Данная тенденция пока наиболее заметна в развитых странах, но при этом она неуклонно перебирается и в развивающиеся государства, включая Россию. Суть ее сводится к тому, что аналитически мыслящие и разносторонне образованные специалисты постепенно перестают быть востребованными.

Вместо них, при неутомимой поддержке работодателей, первую скрипку начинают играть эксперты, разбирающиеся только в своей узкой области. При таком подходе на Западе уже выросло целое поколение кадров, не способных разбираться ни в чем, кроме своего небольшого участка работы. В свою очередь, разносторонне развитые люди постепенно становятся анахронизмом. Корпорации же активно поддерживают такую модель.

Разными путями

Идея узкой специализации, в общем-то, не нова. Она появилась вместе с первыми мануфактурами еще в XVII—XVIII веках. Революционный для тех времен подход позволил значительно ускорить темпы производства, а также изобрести принцип конвейера, до сих пор использующийся в промышленности. Благодаря ему предприниматели получили возможность создавать масштабные производства. По крайней мере, по сравнению с распространенными до этого ремесленными цехами. Специализация на узком производственном сегменте позволила значительно ускорить сроки обучения работников, сделав их еще и легко заменяемыми.

В настоящее время принцип узкой специализации активно используется на конвейерном производстве. Например, в автомобилестроении. Каждый работник конвейера умеет совершать всего несколько простейших операций, на которые ему отводятся уже даже не минуты, а секунды. Обычно это 3−4 операции даже для работников, считающихся квалифицированными. Не больше. Но и не меньше, так как совершение только одной постоянно повторяющейся операции в течение длительного времени приводит к нарушению психического здоровья сотрудника. Данный побочный эффект выяснился еще на заре промышленного производства.

Интеллект на конвейере

Но с течением времени узкая специализация перестала быть связана только с физическим трудом. Постепенно она перекочевала и в сферы, связанные с трудом интеллектуальным. Те, кому доводилось вести переговоры с западными компаниями, могут это подтвердить. Классический пример — российская и западная компания договариваются о встрече своих представителей для обсуждения партнерства или еще чего-нибудь. В этом случае (особенно если переговоры уже не на первом этапе), для участия в дискуссии со стороны иностранцев почти неизбежно приедет целый пул специалистов во главе с менеджером. Чем сложнее вопрос, тем больше будет сотрудников. Представительство же с отечественной стороны будет скромнее. Как правило, в таких случаях со стороны российской компании в переговорах участвуют директор и его зам. И еще, возможно, переводчик. Связано это как раз с тем, что каждый из представителей противоположной стороны имеет знания лишь о небольшом участке работы. А менеджер нужен для того, чтобы выстраивать между всеми этими людьми коммуникацию. При этом зачастую бывает так, что сам менеджер может не очень сильно разбираться в нюансах даже собственного производства. Связано это с тем, что с точки зрения современного западного подхода он и не обязан это делать. Просто потому, что он тоже узкий специалист, которому важно разбираться в управлении, а не в производстве. Соответственно, руководителей, прошедших свой путь «от вышки» до кресла министра или главы крупной компании, как это часто встречается в России, на Западе просто нет (за исключением, разве что, стартаперов, типа Джобса или Гейтса).

Примечательно, что именно таким оказалось завершение образовательного тренда, начавшегося одновременно с возникновением мануфактурного производства — эпохи энциклопедистов — времени Дидро, Руссо, Ломоносова и множества других разносторонне образованных людей. То есть начатый ими процесс, направленный на то, чтобы дать возможность как можно большему количеству людей получать хорошее образование, свелся к тому, что современные нам учебные заведения начали выпускать одновременно образованных в какой-либо узкой области специалистов и абсолютно некомпетентных во всем остальном людей.

Винтику — да!

В некоторых странах описанный нами процесс уже необратим. И касается он не только производства, но и вполне себе бытовых вещей. Например, человеку, проживающему где-нибудь в Бруклине, даже в голову не придет самостоятельно чинить водопроводный кран в случае его поломки. И не потому, что он не умеет этого делать (даже если умеет), а потому, что если вдруг что-то пойдет не так — он будет оштрафован на кругленькую сумму. Просто потому что в Нью-Йорке нельзя слесарить без лицензии.

Аналогичным образом ведут себя и сотрудники внутри многих западных корпораций. Они стараются не касаться того, к чему не имеют отношения. Мотивация тут проста — если вы влезете не на ваш участок работы, пусть даже с благородным желанием помочь, то в случае победы вам, конечно, ничего не скажут и, может быть, даже и похвалят, но если результат будет отрицательным, вам обязательно укажут на то, что вы занялись не своим делом. Поэтому вполне характерна ставшая реальностью картина популярного много лет назад анекдота про то, сколько нужно ученых для того, чтобы закрутить лампочку. Напомним, что, согласно анекдоту, один человек нужен, чтобы контролировать рубильник, один, чтобы закрутить лампочку и один, чтобы координировать этот сложный процесс.

В результате получается, что количество людей, размышляющих о чем-то помимо их непосредственной функциональной обязанности, стремительно сокращается. Если посмотреть западные телеканалы, то вполне можно увидеть там в титрах программ, посвященных бизнесу, экспертов, которых именуют: «ведущий специалист по натертому сыру» (shreddedcheeseauthority) или «инженер тяжелого макияжа» (heavymakeupengineer), или даже «историк порнографии» (pornographyhistorian).

В угоду корпорациям

Конечно, вы можете сказать, что так оно и должно быть — время энциклопедистов прошло, и сейчас попросту невозможно «делать» людей, способных разбираться сразу в нескольких отраслях. Но ответить на это можно тем, что, безусловно, невозможно знать сразу все, но это не означает, что нельзя стремиться. И параллельно с этим возникает закономерный вопрос: для чего же внедряется модель, загоняющая человека в узкие образовательные и мировоззренческие рамки?

А ответ на этот вопрос очень прост: потому что так выгодно. В первую очередь — крупным корпорациям. Основной причиной, естественно, являются деньги, потому что использование в своей работе узкого специалиста значительно экономичнее, чем сотрудничество с энциклопедистом. Специалисту только в своей области всегда можно навязывать условия труда, в том числе и материальные, и «стоить» он будет априори дешевле, чем сотрудник с более глубоким образованием. А самое главное — узкого специалиста в любой момент можно поменять на такого же сотрудника. Причем в момент замены остальной производственный процесс этого может даже и не почувствовать. Сами же узкие специалисты, понимая свою уязвимость, будут до изнеможения держаться за свою должность и делать все, о чем их только не попросит работодатель, так как конкуренция на рынке труда крайне высока на Западе. Да и в России тоже.

Именно так человек превращается в винтик одной большой капиталистической машины. С той лишь разницей, что около ста лет назад так говорили о специалистах рабочих профессий, а теперь данное утверждение применимо и к работникам интеллектуального труда.

К сожалению, внешние условия только способствуют негативному развитию процесса. В том числе и в России. Достаточно посмотреть, во что превратилась система получения высшего образования и какого качества выпускников она готовит. Таким образом, через несколько десятилетий с винтиками по обе стороны океана никаких проблем не будет. Но смогут ли они составить полноценно функционирующую машину? Вот в чем вопрос.