Алла Белоусова — обычная русская женщина с Донбасса, которая, бросив прежнюю жизнь, уехала в 2014 на передовую Славянского гарнизона помогать ополченцам. Она выдержала обстрелы, дым фосфорных бомб, секретную тюрьму СБУ и осталась верна своим убеждениям и принципам. До сих пор она, живя сама небогато, болея сахарным диабетом, постоянно помогает нуждающимся. Многие в Енакиево и Донецке знают: если нужна гуманитарная помощь, Алла всегда на связи.

Но сейчас у Аллы случилось горе. У неё сгорела половина дома. Хозяйства, которое она вела с мужем, больше нет. Как дальше жить, неизвестно.

Наш долг помочь ей и спасти в буквальном смысле от голодной смерти. Ведь должно то добро, которое она делала, ей вернуться.

Публикую главу из своей книги «Война в 16», посвящённую Алле, а также реквизиты для оказания помощи.

Герои тыла на передовой

Меня разбудил настырный сигнал автомобиля. Кто-то бибикал прямо перед дверью, и шум заполнял коридор, где мы спали. Я неохотно встал, взял автомат и побрёл к выходу. Через окно я увидел какую-то женщину лет 40—45 и нескольких мужчин в гражданском. Вышел на улицу и не успел открыть рот, как на меня накинулась с упрёками женщина:

— Где старший? Командир где? Почему никто не встречает? Мы везём, видите ли, им гуманитарку, а они даже толком объяснить не могут, куда нужно сгружать.

— А с чего вы взяли, что приехали именно сюда? — спрашиваю я. — У нас вообще тут как такового командования нет, поэтому вы не по адресу. Женщина немного успокоилась и посмотрела с удивлением на меня:

— А сколько лет тебе?

— Мы ещё с вами мало знакомы, чтобы я вам раскрывал свою главную тайну, — отшутился я.

Автор Андрей Савельев© Геннадий Дубовой

— Тогда дай мне какой-нибудь сувенир на память, — вдруг ни с того ни с сего заявила она. — Меня Аллой зовут. Мы из Енакиево, привезли покушать ополченцам на передовую.

Я нашёл где-то гильзу от ПМ и протянул ей. Она улыбнулась и поблагодарила:

— Спасибо. Ну, раз командования нет, будем выгружать здесь. Нам уже спешить обратно надо, нет времени ездить по вашим владениям.

Она командным голосом попросила своих молчаливых ребят разгрузить машину, и моему взору представились различные яства, давно невиданные: колбаса, фрукты, много разных конфет и печенья, даже несколько видов хлеба.

Потом примерно объяснила, на сколько частей это разделить, чтобы всем досталось, и уехала. Мысли о том, что мы можем больше взять себе, у неё не возникало. И справедливо, потому как мы сначала развозили по блокпостам, а потом ели сами. Возможно, она так не подумала, потому что в ответ на её подгон мы нагрузили их машину мясом и охлаждёнными бройлерами. Через день она, как и обещала, приехала к нам опять.

В этот раз помимо продуктов Алла привезла мне в качестве подарка хороший налобный фонарик и новый противоударный, водонепроницаемый туристический телефон со встроенной рацией. Объяснила она такие дорогие подарки тем, что очень прониклась ко мне: как это — я воюю в таком возрасте, да ещё и из Киева.

— У меня нет детей, как-то не сложилось. Я всю жизнь работала, до войны вот бизнесом занималась, — рассказывала мне Алла наедине. — Ты мне теперь как сыночек. Я буду тебе вкусненькое привозить. Я воспринимал это нормально, с улыбкой. Это уже не первый раз, когда меня пытались усыновить в прямом или переносном смысле. При живой-то маме. До этого мне из Крыма в Семёновку звонил Связист (боец крымского ополчения, который не поехал с нами на Донбасс) и предлагал усыновить меня. Видимо, он забыл, что я не сирота. Алла очень меня полюбила, а я её.

Мы подружились, и последние две недели нашей с парнями жизни на мясокомбинате сделали красочнее не только холодильники с мясом, но и регулярная гуманитарка от Аллы. Но вместе с «бонусами» на меня, Ташкента и Артиста добавилась ответственность. В перерывах, когда я не ехал за трёхсотыми, мы развозили продукты по семёновским блокпостам. Дороги в Славянск постепенно перекрывались врагом. К 5 июля оставалась открыта одна дорога на Донецк. Однажды Алла приехала со своими енакиевскими друзьями в очередной раз к нам на мясокомбинат. Они сильно уставали, потому что ехали всегда не по прямой, а объезжая укровские блокпосты, но, вместо того чтобы отдохнуть, она попросила показать ей наши владения. Ей хотелось походить по цеху, так как до этого мы ей говорили, что тут хранится не только мясо, но и огромные мешки с мукой, сахаром, сухой картошкой и сухим молоком.

