Такое могло произойти только в США — стране, обезумевшей от ужасов Великой депрессии и готовой поэтому поверить во что угодно.

30 октября 1938 года заурядная радиопостановка по повести Герберта Уэллса «Война миров» вызвала общенациональную панику — случай, ставший и оставшийся по сей день уникальным феноменом, когда целая страна поверила в реальность истории, которую все американцы наверняка читали еще в школе.

Такого Хэллоуина, как в 1938-м, в США никогда ни до, ни после не отмечали. Никто из слушателей даже не обратил внимание на то, что действие постановки происходит «летом будущего года». Многие пропустили даже сюжетную канву и восприняли передачу как сообщения о нападении Германии.

Как всегда в подобных случаях, нашлось немало «свидетелей», которые своими глазами «видели» приземлившиеся корабли марсиан. (В более поздние годы подобные же свидетели клялись, что их самих похищали инопланетяне).

Грандиозный — при этом непреднамеренный — успех «новости» привел к тому, что у аудитории выработался иммунитет на сенсации всякого рода. Так, когда в декабре 1941 года американские СМИ сообщили о нападении японцев на Перл-Харбор, многие американцы тоже сочли это радиопостановкой.

Самый последний пример, когда реальную новость сперва восприняли как постановку — опять же в силу ее экстраординарности — стали события 11 сентября 2001 года в тех же США.

Уловки марсианской пропаганды

То, что само того не ожидая, сумели сделать режиссеры радиотеатра в 1938 году, является объектом профессиональной зависти пропагандистов всех времен и народов, говорит преподаватель кафедры социальных технологий Института политики и права Константин Шадров.

Это ведь голубая мечта любого правительства, будь оно демократическим или авторитарным — управлять эмоциями и поведением граждан по собственному усмотрению. Ведь если людьми управляют топорно, выдавая приказы, они манипуляцию ощущают и противятся ей естественным образом. А когда людям кажется, что они совершают те или иные действия (якобы) по собственной воле — это верх мастерства социального и психологического манипулирования! — сказал он «Ридусу».

Хотя до манипулирования такой амплитуды, как это случилось благодаря «Войне миров», больше нигде дело не доходило, сама по себе такая технология непрерывно оттачивается и шлифуется. Поэтому сколько бы различные общественные, журналистские и прочие организации не заявляли о готовности «решительно бороться» с фейковыми новостями, это будет борьбой с ветряными мельницами, убежден преподаватель.

Развитие технологий, облегчение доступа к массовому сознанию, кардинально снижает «порог входа» на «рынок» выдуманных сенсаций. Ведь чтобы обрушить, к примеру, национальную валюту, сегодня совсем не надо объявлять о нападении инопланетян. Достаточно сообщить о введении с понедельника запрета на хождение доллара. Эту «новость» через полдня можно опровергнуть, сослаться на технический сбой или неверную интерпретацию. Но дело-то будет сделано!

В 21-м веке мы являемся свидетелями того, что фейковые новости становятся не просто занятием грязных на руку пропагандистов и манипуляторов общественным сознанием. Нарастают опасения, что целые государства могут проводить «фейковую политику» — как внутреннюю, так и международную, — говорит Шадрин.

За примерами таких «войн миров» не надо далеко ходить. В начале 1990-х руководитель Ирака Саддам Хуссейн пытался убедить мировое сообщество в наличии у него оружия массового поражения — и США ему в этом всеми силами подыгрывали.

Саддам доигрался, но эпопея с «порошком в пробирках» привела к тому, что когда Ким Чен Ын начал делать подобные же заявления, в мире у многих заработал тот самый «иммунитет»: наблюдатели сочли заявления Пхеньяна блефом.

И до сих пор нет точного понимания, где КНДР говорит правду о своем ядерном оружии, а где «передает радиоспектакль».

Одна бабка сказала

Люди готовы активно поверить в любую новость — то есть не просто услышать ее, а предпринять на ее основе какие-то действия — лишь в тех случаях, когда эта новость задевает их личный интерес, говорит эксперт по политическому поведению ВШЭ Игорь Орлов.

Россияне гораздо более стойкие к фейковым новостям, чем американцы просто потому, что россиян борьба с летающими тарелками волнует в миллион раз меньше, чем борьба за каждодневное выживание. Какое дело какому-нибудь живущему на грани нищеты жителю глубинки до вторжения марсиан, если он что при марсианах, что без них вот-вот ноги протянет? — сказал он «Ридусу».

Поэтому манипулировать общественным сознанием в России одновременно и сложнее, и легче, чем делать это в более благополучных странах.

Если замотанный жизнью россиянин увидит по телевизору mockumentary (игровой фильм, стилизованный под документальный) о том, что российский десант высадился на Аляске для проведения референдума о возвращении в состав РФ, — он легко поверит, что это реальный репортаж, но вряд ли этот как-то скажется на его сиюминутном поведении.

А вот если вбросить фейк, что завтра бензин станет по сто рублей, его люди схавают, и это через полчаса приведет к коллапсу на автозаправках — потому что обычным людям цена бензина важнее всех инопланетян вместе взятых, — объясняет политпсихолог.

Обычный россиянин каким-то непостижимым для науки образом умеет отличать фейковые новости от реальных, причем «бабушки на лавочках» оказываются в ряде случаев более осведомленными о жизненно важных событиях, чем профессиональные политологи.

Когда в 1991 году по телевизору объявили, что через три часа прекратится хождение 100-рублевых купюр, для большинства советских людей это стало шоком, они бросились разменивать деньги в единственные места, которые были открыты поздно вечером — в железнодорожные кассы. Если помните, там в ту ночь творилось смертоубийство. Но моя мама по какому-то наитию разменяла все накопленные сторублевки ровно за два дня до официального объявления, — клянется Орлов.

Точно так же, вспоминает Орлов, когда умер Леонид Брежнев, объявлено об этом было только через сутки. Тем не менее, в подмосковном поселке Голицино, где Орлов тогда служил, каждая бабка в магазине делилась этой новостью уже через час, как затем выяснилось, после смерти генсека.

Этот феномен формирования новостей «сарафанного радио» отлично описан у Виктора Пелевина в повести «Generation П».

В нашей культуре политическое поведение очень оторвано от политического сознания, в отличие от США. Мы можем что-то знать, но не знаем, как утилизировать это знание. Мы строим воздушные замки, но ютимся на их чердаках. Если завтра марсиане высадятся в России, мы, в отличие от американцев в 1938 году, не бросимся записываться в ополчение, а будем ждать указаний сверху, — резюмирует Орлов.