партизана».

Вы были знакомы прежде? Или познакомились уже в Новороссии?

Стефан (27): мы были знакомы со Стефаном ещё до поездки, конечно. С Душаном мы познакомились уже в Новороссии. Служили в одном отряде.

Расскажите, как так случилось, что живете вы себе спокойно в Белграде и вот в один прекрасный день решили поехать воевать в Новороссию? Почему? Вы служили до этого в армии?

Стефан (27): Да, я служил в сербской армии, но не профессионально. Это были военные сборы на протяжении 6 месяцев. Я попал в последний призыв регулярной армии. На следующий год после моего призыва, сербскую армию сделали профессиональной и теперь там служат только контрактники.

Стефан (22): Я в армии не служил и до Новороссии настоящий автомат в руках не держал ни разу.

Душан (36): Я воевал в Косово. Прошел всю югославскую войну от звонка до звонка с первого дня её начала. Это моя вторая война.

Так как же вы решили поехать сражаться за Новороссию? Когда это произошло?

Стефан (27): На самом деле всё очень просто. Мы активисты правого сербского движения «Сербская акция». Мы националисты, мы очень внимательно следим за политикой, за тем, что происходит в Европе, в России. Для нас помощь нашим православным русским братьям само собой разумеющееся. Русские столько раз помогали сербам, что для нас этот вопрос не стоял. Например Игорь Стрелков, он воевал добровольцем за нас в Косово. Так же лидер организации «Косовский Фронт», Александр Кравченко, был добровольцем в Косово и Боснии. Эти двое очень популярны у нас в Сербии, но помимо них очень многие русские на той войне положили свои жизни и судьбы, сражаясь за Сербию. Мы чувствуем свою ответственность перед ними, поэтому мы поехали воевать за Новороссию.

Душан (36): Я не состою ни в каких организациях, я просто патриот своей страны. Когда я воевал в Сербии, 15 лет назад, я видел много русских добровольцев, я воевал с ними плечом к плечу. Познакомился со Стрелковым и многими другими тогда. Это мой долг перед ними. Тогда они помогали отстоять нам Сербию, сегодня мы помогаем в Новороссии.

Когда вы решили поехать?

Стефан (27): Когда произошли всем известные события на Майдане и когда укры (парни украинцев называли исключительно «укры» — И. К.) стали стрелять в наших русских братьев на Донбассе, я сразу захотел поехать, но я не знал как. Я никого не знал. И как-то раз, мой друг Стефан, позвонил мне и сказал что тоже хочет поехать воевать.

Стефан (22): Я знал одного из руководителей нашей интернациональной роты в Новороссии, через него я нашел нужные связи, таким образом наша поездка стала реальной. Добрались до Новороссии мы только к октябрю.

Душан (36): Я приехал пораньше ребят, в начале сентября.

Душан, ты как человек наиболее опытный, можешь наверное сравнить эти две войны? Что схожего в Югославской войне и войной в Новороссии? В чем они различаются?

Душан (36): Война в Новороссии очень сильно похожа на югославскую войну. Основное сходство это когда твой сосед с которым вы вчера вместе сидели в кафе и пили кофе, начинает стрелять в вас, а вы в него. А главное они не могут понять как это произошло. Просто началась война и я должен стрелять в тебя, и я стреляю.

Да, но в югославской войне был религиозный фактор — сербы всё-таки все православные, а хорваты католики, албанцы вообще мусульмане. Разве нет?

Душан (36): Да, по большому счету, это единственная разница. Но надо так же понимать, что все три религии в Югославии воевали за себя, отстаивая, в первую очередь, собственные интересы.

Мне интересно понять, война в Сербии была на религиозной почве? Религиозный вопрос являлся главенствующим в той войне?

