О выборах главы Донецкой Народной Республики, спрятанных в минских соглашениях ограничениях, а также возможностях, способах интеграции республики в экономическое пространство Российской Федерации военкор Геннадий Дубовой побеседовал с человеком, без которого не было бы «русской весны» в Донбассе, одним из создателей ДНР и экс-председателем ее Народного совета Андреем Пургиным.

Предвыборная кампания на пост главы ДНР — устранение конкурентов по надуманным предлогам и запрограммированная победа безальтернативного кандидата — воспринимается как фарсовое действо с целью окончательно разрушить обратную связь, обнулить общественную активность и вернуть народ в состояние до начала «русской весны». Памятуя о том, что даже в довоенную пору при засилье Партии регионов оставался зазор для общественной активности, люди спрашивают: зачем предвыборную кампанию проводят с полным игнорированием мнения граждан?

 — В вопросе косвенно прозвучал ответ: Партия регионов… Сделав круг, оторвавшись от земли, и после прыжка мы приземлились приблизительно на том же месте. К большому всех граждан сожалению.

Видимо, у организаторов таких выборов возникло желание заморозить ситуацию. Изменить ее не в их силах, что делать, они не понимают, поэтому идут проторенной дорожкой, работая в привычном формате и применяя методы Партии регионов. Отсюда заморозка ситуации, определенные манипуляции и внешнее давление.

Будем откровенны: Донбасс подвергается дегуманизации где-то с 1999 года. Украинские СМИ рассказывали о том, что здесь живут неправильные, чуждые, заведомо враждебные и настроенные на разрушение Украины люди и потому к ним не может быть жалости.

Такая политика вела к двум следствиям: первое — негативное отношение жителей других регионов заставляло нас помнить о наших русских корнях, служило сплочению и готовности к мобилизации для защиты своих прав. Унизительное положение, в которое нас загоняли, заставляло жителей Донбасса задавать себе правильные вопросы и правильно на них отвечать. А второе следствие — пророссийскими настроениями граждан манипулировала, используя их в своих целях, местная власть.

Создавался этакий заповедник единомыслия, в котором всякое несогласие с действиями власти подавалось как выступление на стороне врага… Ничего не напоминает? Очень много из прежнего отношения власти к народу мы наблюдаем сейчас: «Давайте не будем об этом говорить, не время», «Зачем выносить сор из избы?», «Указывать на проблемы — делать подарок Украине» и т. д. и т. п.

Это те же самые манипулятивные практики, которые существовали при «регионалах», а применяются они потому, что других специалистов по работе с общественным мнением, кроме доставшихся в наследство от прежней власти, в республике нет, это не столько их вина, сколько беда. Пока занимающиеся внутренней политикой республики работают по-старому, мир идет вперед, противник использует много технологических новинок, а здесь все закостенело на уровне 2007—2010 годов периода господства Партии регионов.

Политтехнологии — это электронный микроскоп, а нынешняя предвыборная кампания суть забивание этим микроскопом гвоздей в гроб остаточной общественной активности. У Дениса Пушилина нормальный рейтинг, и без особого труда можно было все устроить так, чтобы он победил честно. Превращение выборов в фарс очерняет имидж республики, дает козыри вражеской пропаганде, демотивирует и без того уставших от войны граждан. Уместно здесь напомнить слова Владимира Путина: «Невозможно допустить отрыва тех, кто принимает решения, от тех, кто должен что-то выполнять. Все должны быть соисполнителями…» Неужели руководство республики этого не понимает?

Андрей Пургин и Геннадий Дубовой

 — Я не со всем сказанным вами соглашусь. Те, кто проводит выборы, решают «короткую задачу», а то, о чем вы говорите, имеет стратегический характер. Да, сознание людей изменилось, мы научились отвечать друг за друга и понимаем, что все зависит от нас. Донбасс пережил то, что за последние пятьдесят лет белое население не знало ни в одной точке мира.

Есть стратегические задачи, которые на сегодняшний день не артикулированы, о них никто не говорит. Вспомним известную формулу Сунь-цзы: «Стратегия без тактики — это самый медленный путь к победе. Тактика без стратегии — это просто суета перед поражением». А у нас пользуются лишь набором тактических инструментов по принципу: нам бы только ночь простоять да день продержаться. В рамках такого подхода все решения вроде бы правильные, а вот если посмотреть на ситуацию в целом, то получается… идиотизм. Основная проблема — отсутствие обратной связи между властью и гражданами.

