В день гибели подлинного Верховного правителя, кто не понял, тому пора понять — тогда было расстреляно будущее русского народа. Совсем конкретно: возможность его превращения в полноценную нацию. 

К 1917 году русские в нее сложиться не успели. Ибо одной из важнейших ее характеристик является культурная общность. Ничего общего между культурой верхов и низов не было. Образованный класс жил иллюзиями относительно «глубинного народа», ничуть его не понимая (что и привело к катастрофе).

Нация только начинала складываться. Символы этого процесса — внук крепостного, генерал Деникин и сын простого казака генерал Корнилов. Победа в Великой войне придала бы этому процессу новый мощный импульс. Но остается только процитировать Черчилля: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань уже была видна. Она уже пережила бурю, когда все обрушилось на нее». 

В Гражданской белые сражались за последний шанс для русской нации. Они видели, хотя и не могли сформулировать точно, что красные несут нечто совершенно иное, гиблое. Позже, после поражения наиболее чуткие мыслители осознали, что это иное вовсе не было чем-то совершенно чуждым России. Нет, оно жило в подземных темных водах ее. А потом поднялось и затопило. 

И породило нацию. Но не русскую. Советскую. Вполне уже к 50-м годам культурно единую. 

Она родилась из русской? Нет, повторю, русской не сложилось. А советская из отдельных элементов «русскости», отобранных вручную Сталиным, была сложена. И он отец ее. 

Был Ататюрк, а он Атасовок. И советская нация жива по сей день. Однако, поскольку она жестко связана со сталинской же системой, она умрет во вполне обозримом будущем. Поскольку, сколько бы члены этой нации ни ностальгировали и ни уповали на ее реконструкцию, это абсолютно невозможно. 

Никакого СССР 2.0 не будет. Два раза одну утопию запустить нельзя, да еще и вопреки всем наличным тенденциям. Но обреченность советских вовсе не означает, что возродятся русские. Потому что возрождаться нечему. Может быть только создано новое из элементов «русскости», как (но только, разумеется совсем иначе) это проделал Сталин. 

То есть, цель — конструирование, не реконструкция. Это задача колоссальной сложности. Решение ее дополнительно затрудняет «живость» советских, их преобладающее количество, их воспроизводство (дополнительно стимулируемое культурной политикой Путина). То есть, все потенциальные «конструкторы» заложники не столько даже стремящегося к вечности «верховного правителя», но советского народа, который постепенно и неизбежно разлагаясь, сползая в пропасть тащит вместе с собой и нео-русских.

Есть ли из этой ситуации позитивный выход? Конечно, «никто не хотел умирать», и да, чудеса случаются в истории. Но мы чуда ничем не заслужили… 

Впрочем, это не значит, что надо предаться отчаянию. Это значит — надо стремиться заслужить.