Душан (36): Хорваты начали войну точно так же как она началась в Новороссии! Сходство поразительное — когда развалилась Югославия, хорваты решили запретить сербский язык, они заменили кириллицу на латиницу, запретили нам писать кириллицей, они по сути запретили сербам быть сербами. Сербам было четко сказано, что мы национальное меньшинство и что прав у нас не больше, чем у каких-нибудь албанцев. Началась война.

То есть всё как произошло на Украине, когда хунта пришла к власти — лишили русский язык статуса государственного и стали притеснять русское население…

Стефан (22): Да, есть ещё один момент который сильно роднит эти две войны. Хорватам с албанцами на той войне помогали сионисты, европейский союз, НАТО, Америка. Точно так же они сейчас помогают украм оружием, специалистами, техникой, деньгами. И точно так же хорваты орали тогда, что они патриоты своей Хорватии и воюют за её свободу и независимость. Сегодня Хорватия член ЕС, Сербия нет. Сегодня «Азов», «Правый Сектор» и другие националисты орут на Украине, что они правые, что они национал-социалисты…

Стефан (27): …И при этом воюют за ЕС, за Америку! Полнейшие идиоты!

Стефан (22): Да и это тоже одна из причин почему мы здесь — мы правые, мы национал-социалисты, и мы хотим показать всем, что настоящие европейские националисты воюют и поддерживают Новороссию.

Стефан (27): И ещё один интересный момент. В самом начале югославской войны, очень многие сербские правые поддерживали хорватов. Под воздействием западной пропаганды, они были убеждены что хорватские патриоты сражаются с сербскими коммунистами. То же самое сейчас на Украине — очень многие националисты, я их смело могу назвать идиотами, убеждены что «еврейский сектор», именно еврейский, а не правый, ведь спонсируется Коломойским, сражается за правую идею с русскими коммунистами и «ватниками». Мы хотим им всем сказать, что это ложь. Мы были на фронте, там мы встретили очень многих правых националистов, причем не только из России, но и из других стран — Франция, Испания, многие правые Европы сейчас воюют за Новороссию!

Посмотрите на нас — мы похожи на коммунистов? Конечно нет. Это тоже мы хотим донести до мира.

Стефан (22): Так же я бы хотел отметить ещё одну причину по которой мы тут — мы приехали за опытом! Нам важно получить необходимый военный опыт. В один день опять начнется война в Сербии, это вопрос лишь времени. Те кто думает, что в бывшей Югославии всё спокойно, сильно ошибается — отношения между сербами, албанцами, хорватами накалены до предела. И это не вопрос десятилетий — это вопрос каких-то лет, когда из какой-нибудь искры вновь разгорится пламя войны. И мы должны быть к этому готовы. Этот военный опыт крайне важен для нас.

Стефан (27): Геополитическая ситуация в мире очень быстро меняется. Мы видим Россию в топе этих изменений, но так же видим, что Россия пока недостаточно сильна, чтобы действовать решительно. Мы верим, что когда Россия окончательно окрепнет, она поведет за собой все националистические, традиционные силы в Европе.

Мы, сербы, видим Россию как будущего лидера Европейского Союза. Когда нынешний Евросоюз умрет, а он обязательно умрет, мы видим Россию лидером нового Европейского союза. Страну, которая поведет за собой все европейские нации.

Давайте вернемся в Новороссию. Расскажите как вы добрались до туда? Вот вы прилетели из Белграда в Москву. Дальше?

Стефан (22): Мы отправились на границу с Новороссией на автобусе. Там нас встретили люди, кто помогает добровольцам добраться уже непосредственно на фронт. Они перевели нас через границу и доставили в наше подразделение.

Стефан (27): Вскоре присоединились к интернациональной роте в бригаде Мозгового «Призрак». Нашим командиром был Никола Перович, он командовал нашей интернациональной ротой, он серб на национальности, но родился и жил во Франции. Мозговой пару раз навещал нас на передовой, но мы лично с ним не общались.