Мы ничего не трогали, кроме сахара, потому что не знали, куда приспособить необработанный продукт. Алла осмотрела мясокомбинат и решила забрать несколько мешков с продукцией, чтобы впоследствии их обработать и накормить мирных жителей. Пока проходил осмотр помещений, начался обстрел фосфорными бомбами. Причём обстреливать начали именно территорию колбасного цеха. Я думал, что при обстреле Алла и ребята, приехавшие с ней, не до конца разгрузят машину и дадут по газам.

Но я ошибся. Алла спокойно выслушала мои объяснения, что это фосфор и насколько он вреден, продолжив осматривать цех на наличие чего-то полезного в качестве гуманитарки.

— Желательно, чтобы вы, не разгружая машину, быстренько уехали, так как надышитесь фосфором и отравитесь, — посоветовал Алле я. На что услышал ответ:

— А вы же дышите? И мы не боимся.

Её аргумент мне было нечем крыть. Пришлось ходить за ней по всему цеху и нервно ждать, пока она распорядится погрузить ребятам в машину все свои находки. Фосфором затянуло весь двор колбасного цеха, но бесстрашная женщина Алла ни на минуту не колыхнулась.

Разгрузка и погрузка её машины длилась минут 15. В это время специфический запах стоял во дворе довольно сильный. Фосфор определённо на нас оседал. Это я понял, когда потёр глаза. И только после того, как её машина была забита до отказа нашим мясом и другими продуктами для переработки, она уехала. Под конец месяца мясо в выключенных холодильниках начало портиться. И благодаря тому, что Алла дождалась, пока ей погрузят наше сырьё, в следующий раз через неделю она привезла нам настоящую колбасу, которую перекрутили специально для ополчения в храме в Кировске, где верующие делали тушёнку и паштеты. А в храм отвёз её знакомый Рома Лейчиков, который тоже помогал защитникам Донбасса.

Сгоревший дом Аллы

Некоторые детали нашего совместного времяпрепровождения с Аллой я уже не помню, поэтому обратился к ней за комментарием: «Первый раз я поехала в Славянск в мае. Через кирпичный завод и Семёновку проезд был закрыт из-за бомбёжек. Но мы всё равно ехали, потому что знали одно: нам нужно привезти всё, в чём нуждались наши ребята. Перед дорогой мы выпили для храбрости по 50 граммов коньяка, и вперёд по „дороге смерти“.

На трассе ниже колбасного цеха нас встретил Антон Пономарёв и отвёз в славянское СБУ. Когда мы ехали, помню, летел вертолёт нам навстречу — из Семёновки в сторону Николаевки. А потом мы узнали, что наши парни его подбили в тот же день. Столько всего произошло, что даже не помню подробно наше первое знакомство. Но до сих пор храню пакет с красным крестом, что ты мне подарил от фосфора. (Алла имеет в виду один из пакетов со специальной губкой, пропитанной какой-то жидкостью. Мне их дала Лёля в славянском госпитале, чтобы я мог протирать участки тела от оседавшего фосфора.) Помню, как мы ехали на легковушке и везли кого-то в больницу, а ты мне говоришь: „Наденьте противогазы и закройте окна“.

Тогда я не послушала, а следующие три дня тяжело было дышать. Материнской любовью я к тебе прониклась, когда узнала, сколько тебе лет. Я тогда сильно удивилась, как ты в таком возрасте понимал, что происходит вокруг. А когда я узнала, что ты из Киева приехал нас защищать, то это лишний раз подтвердило твою порядочность в таком возрасте. В Енакиево я вернулась под сильным впечатлением и рассказывала мужу о тебе. Я понимала, что у тебя есть мама и как она будет рада, что сыну по-матерински кто-то помогает.

Практически каждый день мы возили ребятам на разные участки фронта продукцию. Иногда я приезжала домой, и не хватало сил даже помыть ноги, потому что в пять утра опять куда-то ехали. Но больше всего я полюбила Семёновку и её бойцов. В Семёновке были рады даже табаку. Там было всё по-настоящему, наверное, потому что на этом участке действительно шла война. Мне приходилось делать много „движений“, чтобы привезти вам самое вкусное. Мне хотелось порадовать ребят, так как я понимала, что, уезжая оттуда, могла их уже не увидеть».