Нет местных органов самоуправления, система государственной власти до сих пор не выстроена, она застыла в определенный момент в каком-то гибридном состоянии, в нем пребывает и сейчас, поэтому вы никуда не достучитесь, не решите самый малый вопрос. У нас каждое министерство живет как будто в отдельном государстве. Я не очень понимаю, зачем они собираются на Совмин, поскольку никаких стратегических задач им не ставят, все вопросы у нас сейчас рассматривает госаппарат, министерства по большому счету ничего не решают.

Получается, власти как таковой нет. Есть репрессивный аппарат сверху, который с точки зрения рядовых граждан бьется в конвульсиях, а не исполняет властные полномочия. Сейчас люди приходят в исполком, но вместо решения проблем получают от чиновников указания, в какой кабинет и когда им отнести письмо на имя Пушилина. При этом нельзя кого-то обвинять персонально, поскольку главное препятствие в решении проблем не в том, кто стоит на самом верху, а в сложившейся системе, которая продуцирует самодурство, злоупотребления, фанаберию, спесь…

В экстремальном режиме первых месяцев «русской весны» 2014 года, вы, один из создателей республики, вместе с премьером Александром Бородаем решали и успешно на ходу сложнейшие задачи. Немногие активисты эффективно работали за целые министерства, при этом любой гражданин мог напрямую обратиться к любому руководителю и в кратчайший срок решить ту или иную проблему. А уже в конце 2014-го, еще до выборов Александра Захарченко, вдруг все изменилось, обратная связь исчезла. Когда вы поняли, что в плане госстроительства в ДНР все пошло не как должно?

 — Я уже говорил не раз: теоретически то, что было сделано до конца 2014 года, должно было начать трансформироваться в адекватную систему в начале 2015-го. Логика была такая: в условиях войны невозможно построить государство снизу, это очень долгий путь. Можно его построить сверху: объявить местные выборы, сформулировать правила игры, принять закон о местных выборах, разделить полномочия и так далее. Вернуться к парламентской республике, с чего мы, собственно, и начинали в мае 2014 года. Увы, получилось так, что народом приведенной к власти политической верхушке оказалось комфортно существовать без обратной связи с народом, без давления снизу и включенных социальных лифтов. Как следствие, уже с лета 2015-го система начала деградировать. Взаимообмен информацией между низом и верхом прекратился.

Поэтому государство остается недостроенным, строить его надо снизу: люди выбирают местные советы, которые затем создают более высокие структуры власти, и так далее. Но! Кто-то это должен был организовывать. Идея заключалась в том, что достроить начатое после референдума 11 мая и получить работающую модель госаппарата должны избранные в Народный совет и глава республики. А поскольку систему мы не достроили — получили круговую поруку, отсутствие всем понятных правил и ответственности за принятые решения. В итоге: местных органов власти у нас нет, но и не регламентировано, что без них могут делать исполкомы, и это создает определенный административный коллапс.

Система — любая — должна получить логическое завершение, если же его нет, получается, она существует сама по себе, по своим правилам, если их не прописало государство. При отсутствии установленных государством правил — они появляются в частном порядке. Возникает сегментирование: каждое министерство живет в своем секторе и издает законы «для внутреннего потребления» в режиме «джентльмен джентльмену верит на слово, тут мне карта и повалила…»

При этом нас загнали в ловушку: «А давайте посмотрим, кто будет главой?» Но ведь дело не в главе, а в том, по каким правилам он будет играть. Если по таким, как сейчас, то это не удовлетворит никого.

Вам возразят: «Критикуешь — предлагай». Как нужно изменить сложившуюся в ДНР систему власти, чтобы она удовлетворяла граждан?

 — Боюсь, что меня будут в чем-то обвинять, но на самом деле мы ограничены минскими соглашениями. В них есть ограничения, периметр с колышками, между которыми натянута то ли колючая проволока, то ли цветная лента. Площадка, на которой мы можем играть политически, четко обозначена. С одной стороны, это как бы плохо, с другой — сильно упрощает наши споры о будущем устройстве республик.

Минские соглашения опираются на районные советы (которые у нас не существуют), они являются базовыми в создании государственного аппарата и системы управления ЛДНР. Также в МС прописаны милиция (у нас она только по названию, а работает в полицейском режиме) и двойное подчинение органов власти, чего у нас нет. Участковый исполкому не подчиняется и вполне свободно может его арестовать на тридцать суток, и нет районного совета, который мог бы это пресечь.