Стефан (22): Отмечу, что мы не видим в украинцах врагов. Мы видим врагов в украинской армии, потому что они сражаются против нас. Но обычные люди так же могут быть просто одурачены своей пропагандой, их мозги просто промыты. Так может случится в любой стране.

Стефан (27): А вот украинская армия и все кто ей помогают — они безусловные враги. Они сражаются за интересы НАТО. Единственная идеология украинской армии это никакой даже не фашизм и уж тем более не демократия, это обыкновенный шовинизм. Укры ненавидят русских и всё что связано с Россией. Точно так же, как хорваты тупо ненавидят всё сербское. Один в один. В Сербии я люблю говорить: «Если бы Гитлер был коммунистом, все хорваты были бы коммунистами».

Да, я помню этот воздух напряженный до предела, когда я был в Загребе во время игры сборных России и Хорватии. Мы привезли туда хороший состав и напряжение в городе чувствовалось просто в каждом взгляде, в каждом баре, в каждом магазине и гостинице.

Стефан (27): Да, именно — хорваты ненавидят всё что связано с Православием. Они смотрят на нас, сербов, как на «маленьких русских». Весь Запад так на нас смотрит.

Стефан (22): «Русские Балканы»…

Стефан (27): Да — русские Балканы!

Ну так это же правда!

Стефан (27): Да, мне нравится это! Я горжусь этим! Даже говорить глупо о взаимоотношениях сербов и русских.

Стефан (22): То же самое как обсуждать двух родных братьев от одной матери.

Стефан (27): Когда мы уезжали из Белграда, наши друзья закатили нам небольшую отвальную вечеринку и тогда мы почувствовали что-то необычно высокое в том, что мы делаем. А сейчас, когда мы возвращаемся оттуда, мы не чувствуем вообще ничего особенного — это нормально. Это как наш долг, долг нормального православного мужчины защитить свой дом. В этом нет геройства, это обязанность. Это просто наши чувства, то что сидит глубоко внутри нас и то, что никто никогда не выкорчует из нас.

Нам ещё предстоит получить какие-то новые ощущения по возвращению домой в Сербию, но мы уже безмерно благодарны Богу за то, что дал нам шанс пройти это испытание. Это то, что большинство людей в мире не прочувствует и за всю свою жизнь.

Так же мы наладили хорошие связи со многими странами и когда придет время Европе подняться наконец за свои христианские ценности, сбросить путы либерализма и исламских мигрантов, мы будем к этому готовы.

Кстати, вспомнил ещё один примечательный факт — хорваты же воюют на стороне укров. Как только они узнали, что сербы едут воевать за Новороссию — у них тут же нашлись добровольцы отправившиеся воевать за укров (дружно смеются — И. К.). «Правый сектор» поддерживал сербов в борьбе за Косово и спасибо большое им за это. Но нужно понимать, мы никогда, ни при каких обстоятельствах не поддержим русофобию. У нас много друзей в правых движах Европы — например в той же Польше. Все они поддерживают и нас и Новороссию.

Мы никогда не будем рядом с теми, кто против России. Россия — это наша мать. Так было, так есть и так будет всегда.

Это всё очень и очень просто — для нас это прописные истины о которых говорить то не особо принято ввиду их очевидности.

Отличные слова парни! Спасибо! Но давайте мысленно вернемся на фронт. Вот вы приехали в Новороссию, вас зачислили в «Призрак», выдали экипировку? Оружие? Как было со снабжением? Обучали ли вас? Как обстояли дела с дисциплиной?

Стефан (22): Да, нам выдали форму, всё обмундирование.

Душан (36): Но с оружием поначалу были проблемы. Вообще с оружием на фронте у нас проблемы — его не хватает. Поначалу у нас было 5 «калашниковых» на 10 человек.

Стефан (22): Да — когда приехал Душан, были проблемы с вооружением, его не хватало. Потом стало получше и нас уже экипировали полностью. У нас были «калашниковы», снайперские винтовки, РПГ, пулемет. С обучением были проблемы — времени особо не было на обучение. По мишеням мы постреляли, но не более того.