В следующий раз Алла собиралась приехать 5 июля и опять привезти вкусненького. Она, к сожалению, не знала, что ополчение в ночь с 4 на 5 июля покинуло свои позиции полностью. По дороге в Славянск на одном из блокпостов их машину остановили укры. Устроив тотальный «шмон», они быстро догадались, куда направлялась машина с продуктами, а когда порылись в своей базе, нашли давно кем-то составленное досье на Аллу. Её, водителя и остальных пассажиров сразу обвинили в сепаратизме, арестовали и отправили за решётку. Но на Украине всё же нельзя было по закону просто так взять безоружного гражданского человека и посадить. Новоиспечённое государство позиционировало себя как европейская держава со свободой слова. Поэтому для таких случаев существовали тайные тюрьмы СБУ, куда Аллу с другими гуманитарщиками и упрятали. Подробней об этом Алла рассказала мне в интервью ещё в 2016 году как корреспонденту ИА «Антифашист».

От жилища не осталось ничего

Плен. Из интервью

«Я попала в плен со своим мужем. Нашу машину остановили недалеко от Славянска и без объяснений выволокли наружу. Надели на головы маски и увезли в неизвестном направлении. Сначала меня с мужем под Славянском держали под землёй в каких-то шлюзах. Потом повезли в Краматорск. По дороге муж приоткрыл маску на голове и увидел, что машина, в которой нас перевозили, заехала в лесополосу возле аэродрома. Там была какая-то палатка, и шли под землю цепи, в яму, где сидели люди. Я это поняла, потому что оттуда слышались стоны. Там меня стукнули по голове, и я упала. А когда очухалась, подвели ко мне мужика и говорят ему: „Ты хочешь пощупать живую сепаратистку? Щупай, пока она живая“. Они ему ещё и предложили меня изнасиловать (потом я узнала, что это тоже был пленный). Но, слава богу, до дела не дошло.

После этого меня заперли в машине и долго не давали пить и есть. А когда рано утром открыли, то отвели в тёмное помещение и кинули на землю. И в этом месте я ощутила по голосу, что рядом мой муж. Потом был допрос. И у меня на глазах мужу поломали ребра и отбили печень. И когда после этого закидывали его в машину, думали, что он уже не доживёт. Я их спросила, что им надо. Они говорят: „Ты нам, сучка, скажешь, как Мотороле оружие возила! Ты, сучка, скажешь, как вам Царёв и Ефремов помогали!“ А я уже готова была признаться во всём, только бы не трогали мужа. Потом спрашивали о референдуме. Участвовала ли я в нём, где галочку ставила. А когда я ответила, что поставила галочку за независимость республики, начали бить по голове. После этого у меня опухла голова на долгое время. Мне вот недавно МРТ делали, и даже сейчас видно гематомы.

После четырёх суток допроса и пыток они нас отвезли в Изюм. Там под землёй держали в каком-то подвале. Долгое время не поили и не кормили. Очень часто психологически давили и пугали. Спрашивали, кого отправить на минное поле: меня или мужа. Я ответила, что меня. Потому что я возила гуманитарную помощь жителям Донбасса и хоть этим, но была причастна к народному восстанию Донбасса, а муж вообще ни при чём. Ещё помню, как одному пленному профессор колол какой-то препарат, чтобы он всё рассказывал. Наверное, сыворотку правды. Потом нас из Изюма погрузили и отвезли в Харьковское СБУ. А там меня приняла молодая следователь и зачитала обвинение по статье 258 „Финансовая помощь терроризму“ и 110 „Посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины“ — то есть за то, что я участвовала на митингах. Но меня они не сломали. Уже в Харьковском СБУ я вылезала на окно и кричала: „Новороссия победит“. Но там меня не трогали, видимо, потому что про меня уже пошла молва в СМИ. И когда меня обменивали, то дежурные говорили: „Слава богу! Едь уже отсюда“. Меня даже называли Зоей Космодемьянской. Держали меня три недели. Но эти три недели мне показались адом. Особенно в секретной тюрьме в Краматорске. После такого нечеловеческого содержания я заболела сахарным диабетом».

За храбрость и мужество позже её наградили медалью от Донецкой Народной Республики.

Реквизиты для помощи Алле Белоусовой опубликованы на странице «ВКонтакте» автора