То есть схемы взаимодействия милиции (полиции!) с районным советом как базовой единицей власти и выборными судьями, прокурорами и прочими служащими для нормального ведения внешних — с российскими регионами — отношений, как то прописано в МС, дают небольшое количество вариантов построения государства, и в эти вариантах (внимание!) нет никакого главы. Хотя теоретически выборы первого лица можем проводить. В данном случае я соглашусь с казенной пропагандой: что впрямую не запрещено, то, по сути, разрешено.

Учреждение Народного совета должно было состояться снизу — через районные советы. Эти схемы чем-то напоминают советские, Европа их считает швейцарскими схемами местных советов. Это попытка убрать региональную элиту и снизить политический накал через снижение количества политиков в республиках. Потому что советы — это увеличение части хозяйственной, административной. Америка сейчас децентрализацию проводит на Украине с целью растворения региональных элит, когда условные Полтава, Миргород, Кременчуг будут разными планетами. 

Мы находимся в ситуации войны и понимаем, что региональная элита нам нужна, но при этом можем построить схемы власти с опорой на районные советы. Политика — искусство возможного, проще и добиваться нужного нам результата в рамках одобренных ООН минских соглашений, а не пытаться делать невозможное.

Все в нашем политикуме соглашаются с необходимостью выполнения МС, но спрятанные в них возможности госстроительства на основе максимального народовластия не используют, создавая гиперцентрализованную президентскую модель.

Итог буквального исполнения минских соглашений для нас — как ни верти — особый статус в составе Украины…

 — Это всё абстрактные политические дефиниции. Если Украина примет закон о выборах в Донецкой Народной Республике, то наш Народный совет примет такой же закон от имени ДНР. Вопрос: чей это будет закон — киевский или донецкий?

Получается, по формуле Ги Дебора: «Объективная реальность представлена с обеих сторон. Таким образом, реальность возникает в спектакле, а спектакль — в реальности. Это взаимное разделение и есть сущность и опора существующего общества…»

 — Есть большая проблема, о которой я постоянно говорю, но меня, увы, не слышат. Наш парламент, кроме декларации правопреемственности Донецко-Криворожской Республике, не родил ни одного политического документа. А ведь, работая в рамках МС, мы можем нужное нам политически декларировать, как это делает Госдума РФ, структурируя информационно-политическое поле и формируя общественное сознание.

Зачем это нужно? Затем, чтобы дать населению ориентиры и обеспечить ответственность представителей политического класса, которых обязательно спросят: вы говорили одно, почему же делаете другое? А у нас принята модель замалчивания, то есть если завтра что-нибудь изменится, то будто бы никто ни за что и не должен отвечать.

Я подписывал документы с голландцами, для которых мы сепаратисты. Вначале они категорически отказывались, их не устраивала формулировка с упоминанием ДНР, в итоге договорились, и под моей подписью значилось: один из членов администрации Донецкого региона. Мы самостоятельное государство? Разумеется. Но при этом оно находится где? Правильно, в Донецком регионе. Для достижения нужных нам целей не страшно воспользоваться укоренившимися у европейцев представлениями и терминами. Там признаются документы, подписанные с местными администрациями.

Владимир Владимирович Путин, подписывая указ о признании на российской территории паспортов и других документов ДНР и ЛНР, скорее всего, опирался на договор 2010 года о создании международной ассоциации Еврорегион «Донбасс». Это крайне интересный этап российско-украинских отношений, когда часть суверенитета была переведена в европейское правовое поле и одобрена Брюсселем.

Минские соглашения регламентирует внутреннее устройство республик, это инструмент, который мы можем использовать себе во благо. А у нас то ссылаются на мобилизацию и войну, чтобы этот инструмент не использовать, то уверяют в полной приверженности и безальтернативности МС…

Если мы выполняем соглашения — зачем проводить выборы и строить некую феодальную супергипермонархию? Нам ничто не мешает дать полномочия районным советам четко определить функции исполкомов. Но законы о местном самоуправлении даже не рассматриваются, от главы республики фактически зависят фактически все: от уборщицы детсада до председателя ЦИК.

Резюме политики России в отношении Украины: как и до войны, ставка делается на пророссийского кандидата на пост президента, который должен реально выполнять МС. Однако: а) такого политика пока не наблюдается; б) даже если такой обнаружится и придет к власти, Запад, учитывая полную финансовую и иную зависимость «незалежной», не позволит проводить конструктивную по отношению к нам политику.