Душан (36): Перед приездом парней у нас много времени уделялось тренировкам на самом деле. Когда же они приехали в начале октября, для тренировок просто не было времени. Постоянно ставились задачи, которые надо было исполнять.

Стефан (27): Мы получили форму, получили оружие и отправились на передовую недалеко от небольшого городка. Укры были за небольшим пригорком, всего в 3 км от нас. И осознание этого держало тебя в постоянном напряжении. Мы их не видели, но мы знали, что вот за тем пригорком стоит уже украинская армия. Ещё один момент, который добавлял забот — у укров очень хорошее вооружение. Те части с которыми мы сталкивались, действительно хорошо были укомплектованы, но у них напрочь отсутствовала мотивация. Они не хотели воевать. В отличии от ополченцев, которые были готовы умирать, но не сдать ни шагу назад. А это на войне важнейший момент — если у тебя хорошее оружие, но из него некому стрелять, значит у тебя нет ничего.

У нас было несколько блокпостов, которые мы охраняли. Мы так же ходили в разведку. А укры бомбили нас каждый день. И с каждым днем они били всё ближе и ближе к нам, всё точнее и точнее. Это пугало и это было безумно полезно для нас — почувствовать, увидеть, услышать, понюхать этот воздух полный опасности. Вот Душан — он ветеран, он уже знал что и как делать, для нас же этот опыт неоценим, когда ты учишься распознавать миномет, «Град», когда видишь все эти разрывы рядом со своими позициями. Это страшновато, но это закаляет. Каждый раз, когда я слышал новый взрыв — я точно знал почему я здесь. Жили мы на базе, которая была в нашем тылу в одной из деревень. Там мы спали, мылись, ели. С едой всё было в порядке. Это война и выбирать не приходится и уж тем более жаловаться на что-то, нас обеспечивали трехразовым питанием и проблем не было. Макароны, каша, рис — самая частая наша еда.

Как обстояли дела с дисциплиной в вашей бригаде?

Стефан (22): В нашей роте дисциплина была на очень высоком уровне. Никакого пьянства, никакого неподчинения и тому подобных вещей не было. Никаких проблем с этим. Всё что мы видели сами в других отрядах и ротах тоже было на хорошем уровне. Мы не видели нигде пьяных или выпивающих ополченцев. Мы слышали о каких-то единичных случаях когда кто-то напился, но сами не видели. Ты должен быть всегда готовым — тут не до пьянок.

Парни, расскажите о том, что вам понравилось и не понравилось на этой войне? Я понимаю что война это самое ужасное, что может быть в жизни, но наверняка были какие-то положительные моменты и наверняка было что-то что вы не могли принять, поведайте об этом.

Душан (36): я приехал на войну воевать. Я умею воевать и без войны мне скучно, я не знаю что делать. В нашем подразделении были бойцы с хорошим опытом и из других стран. Но в разных армиях, разные тактики и разное обучение. Мы старались брать лучшее из нашего опыта в разных странах и воевать на таком вот миксе из армий разных стран мира. Это было интересно. И мы довольно много отрабатывали это до того, как приехали ребята.

Мы жили в одном небольшом городке. Совсем небольшой — тысяч 10 человек. И когда мы зашли в этот городок, все жители были очень напуганы — они не знали кто мы — ополченцы или Нацгвардия.

(Парни специально не называют названия городов и деревень где происходили события, так как у укров есть свой ценник на головы иностранных добровольцев. Для пропаганды захватить такого ополченца в плен или убить, намного ценнее обычного русского добровольца. И так как в окопах Новороссии до сих пор воюет немало наших иностранных друзей, дабы лишний раз не подставлять их, в интервью нет названий населенных пунктов. — прим. И. К.).

