Наш репортаж покажет детали довольно необычной ещё в недавнем прошлом военной профессии, особенно с точки зрения работы на самом переднем краю. Все привыкли, что на войне есть штурмовики, снайперы и разведчики, поскольку о специалистах такого рода рассказано и известно уже довольно много. Совсем другое дело — инженеры-электронщики.

Конечно, инженеры заняты в оборонке уже много десятков лет. Однако деятельность подобных военспецов обычно касается тыла, причём довольно глубокого. Современная же война поменяла в военном деле буквально всё.

Главный инженер батальона БПЛА 88-й добровольческой бригады «Эспаньола» сообщил в интервью «Ридусу», какую роль играют в нынешних сражениях специалисты его профиля. Он поведал об этапах своего боевого пути в ходе СВО и о том, что подтолкнуло обычного айтишника отправиться воевать добровольцем. А ещё наш собеседник рассказал о военном быте, который приходится выстраивать и делить с коллегами по военной службе в окрестностях Часова Яра, где они сейчас трудятся. Соратники из «Эспаньолы» играют в настоящее время одну из ведущих ролей при штурме украинских позиций российскими Вооружёнными силами на этом участке фронта.

Позывной нашего собеседника — Олдфаг, от английского разговорного слова «старичок». На сленге айтишников так называются опытные участники какого-либо проекта.

«Многие, кто не в теме, коверкают мой позывной. Они думают, что меня зовут Олдфак. Нет, я, конечно, многих уже здесь „фак“, но правильное наименование — именно Олдфаг, и никак иначе», — смеётся наш собеседник.

Говоря о военной сноровке, можно отметить, что главный инженер «лётного» батальона «Эспаньолы» действительно уже «на опыте». Да и окружающая география в местах, где записывалось интервью, Олдфагу уже как родная. Ведь начинал он в составе ЧВК «Вагнер» в окрестностях Бахмута в 2022 году.

«Музыкальное» прошлое

«На войну попал около полутора лет назад, хотя собирался гораздо раньше, но были причины, по которым не получилось. Первоначально зашёл во всем известный „оркестр“. Попал сначала в отряд БПЛА, куда меня записали, поскольку я по гражданке айтишник и системный администратор. Работал в достаточно крупных компаниях. Имею очень большой опыт работы в связи, передаче данных, виртуализации, работе с серверами и прочем. Меня заметили и первоначально направили в отряд БПЛА „больших крыльев“ — это „Орлан“ и Zala», — рассказывает Олдфаг.

«Однако уже по приезде на место в штабе подразделения посмотрели на моё прошлое и сразу же определили в начальники связи отряда БПЛА. Я занимался настройкой спутникового интернета, прошивал рации, готовил гаджеты к работе. Это полная чистка и установка определённого софта, поскольку он у нас полностью свой, а также установка офлайн-карт. Разъезжал с экипажем и кому-то что-то чинил, помогал», — продолжает вспоминать собеседник «Ридуса».

«А после всем известных событий прошлого года я отправился в Белоруссию. Как оказалось, ненадолго. Там дело не задалось, а воевать хотелось уже дальше», — говорит Олдфаг.

«Пиратское» настоящее

«Как я попал именно в „Эспаньолу“? Так получилось, что на этой пиратской шхуне у меня достаточно много прежних знакомых. Это и снайпер Черника, и другие бойцы бригады. Как-то вот держал с ними связь постоянно. Собственно говоря, они меня и позвали: давай к нам, у нас тут весело и нормально, всё круто, тем более твои мозги крайне нужны. Вот так я сюда и попал», — рассказывает Олдфаг.

«Сначала я в „Эспаньоле“ пошёл как отрядный связист. Ну а впоследствии просто понял, что имеется определённая нехватка мозгов в плане инженерки. Речь идёт о ремонте техники, её настройке, прошивке и всём, что этого касается», — продолжает вспоминать нынешний главный инженер подразделения БПЛА.

Дефицит мозгов

Говоря о проблемах с «мозгами», Олдфаг имеет в виду не какую-то повальную глупость бойцов. Специалистов разного рода вокруг имеется в достатке. Речь идёт именно о специфических технических знаниях и опыте.

«Ну вот если надо собрать вынос для FPV-дрона, поменять частоты для полёта или что-то ещё такое сделать, то произвести такого рода работы в зоне боевых действий мало кому дано», — объясняет собеседник «Ридуса».

«Поэтому я и стал всем этим заниматься, начиная от „собрать-разобрать“ и заканчивая вопросом смещения частот и всем остальным. Настроить передатчики и приёмники, довести выносы до нормального состояния, поменять, пересчитать и собрать антенны — все эти задачи ложатся на мои плечи», — объясняет Олдфаг.

Мотивация и идеологизация

«Я вообще человек полностью гражданский, в моей семье военных нет от слова совсем. Сюда я пришёл по зову сердца. У меня маленькие дети, я жил в девяностые и возвращаться туда не стремлюсь. Не хочу своим детям такой же судьбы и опыта, который приобретал в своё время», — говорит наш собеседник о своей мотивации.

Каково инженеру работать на самом переднем краю?

«Здесь сейчас довольно тихо, пока мы разговариваем. Но в основном тут идут вокруг постоянные прилёты. Однако столь напряжённая и опасная атмосфера только лучше мотивирует на работу», — замечает Олдфаг.

Во-первых, в шаге от противника проще чувствуются общий ритм и состояние дел. Во-вторых, качество работы и её эффективность существенно повышаются.