 — Говорить об этом нужно в несколько ином ракурсе. На самом деле Россия пытается сохранить международное законодательное поле. Хотя по большому счету это поле уже не существует: ВТО и множество других международных институций имеют декоративный характер, такой же как Лига Наций перед Второй мировой войной. Российская же государственность не готова играть по правилам, которые постоянно меняются, и переходить на ручной режим решения проблем.

Россию нельзя уличить в том, что она первая нарушила какие-то договоренности, их всегда нарушают ее контрагенты. С одной стороны, это плохо, а с другой — это определенная предсказуемость действий, а если государство предсказуемо, то с ним можно иметь дело. Англосаксонский мир выполняет договоренности до тех пор, пока они ему выгодны. Россия свято держит каждое свое обещание, что в этом смысле делало ее неприступным утесом в бушующем океане мирового кризиса. Однако в качественно изменившихся условиях это сыграло злую шутку: мы опутали себя многочисленными соглашениями с Украиной, а она их не намеревалась выполнять.

Мы все знаем, что все годы с момента распада СССР руководство России работало на Украине исключительно с элитами, совершенно игнорируя рядовых граждан. Это грандиозная ошибка, в первую очередь потому, что «элиты» на постсоветском пространстве — это те приватизировавшие собственность республик номенклатурщики, которые мечтают лишь о том, чтобы быть частью колониальной администрации. Договориться с такой, кураторами из США и ЕС управляемой «элитой» — занятие безнадежное. Если же Россия начнет работать с рядовыми украинцами, гражданским обществом, активно задействует горизонтальные связи, то многое еще можно исправить. Никогда не поздно начинать и учиться у противника.

Рядовые граждане в большинстве своем считают, что уже поздно. Отказ от проекта «Новороссия», сохранение «незалежной» — питомника одержимых местью русофобов, уход от проблемы с помощью уловки «минские соглашения», пресловутая автокефалия УПЦ воспринимаются как полный провал российской политики, закрепление раскола, который по балканскому сценарию программирует неизбежную большую войну…

 — Это линейное восприятие ситуации, на самом деле все сложнее. Советский Союз казался незыблемым, а что с ним произошло — известно. Так же и с Украиной, все сценарии ее окончательного превращения в Антироссию могут быть сломаны самым неожиданным образом. Вспомните то, что происходило в 2013—2014 годах, — никто не ожидал ни такого Майдана, ни последующих событий в Донбассе, который недаром называют «черным лебедем». С позиций линейной политологии необъяснимы эти события, и мы можем лишь гадать, где, когда и сколько в следующий раз выпорхнет «черных лебедей». У меня нет сомнений, что они уже в полете…

Слева направо: Александр Захарченко, Андрей Пургин, Денис Пушилин

Признаюсь. Для меня события весны 2014 года во многих случаях были абсолютно необъяснимыми. Я понимал главное: это вмешательство свыше. Я не могу назвать себя воцерковленным, правильно верующим человеком, но в тот период постиг: есть вещи, которые очень сложно, а то и вовсе невозможно объяснить. Когда в системе очень много разнонаправленных векторов, интересов, представлений о должном, то в результате возникает нечто, несводимое к тривиальным социологическим и политтехнологическим практикам, и это нечто взламывает любой порядок.

Мы имеем дело с многомерными динамичными конструкциями с непредсказуемыми свойствами, а пытаемся представить их в виде линейных графиков. Преждевременно посыпать голову пеплом и уверять себя в том, что все пропало. Не только мы — весь мир находится в воронке ужасающего социально-экономического кризиса, на глазах рушится все казавшееся незыблемым. Если говорить об Украине, тамошний политический класс показал свою полную безответственность, которая обернется в первую очередь против него же. Антироссийский угар, мобилизационный порыв — это ведь тоже тупик: более радикальные субъекты будут сменять менее радикальных, и так до тех пор, пока они не построят ад на земле, а в аду даже радикалам трудно жить…

Бытовой нацизм уже перерос в государственную идеологию Украины, а такая идеология по сути своей ориентирована вовне, на экспансию, иначе такая идеология начинает деградировать, а ее носители уничтожают самих себя и собственную территорию. И не надо забывать: это все-таки гражданский конфликт, самый тяжелый из всех возможных, когда столетия спустя сказываются последствия. Если говорить об автокефалии, безусловно, для русской цивилизации это трагедия, это раскол, и последствия могут быть страшны.