Душан (36): Так вот, в этом маленьком городке, я думаю, большинство населения поддерживало укров. Людям мы не нравились. Это было видно, как на нас смотрят местные жители. И поначалу это было тяжело психологически. Ты чувствуешь себя в городе оккупантом, хотя приехал сражаться за их свободу. Задаешь сам себе логичные вопросы — что ты тут делаешь? Почему ты в городе где тебе не рады? Но очень скоро всё начало меняться. Когда мы только зашли в город — население буквально исчезло. Реально — сегодня были люди, а на следующий день 70% города просто испарилось куда-то. Ты мог час идти по городу и не встретить ни одного человека. Но потом, так же необъяснимо люди стали возвращаться обратно. И город опять заполнился людьми! Было полно народу на улицах. 1 октября, когда начался учебный сезон (в Новороссии сместили начало учебного года на один месяц из-за войны, — И. К.), город был полон народа и полон молодежи. И мы увидели очень много здоровых молодых людей, которые просто тупо сидели в кафе, не воевали.

Стефан (27): Да, это было очень необычно видеть. Но это проблема не только Новороссии — я вижу и в Москве очень много последователей западной культуры потребления — все эти хипстеры и прочая грязь, они не хотят воевать. Русские не должны перенимать с Запада всё самое плохое, а это есть самое дерьмо. Это то, что делает из людей идиотов. В Сербии тоже есть такая проблема — если завтра начнется война в Косово, я совсем не уверен сколько сербов встанет на борьбу с врагом. Футбольные хулиганы пойдут воевать, все патриоты пойдут, ветераны как Душан, но остальная молодежь? Я думаю они будут так же сидеть в кафе, пить кофе и бредово рассуждать о том, о чем не имеют ни малейшего представления. Душан прав, эта картина, когда здоровые взрослые ребята в Новороссии сидят по кафе и барам и даже не помышляют о том, чтобы взять в руки оружие. Я понимаю ещё людей в России или в Сербии, но там, в Новороссии, это же их земля, они же там родились, они там живут, как можно спокойно сидеть в кафе, когда на твоей земле идет война?

Душан (36): Да и поначалу все на нас смотрели как на идиотов. Не на ополченцев, а конкретно на нас — иностранцев. Они думали что мы наемники и пришли сюда воевать за деньги. С нами даже никто не разговаривал — поначалу, единственная кто с нами заговорил — была местная проститутка. И то, только потому что у нас были деньги. Мы всегда сами везде за себя платили. Они не могли поверить, что мы сами, добровольно приехали сюда воевать и не получаем за это ни копейки. Это важно — никто из нас не получил за всё время ни рубля. Мы приехали отстаивать свои идеалы, идеалы на которых мы живем.

Стефан (27): Мы не наемники. Мы очень многим рискуем — мы оставили в Сербии всё — наших жен, нашу работу. Наша секретная служба (secret service — аналог нашего ФСБ, — И. К.) скорее всего арестует нас, когда мы вернемся в Сербию. Нам грозит до 10 лет тюрьмы. И, конечно, неприятно слушать, когда тебе задают вопрос — сколько денег тебе заплатили за это? Но я не злюсь на этих людей — я прекрасно понимаю, что такое пропаганда и как она работает.

Погодите, не совсем понимаю — так в этом городке большинство были украинцами, а не русскими? Откуда была эта неприязнь?

Стефан (27): Нет, смотри, я разговаривал с одной девушкой, которая нам симпатизировала и я спросил её — почему вы так подозрительно и недружелюбно к нам относитесь? Она сказала, что все вас очень поддерживают, укров ненавидят, но очень сильно боятся, что вы заставите сейчас всех воевать. Мобилизуете их всех и отправите на фронт. А люди просто боятся и не хотят воевать. Мы старались объяснять всем, что мы не можем никого мобилизовать, потому что мы не регулярная армия. Мы ополченцы и обычные добровольцы, которые сами, добровольно выбрали свой путь. И если ты не хочешь — никто не заставит тебя воевать.

