И жаль, что большинству наших нынешних «медиаперсон», вкупе с т. н. «либерально-экономическим блоком правительства», в этих самых рядах даже срочную отслужить как-то не удосужились.

Иначе, быть может, после стольких лет «долгого пути в ВТО» не задавались бы, внезапно, вопросом насчет необходимости этого всенародного эпоса. Да так, что даже Владимир Владимирович на одной из пресс-конференций был вынужден в ответ на прямой вопрос журналиста мучительно хмурить бровь и говорить что-то типа «пока плюсы и минусы друг друга, в общем-то, уравновешивают».

Это я, собственно говоря, к чему.

Тут у нас весь «медийный мир» полнится жаркой битвой на предмет того, есть ли шанс на «скорое снятие санкций». И рассказывает занимательные истории о том, как у них то «итальянцы задумываются», то «венгры мучительно размышляют».

Ну что тут можно сказать: не беспокойтесь.

Не снимут.

Тупо не для того принимали.

Это — во-первых.

А во-вторых, тут бы, для начала, как с «казусом ВТО», может, лучше стоит разобраться: а оно нам, в принципе, надо?!

Тут же все просто. Аналитики в один голос говорят, что наиболее серьезный (точнее, хоть какой-то, но об этом не все «аналитики» могут говорить, ибо «анализируют» не с точки зрения конкретных трендов и цифр, а исключительно с точки зрения «единственно правильной идеологии») урон российской экономике нанесли исключительно ограничения в области высоких технологий и ограничения доступа к западным финансовым рынкам.

И вот тут-то и начинается вообще самое интересное.

Запрет на «технологии», как выяснилось, уже просто научились обходить. Причем инициаторами данных «обходных маневров» выступили даже не столько российские «покупатели», сколько вполне себе даже и западные «продавцы».

Рынок-с, господа.

Помните еще знаменитую ленинскую фразу насчет капиталиста, продажи веревки и повешения?!

Вот то-то и оно.

А вот с финансовыми ограничениями случилась немного другая, хотя и не менее занимательная история.

Во-первых, произошло то, о чем рынок давно предупреждали: работать в национальной экономике и кредитоваться в иностранной валюте — это хорошо известный по финансовым учебникам «велосипед». Потому как дело тут отнюдь не в «успешности предприятия» и «низких процентах»: садясь на это транспортное средство, его наездник должен прекрасно понимать, что если ты занимаешь доллар, то и отдавать должен тоже доллар. А это, как показывает практика последних лет, — штука довольно небезопасная. Не верите мне — спросите радостных «владельцев валютных ипотек». Они вам все про эти «более низкие проценты» легко объяснят на пальцах.

Это — если с точки зрения «чисто бизнеса».

А с точки зрения национальной экономики следует предельно четко понимать: если предприятие берет кредит в долларах или евро, то и продукцию оно свою вынуждено номинировать именно в них, а отнюдь не в национальной валюте. И, соответственно, к национальной экономике имеет весьма косвенное отношение: по сути это «чужое» предприятие, просто расположенное на территории твоей страны.

И вот этот вот внезапный консенсус, плюс ограничение доступа к «как бы дешевым западным кредитам» привели к поистине изумительным результатам: российские компании, где поднатужившись, где испросив помощи у государства, сократили за прошлый год совокупный долг на немалую сумму — около двухсот миллиардов долларов. При этом самое интересное тут в том, что если в следующем году они погасят в три раза, приблизительно, меньше, а еще через год доплатят совсем, по сравнению с двумя сотнями миллиардов, какие-то сущие копейки, то к 2018 году платить уже будет не надо, то есть от слова «совсем». И если нам при этом удастся выстроить альтернативную систему внутреннего кредитования не только для крупнейших госкомпаний, типа «Роснефти», но и для всех остальных, то это и будет — слава «секторальным» санкциям — та самая «дедолларизация экономики», о необходимости которой нам так долго говорили все более-менее вменяемые экономисты.

Правда, для этого нам придется дать возможность самоубиться всем «ортодоксальным монетаристам». От ВШЭ до того самого «либерально-экономического блока». Но эту немыслимую утрату мы выдержим — интересы государства и реального сектора экономики требуют.