Вопрос, который постоянно просят задавать тем, кому еще верят. Новороссия не состоялась именно потому, что никто не предложил программу социально-экономических преобразований, более справедливую модель общественного устройства, нежели нынешняя. Пока сама Россия не станет более справедливой, не будет точки сборки Новой Великой Страны. Какой смысл менять жовто-блакитный (Европейский выбор) на триколор (Русский мир), спрашивают рядовые граждане, если в итоге мы получим ту же неорабовладельческую олигархо-паразитарную, убивающую нас систему?»

 — Да, нужно — каким-то образом (не знаю каким) исключить эксплуатацию человека человеком. Все развитие социально-общественных отношений, начиная с рабовладельческого строя и по сегодня, сводится к тому, что, по видимости, такая эксплуатация сокращается и простому человеку вроде бы как легче жить. Несмотря на то, что во многих государствах, включая Россию, наблюдается откат назад, отказ от социальных обязательств. Однако не следует забывать, что есть еще эксплуатация народа народом, поэтому разница есть. В Российской Федерации собственная элита, и она УЖЕ понимает, что вне рамок своей системы она — никто. У нее много проблем с элитами государств-конкурентов, но она не позволяет эксплуатировать себя внешним акторам.

В смысле отношения элиты к народу и перспектив развития этих отношений ситуации в РФ и на Украине качественно различны. Всякий раз подъем России начинался с возвращения к принципам социальной справедливости, без этого такой стране просто не выжить в противостоянии с многочисленными врагами.

Если говорить о военной ситуации в Донбассе, она такова: живем в XXI веке, а войну ведем средствами Второй мировой, в лучшем случае — 60-х годов прошлого века. Получается, это не тот конфликт, который можно перевести в глобальный. Да, конечно, может случиться так, что и здесь начнут применять сверхточное оружие, беспилотные комплексы и все новейшие разработки, как это происходит в других локальных конфликтах. Всем известно, почему после появления ядерного оружия и гарантированных средств его доставки ни один такой конфликт не перерос в большую войну. 

Мы можем на компьютере смоделировать ее протекание и неприемлемые, критические для всех участников большой войны потери, обессмысливающие такой способ решения международных проблем. 

А если рассматривать вариант фантастический, когда украинское руководство по велению западных кураторов дружно сойдет с ума и двинет через границу в российские регионы толпы вооруженных «калашами» свидомых вояк, то современными средствами ведения войны они будут нейтрализованы в считаные часы.

Сейчас во всех странах есть нужда в новой общественно-экономической формации. Условно: был рабовладельческий строй, затем феодальный, индустриальный, ныне постиндустриальный. И для постиндустриального строя нужны новые общественные отношения, а вот какие — никто не знает; энергия, не преобразованная знанием и не воплощающаяся в новые формы жизнеустройства, находит деструктивный выход в локальных войнах.

Почему сейчас столько копий ломают в связи с пенсионной реформой? Да потому что очень скоро мы придем к тому, что до 70% обитателей планеты всегда будут безработными. Это значит, что нужны новые формы взаимоотношений в социуме. Европа их моделирует через базы доходов, Китай — через монетизируемый рейтинг человека, но всё это первые попытки, и получается, что в XXI веке мы живем в устаревшей системе отношений века XX, а то и XIX. 

У нас небезызвестный Герман Греф объявил, что через технологии блокчейн он сократит 200 тысяч человек, но не пояснил: а куда пойдут эти люди? Американцы с нетерпением ждут применения искусственного интеллекта в сфере логистики для оптимизации дальнобойных перевозок, но это приведет к тому, что лишатся источника доходов 3,5 млн. Как с ними быть? 

Технологически мы шагнули вперед, а общественные отношения изменившимся условиям не соответствуют. Доходит до абсурда. Это как если бы мы сейчас в Донецке, как в советские времена, законодательно ввели бы три года исправительных работ за тунеядство. Придется посадить полгорода тех, кто не может найти работу…

Не только глобальные, но и локальные конфликты помогают отправлять в топку лишнее население…

 — Это псевдорешение, неэффективность которого, на мой взгляд, уже ясна и тем, кто разжигает конфликты. В мире давно нет роста, нет драйвера. Даже Китай выдохся, время не зарабатывать, а экономить на всем. Ограниченность ресурсной базы диктует методы распределения благ, обеспечивающие всем удовлетворение базовых потребностей. Каждый должен быть избавлен от голода, иметь крышу над головой, медицинское обслуживание и доступ к социальным лифтам.

Вы, будучи сейчас вне актуальной политики, как раз и занимаетесь построением социально-экономических моделей будущего Донецкой Народной Республики с учетом заложенных в минских соглашениях ограничителей. В каком виде и кому вы предлагаете эти модели?