«Здесь ближе, поэтому оперативнее. Вот мы запускаем „птицу“ (дрон. — Прим. „Ридуса“), и не дай бог, чтобы с ней что-то произошло. А здесь мы сразу можем оперативно отреагировать и починить. Смотрим, что там произошло с передатчиком, приёмником или антеннами», — говорит собеседник «Ридуса».

«Предположим, что одна „птица“ не полетела на своих частотах. Мы тут же берём другую и запускаем её на иных, после чего она прекрасно летит. А когда пришли новые камеры, мы взяли пачку „птиц”, поменяли на них камеры за пять минут, после чего они сразу готовы к работе», — продолжает объяснения Олдфаг.

«А теперь представьте, как бы шла вся эта работа, если бы наша мастерская находилась в сотне километров отсюда. Это надо было бы присылать всё сюда и что-то отправлять туда. Всё это занимало бы время. Просишь проверить результаты работы, парни начинают смотреть. Оказывается, не работает. Ты им тогда говоришь: „А попробуйте вот так“. Они отвечают: „Слушай, нет времени, давай мы потом“. И всё, обратную связь не получишь. А здесь я сам себе обратная связь. У меня есть монитор, где я вижу, как парни взлетают. Вижу, что происходит с „птицей“, как она летит, куда летит, что там с ней делается. В итоге получается гораздо оперативнее. Здесь работа более продуктивна», — говорит инженер.

По словам Олдфага, в тылу может уйти до недели на задачу или проблему, решение которой «на передке» занимает всего пару часов. «В наше время такие временные рамки — непозволительная роскошь», — заключает наш собеседник.

Главные сложности в работе военного инженера

По словам Олдфага, в условиях войны основная сложность — это быстро найти необходимые запчасти и прочие расходники. Впрочем, для техники, с которой ему вместе с коллегами приходится работать, оснащение затруднительно на всей территории нашей страны, а не только в зоне боевых действий.

«Для работы с FPV-дронами используется достаточно дорогостоящее оборудование. При этом 99% поставляется к нам из Китая. Учитывая цены, курсы валют и логистику, у нас регулярно возникают весьма сложные ситуации», — отмечает военный инженер.

«При этом китайцы в последнее время немного если не опрокидывают нас, то… Бывает, делаешь большой заказ, а они начинают морозиться и сдвигать сроки. Говорят, что уже всё отправили. Потом оказывается, что не отправили. В итоге получаешь деньги обратно, а они говорят: „Ну извините, не смогли“. То есть твои деньги покрутил AliExpress или китайский продавец, а ты просто потерял время», — сетует Олдфаг.

«В общем, есть трудности, но мы обходим их разными путями. Бывает, кое-что и тут заказываем у местных. Пускай дороже, зато оперативно. Ну а остальное из Китая притащим», — констатирует инженер.

При этом материальная проблема является главным вопросом, поскольку любое высокотехнологичное оборудование дорого стоит, постоянно развивается и меняется.

«Бывают ситуации, что закажешь какое-то оборудование, а через две-три недели оно уже неактуально. Оно приезжает и остаётся лежать на случай, если когда-нибудь пригодится. Это реальная IT-война с совершенно другим форматом. Ничего похожего никогда раньше не было. А дальше будет только сложнее и более „мозговыноснее“ — ещё больше „мозгов“ будет требоваться», — резюмирует Олдфаг.

Чего больше всего не хватает на фронте?

«Как и везде сейчас, здесь катастрофически не хватает людей с техническим складом ума. Вот именно серьёзных „мозгов“», — говорит инженер.

По словам нашего собеседника, речь идёт не просто о людях, «которые где-то что-то знают и как-то что-то умеют», а о специалистах, досконально понимающих инженерно-технический процесс.

Быт с людьми и животными

По мнению Олдфага, в социально-бытовом смысле на самом «передке» и вообще в зоне СВО в плане работы внутри «Эспаньолы» проблем нет.

«С людьми здесь отношения отличные, потому что все мы тут в одной связке и делаем одно дело. Брат за брата — вот как оно есть, так и есть», — говорит инженер.

По словам собеседника «Ридуса», отношения с фауной в зоне боевых действий выстраиваются ещё легче.

«С животными отношения ещё лучше, чем с людьми, потому что это самые главные помощники. Кис-кис, иди сюда! У нас тут целый рассадник кошек. Они ловят крыс, помогая нам в этом. Вот я сегодня полечил их, прокапал от блох, прокапал глазки им, таблетки дал против глистов. Когда начнутся холода, все мыши и крысы со всеми остальными грызунами побегут в сторону людей, где тепло. Поэтому кошки для нас самые главные помощники, которые не дадут жрать им нашу провизию — сухарики любимые, печеньки и прочее», — говорит Олдфаг, подзывая кошку.

«А вот собак вообще не люблю, особенно здесь. Во-первых, они палят позиции. Во-вторых, здесь они особенно тупые, да и немного их тут», — делится мнением Олдфаг.

Наш собеседник предполагает, что это отрицательный естественный отбор.

«Котов здесь — просто вагон и маленькая тележка, а собак совсем мало. Возможно, их тут отстреливают… ну или я не знаю», — говорит инженер.

«Можешь поглядеть, буквально недавно к нам прибилась ещё одна кошка. Вон она внизу сидит, пятнисто-полосатая. Тоже пришла и ходила вокруг да около. Сначала боялась, а потом прижилась. И все они теперь здесь живут с нами», — продолжает Олдфаг.

А когда наши войска снова продвинутся вперёд, по словам Олдфага, всех прикормленных питомцев бойцы планируют забрать с собой.