Дзен
Телеграм
«Молодость» (Youth)
Италия — Франция — Швейцария — Великобритания, реж. Паоло Соррентино, в ролях: Майкл Кейн, Харви Кейтель, Рейчел Вайс, Пол Дано, Джейн Фонда, Алекс МакКуин, Луна Зимич Мийович, Мадалина Диана Генея, Палома Фейт.
Прославленный британский композитор (друг Стравинского, без пяти минут рыцарь) уже двадцать лет проводит свой отпуск в элитном швейцарском санатории — сперва он отдыхал здесь с женой, теперь приезжает один либо с дочерью, по совместительству служащей ему ассистенткой. Скорее от скуки, нежели по надобности он посещает врачей и сдает анализы, а время коротает в прогулках и беседах с лучшим другом — не менее знаменитым кинорежиссером, вместе с группой молодых соавторов работающим над сценарием своего последнего фильма-завещания.
Трейлер фильма «Молодость»
Вопреки названию, новая англоязычная картина итальянца Паоло Соррентино («Оскар» и главный приз Европейской киноакадемии за «Великую красоту») — ода старости. Той поре, когда одного героя издатели осаждают с просьбами написать мемуары, а другой не может даже вспомнить (если не лукавит), спал ли он шестьдесят лет назад с одной памятной им обоим красоткой. Утро для них начинается с вопроса «Ты писал сегодня?» — а весь оптимизм скапливается во фразе: «Будем надеяться, что пописаем завтра».
Старость — это время, когда дети выросли настолько, чтобы обвинить отцов в том, что те никогда не уделяли им достаточно внимания, — и любые оправдания будут уже безнадежно запоздавшими. Когда можно, ссылаясь на личные причины, равнодушно отказать самой королеве и говорить в лицо даже самую неприязненную правду — по праву многолетней дружбы, которую (якобы) не способно омрачить уже ничто во всем свете.
Соррентино беззастенчиво любуется самым наглядным свидетельством человеческого увядания — старческим телом, видя в нем естественную природную красоту, которую не способны омрачить дряблости и морщины. Но не увлекается этим, тактично не переходя ту грань, что отделяет почтительное созерцание от хамского подсматривания. Не отворачиваясь от возникающих с годами физиологических недостатков, он подмечает ту силу духа, которую можно сохранить даже в потрепавшейся оболочке.
Престарелый маэстро и сейчас слышит музыку в шуршании конфетного фантика, порхании птиц, мычании коров и перезвоне их колокольчиков. Ему не нужно оркестра, чтобы дирижировать на лугу самою природой; пусть все главное им уже написано, но вдохновения для нового — еще предостаточно.
Поставивший двадцать фильмов режиссер славится особенно удававшимися ему женскими образами, но не устает и сейчас искать нужные слова, которые помогут его любимой актрисе сыграть новую роль со свойственной ей мощью.
А еле дышащий и с трудом передвигающийся, известный всему миру толстяк (в меру вежливая пародия на Марадону) по-прежнему способен отбивать ногами теннисный мячик так, что поневоле позавидуешь. Подводящее его сейчас тело не вечно, но данный ему Дар даже пропить оказалось непросто.
Собственно молодость представлена в фильме массажисткой с брекетами и выдающимися ушами; девочкой, которая хочет грызть ногти вопреки запрету; мальчиком, безбожно пиликающим на скрипке некогда сочиненную главным героем мелодию; приезжающей в отель Мисс Вселенной, благодаря которой на свет появился лучший кинопостер этого года.
Но молоды (несмотря на ощутимые уже годы) и актер, некогда прославившийся ролью робота, а теперь переживающий, что все знают его только по этой работе; и певица Палома Фейт (собственной персоной), про которую говорят, что «она очень хороша в постели»; и дочка композитора, утверждающая, что и она не хуже новой пассии своего уже бывшего мужа (что, кстати, дает Майклу Кейну возможность выразить полную уверенность в ее отменной наследственности, сказав: «Я был чудом, а не любовником», — емко подытожив тем самым свою творческую биографию).
Их молодость — как физическая, так и душевная — тот необходимый противовес, благодаря которому картина не скатывается в столь свойственный, казалось бы, заявленному сюжету пессимизм обреченности.
В отличие от «Любви» Ханеке, где режиссер-хирург был беспощаден как к своим героям, так и к публике, демонстрируя умирание безо всякой поэтической дымки, Соррентино остается поэтом-романтиком, посвящая свой фильм не смерти, а будущему, на которое в любой момент бытия следует глядеть безбоязненно. Неважно, сколько тебе лет и давно ли мучает тебя простатит — впереди лежит еще долгая дорога, с которой вовсе не обязательно сворачивать. Живи, пока живется, не позволяя воспоминаниям украсть у тебя настоящее.
«Молодость» — мудрая лента, ее не портят даже избыточность и повторы. Которые становятся особенно заметны в финале, но вовсе не отменяют, а лишь подчеркивают, что увиденное нами прекрасно, как сама жизнь — а не только как молодость.