Душан (36): Очень смешно было наблюдать за местными… как бы сказать… bad boys…

Криминалитет?

Душан (36): Неее, они не криминалитет. Точнее, они хотят им казаться, но мы их так не можем никак назвать. Так вот очень смешно было за ними наблюдать — все они поголовно ездят на «Ладах», на очень старых «Ладах»…

Знаешь, мы из бедной страны, Сербия очень небогата. У нас средняя зарплата около 300 евро. Но Новороссия совсем бедна. На 10 евро ты можешь купить 7 пицц! Это очень очень бедная страна и люди.

Ну, это не страна пока ещё. Вы же понимаете, что это до недавнего времени была Украина и то, как там живут люди, целиком и полностью заслуга украинских властей.

Стефан (27): Конечно. Мы не людей виним, мы проклинаем руководство страны которое довело этих людей до такого жалкого состояния. Это очень смешно слышать, когда какой-нибудь очередной Кличко, у которого немецкий паспорт, говорит как он заботится о жизни простых украинцах! Пошел ты ** *** ******! Ты 20 лет жил в Германии, если тебя так заботит судьба украинцев, почему ты не жил в Украине и не работал на её благо? То же самое уже было у нас в Сербии! Когда началась у нас война, все наши нынешние политики первыми смотались заграницу, а когда война закончилась, они вернулись и сказали — а во всём виноват Милошевич! Да, Милошевич отнюдь не ангел, он плохой, но он в разы лучше этих идиотов, которые управляют страной сейчас! А самое ужасное, что всегда при этом страдают ни в чем неповинные обычные люди. И именно их мне жалко больше всего. Именно их мы хотим защитить.

Стефан (22): Вот ещё одна тема про «Азов» и «Правый Сектор» — они везде кричат, что они правые и что сражаются против коммунизма. И что Крым — это Украина. Но несчастный коммунист Никита Хрущев подарил Крым Украине! И после этого они говорят, что сражаются против коммунистов? У них что-то не так с головой?

Стефан (27): В чем здесь логика? Пусть они нам объяснят. Я знаю, что многие из них прочтут это интервью и я хочу передать им привет. Я передаю всем украинским правым — FUCK YOU! Мы вас всех до единого перебьем при первой же возможности! Это очень смешно — они представляют себя белыми войнами, ведущими правую расовую войну «white revolution», но их идеологи и лидеры, сражались раньше на стороне исламистов, причем самых радикальных. Где ваша логика — когда лидер «Правого Сектора» говорит «Аллаху Акбар!», а после этого вы называете себя «белыми войнами»? У вас с головой всё в порядке?! И я обращаюсь к националистам в России и Европе — всем, кто поддерживает «Правый Сектор», а я знаю, что среди молодых правых много тех, кто симпатизирует им — как вы можете поддерживать «Правый Сектор»?! Это в голове не укладывается…

Стефан (22): Знаешь, в Новороссии всё не так однозначно. Там очень много разных людей — мы видели целый батальон коммунистов например. Там есть националисты, монархисты, люди которым плевать на политику и знаешь что объединяет их всех? Правда!

Всё безумно просто — есть Правда, а есть Ложь. Есть Дьявол, а есть Бог! За Новороссию сражаются совершенно разные люди, но на нашей стороне Бог, за нами Правда.

Стефан (27): Правый Сектор использует в своей символике руны, правую символику, но при этом спонсируется евреями, причем самыми радикальными. Зайдите на их страничку — там куча фотографий Яроша и других лидеров где он вместе с евреями, с еврейскими флагами. Они, обычные члены ПС, что не видят всего этого? Израильские спец. службы активно работают на Украине, присылают своих тренеров и советников, которые в том числе тренируют и Правый Сектор, а теперь скажите мне, кто здесь идиот?

О боестолкновениях, о смерти, которая рядом и о Боге, читайте во второй части интервью, которое опубликуют Ultras News и «Ридус» в ближайшие дни.