 — У нас дважды в неделю работает условная «партшкола», ее участники выстраивают различные административные, исполнительные, судебные и другие модели, исходя из своих представлений и желаний о том, как должна существовать наша республика. Кому предлагаем? Следуем известной формуле: «Идея, овладевшая массами, становится материальной силой».

Вспомним, в конце прошлого — начале текущего столетия конъюнктура металла вернула нам в промышленном отношении советский Донбасс — металлургический, угольный, энергетический, а позже преимущественно машиностроительный. Сейчас все это сломано. Капуста Ташкента [Александр Тимофеев] — это, конечно, хорошо, но мы индустриальный край, и нам нужно понять наше место в разделении труда. Наша задача: дать стратегические наработки на 10—15—25 лет вперед, поэтапно обосновать, как экономика региона максимально эффективно может быть встроена в российскую модель.

Вытащить нас может базовый машиностроительный кластер, с него нужно начинать, он позволит нам достаточно мягко встроиться в свою нишу. Каждая пятая деталь для российского ВПК до 2014 года делалась на Украине, в том числе в Донбассе. Сейчас можно добиваться получения спецификаций, когда конечного предназначения изделий производитель не будет знать, но будет обеспечен заказами.

Главные направление нашей интеграции в экономическое пространство РФ: машиностроение, улучшение логистики, снижение транзакционных расходов в обслуживании граждан плюс попытка минимизировать вывоз угля и максимизировать его сжигание с тем, чтобы продавать готовую электроэнергию. Встраивается в российскую систему и наше химпроизводство, но пока перекрыт аммиакопровод «Тольятти — Горловка — Одесса», горловский «Стирол» не может работать эффективно. Перекрытие привело к повышению цены зерна во всем мире, поскольку по данному направлению, включая Одесский припортовый завод, проходило 16% мирового аммиака, этот комплекс обеспечивал зерновой пояс от Северной Италии до Алтая. Сейчас сырье на «Стирол» приходится доставлять ж/д транспортом, что увеличивает расходы и себестоимость. Локально мы можем работать на юг России по ограниченному спектру фармацевтической продукции, поскольку дешевая линейка массовых лекарств там закрыта, и выпускать азотные удобрения для себя.

А главное, повторю, это машиностроение. Россия сегодня активно развивается, реализуются многочисленные высокотехнологичные, в первую очередь в логистической и транспортной сферах, проекты, и в каждый можно встроиться с нашим тяжелым и легким машиностроением.

Возвращаться в политику вы планируете? Периодически в Сети появляются вбросы о некоей «подпольной деятельности Пургина» и неизбежных зачистках ваших сторонников. Кому выгодны такие вбросы?

 — Мое возвращение в политику сейчас технически невозможно. Будут применяться все те же средства противодействия — от блокировки помещений до давления на людей, которые придут на то или иное мероприятие, — какие раньше применяли сотрудники СБУ против сторонников Русского мира. В сложившейся системе власти политика сконцентрирована в одном месте: есть некий условный пул из 500 человек, которые друг с другом играют в политику на 100-м этаже здания-государства, а остальные 99 этажей из этой игры исключены. Это не политика, это — имитация.

Живая политика суть постоянная динамика, социальные в движении лифты, непрестанная обратная связь. Система, сложившаяся у нас, к политике имеет весьма косвенное отношение, скорее это карго-культ: соорудив самолет из пальмовых листьев, депутаты Народного совета и прочие стоят рядом и жужжат, имитируя звуки мотора в полной уверенности, что они куда-то летят…

Депутаты ничем не могут помочь своим условным избирателям, не в силах повлиять на исполнительные органы власти. Спросите у них: а зачем они тогда ходят на встречи с избирателями, чьи ожидания обмануты? Потому что так принято, так делают настоящие депутаты, так надо для «галочки». И речь не только о НС. Прокуратура от жизни самоустранилась. Силовики в своем герметичном мире. Общественные организации чисто условные.

А что касается сетевых вбросов о некоем подполье… Это настолько глупо, что даже ерничать на эту тему нет желания. Скажу одно: если слухи распускают, значит, это кому-то нужно. Явно не тем, кто заботится о позитивном имидже республики и укреплении единства ее граждан. Работать надо, а не искать врагов там, где их нет. Чем больше людей будет включено в реальный политический процесс, чем больше свежих сил привлечено к строительству государства, тем выше будет эффективность нашей работы.