А ведь еще вчера, завидев человека в форме, луганчане с тревогой в глазах спрашивали: «А это правда что завтра будет праздник?». И несмотря на страх шли живым, веселым потоком в центр города — тот самый центр, который лучше всего простреливался в черные и тяжелые дни минувшего августа.

Как изменились люди Луганска за это время?

Стали еще больше ценить добрососедство и жизнь во всех её проявлениях. Это не понять тем, кто никогда, сидя бок о бок со вчерашними соседями, которых раньше и по имени не знал, не готовил еду на импровизированном мангале возле дома. И не стоял во многолюдных очередях за водой. Кто не бежал в подвал при первом же звуке минометных разрывов и не засыпал безмятежно под монотонный звук работающих «Градов», потому что «Грады» те — наши...

В самом старом районе города, который зовется Комброд, и который во время августовской осады превратился в самый настоящий тир, пот улицам бегают натурально седые собаки. Которые уже перестали реагировать на разрывы снарядов, поскольку были помногу раз контужены и попросту оглохли…

Я помню тот ужас, который ощутил, когда вернулся в Луганск густой чернильной ночью 3 августа. Точнее поначалу я даже не понял, что вернулся в город, одним ритмом с которым жил последние месяцы: машина быстро домчала нас от границы, и далее мы передвигались сквозь непроглядную тьму — спутники, встретившие меня лишь пару раз акцентировали мое внимание на том, как преобразилась дорога до столицы непокорной республики: то белеет в мраке вошедший в трассу остов неразорвавшегося укроповского «урагана», то бесформенной кучей чернеет сожженный танк…

И вдруг, словно из редеющего тумана, начинают проступать знакомые очертания. При этом ни огонька, ни звука…

Признаюсь, мне стало страшно.

Толкнувшись в знакомую металлическую дверь многоэтажного дома, я понял, что она заперта. При этом домофон был абсолютно мертв, причем, по всей видимости, давно. Мы долго стучали, пока не открылось окно на втором этаже…

Потом поднимались по ступеням, подсвечивая путь армейскими фонариками. Дверь в «аппендикс» для двух квартир оказалась открытой. Как и распахнутая настежь дверь квартиры напротив. Я уже не знал что и подумать, как понять мне, приехавшему из мирной России, каких монстров порождает беспросветная ночь воюющего Луганска.

— Есть кто живой? И слепящий луч фонарика в глаза…

Потом с соседями, отмечая день рождения каких-то дальних и неведомых родственников, а на самом деле просто найдя повод, чтобы снять напряжение минувших дней, мы смеялись над этим эпизодом. Приварив скобы к подъездной двери и запирая её деревянным полешком от вероятных мародеров и блуждающих алкашей, они и не думали закрывать квартиру — зачем, если жильцов в доме осталось не так много, и всех, кто не убежал от войны знаешь в лицо?

На следующий день я увидел еще одну примету осажденного Луганска: это толпы людей, блуждающих по определенным улицам с сотовыми телефонами в руках. Оказывается в отключенном от всех коммуникаций городе остались еще зоны, где ловила сотовая связь. Впрочем, с моими операторами, мне даже не было смысла пополнять ряды этих людей, пытающихся наладить связь со своими близкими и родными, а цены на пакеты услуг мобильной связи в частично разбомбленном с многочисленными жертвами, но наперекор всему работающем луганском рынке, взлетели втрое.

И еще я видел людей в очередях за российской гуманитарной помощью, которую ждали как манну небесную. Они не утратили человеческого облика и достоинства, они оставались такими же горожанами, какими были до начала бесчеловечного уничтожения города украинской армией. Просто более усталыми и напуганными...

...И вот сегодня они снова поверили, что война прошла как страшный сон, и вышли на улицу.

Обаятельные молодые мамочки с детишками, аккуратненькие старички под ручку со старушечками, хипстеры на велосипедах и байкеры на мотоциклах. При этом говорят, что укропы собирают орды в Стваробельске и на Дебальцево, и для них ничего не закончилось. …

Об эхе войны рассказывают забавные истории. О том, что четырнадцатилетний пацаненок приволок в райотдел милиции ПЗРК (переносной зенитный комплекс), сдавать. Укропы, убегая со своих позиций, бросили орудие, заминировав, а — мальчишка — легкий, прошел по минам и притащил добычу домой, на всякий случай…

Горожане так искренне радовались небольшой колонне мотоциклистов и БТР-ов, которая объезжала наш город, поздравляя луганчан с праздником...

Мне было радостно на душе, но вместе с тем немножко обидно. Что не приехали ни Кобзон, ни «Любэ», ни Валерия, ни Газманов, ни прочие наши эстрадные патриоты, отдуваться за которых пришлось одним лишь основательно подзабытым «Землянам» (да и то выступавшим каким-то новым молодежным составом), да группе «Русские», которую если кто и помнит, то только благодаря хиту про «нам с тобой выпало летать, а кому-то ползать» перепетому Лепсом. И что несмотря на то, что «Ночные Волки» предоставили своему луганскому филиалу поражающий воображение грузовик «Mad Max», легендарного Хирурга в городе тоже никто не увидел. Говорили, что прохождение колонны просто не разрешили, опасаясь вооруженных провокаций. Но я думаю, что в этот раз они могли бы нарушить запреты. Как смог наплевать на официальную позицию государства, в котором он живет, интересы и права русского народа и просто совесть, все тот же Макаревич, маякнув заокеанским геополитическим игрокам, мол, ваш я, от кончиков пальцев до кончиков седеющих волос.

Впрочем, праздник все равно удался. Я был крайне смущен, когда ко мне подошла дама в годах и сказала: «Я хочу осуществить свою мечту - потанцевать с ополченцем». А потом говорила, что так непривычно и радостно слышать русские песни в центре родного города, и что не зря сказал Александр Невский, что не в силе Бог, а в правде, и, прощаясь, пожелала поберечь себя.

Беречь себя… Берегли ли себя несколько моих знакомых из луганской администрации, прошедшие через двадцать дней украинского плена? Им повезло, что их вещи и документы сгорели вместе с головорезами из батальона «Айдар», которые их задержали. Поэтому били задержанных в гражданской одежде только первые десять дней, а потом лишь будили в три часа утра и заставляли петь украинский гимн: ошибся в слове – пятьдесят приседаний. И оставляли сидеть в наручниках с мешками на головах, в сарае, под огнем луганских «градов», в то время как сами убегали в бомбоубежище.

- Говорили, что все мы тут поголовно алкаши и наркоманы, и что нас нужно бомбить, - вспоминает Сергей, который из полноватого паренька превратился в стройнягу с ввалившимися щеками.

Выпустили их на свободу, как обычных селян, которых взяли по ошибке. А вот нескольких ополченцев, которых взяли в плен, просто забили насмерть…

Я зашел в храм в честь иконы Божией Матери «Умиление». Верующие стояли в очереди, чтобы приложить к привезенной из России в дар иконе Божией Матери Умиление. Один из луганских священников, настоятель самого крупного в городе храма, которому привезли её, отказался оставить святой образ у себя, мол, это «икона сепаратистов». И слава Богу, икона обрела место там, где ей и нужно было быть – в храм два раза попадали мины, но принести ему серьезного ущерба так и не получилось.

Люди просили мира, хотели мира, жили миром. И мир вернулся в их дома. Господи, как же хочется, чтобы так все и оставалось...