Киев. Сижу в уютном кафе на Андреевском спуске. Кафе находится под самой Андреевской церковью и называется символично — «За двумя зайцами».

Вечереет. Над головою загораются гирлянды лампочек-огоньков. По Андреевскому спуску неторопливо прохаживаются люди. Заканчивается летняя среда под красивой датой 08.08.2018 года. Три нуля, три восьмерки, и если сложить оставшуюся двойку и единицу, то мы тоже получим цифру «3».

Спиной ко мне высится гранитная глыба памятника Тарасу Шевченко, университет имени которого я, кстати говоря, закончил когда-то. С приближением вечера в кафе начали свое выступление музыканты. Вначале это было исполнение песни Тото Кутуньо, а потом Френка Синатры. Все хорошо в этот замечательный вечер этого неплохого дня.

Жаль только, что пара человек не может сейчас быть в Киеве, пара коренных уроженцев этого города. Один, отсутствует не только в столице, а и вообще в этом мире. Второй же находится где-то в Европе, и уже оттуда наблюдает по сети интернет за происходящим здесь. Первый, наверное, так же смотрит. Но из небесной выси…

Я имею в виду Олеся Бузину и Анатолия Шария, писателя и журналиста, что лишились возможности быть у себя на Родине, в родном городе. Один навсегда, а другой надолго. Можно, конечно же, узнать и увидеть еще лица тех, что подобно Олесю, тоже находятся за пределами этой системы вещей. На Михайловской площади еще с 2015 года открыта «Стена памяти» с фотографиями павших воинов в междоусобной войне.

Я подходил к стене и всматривался в фото. Там были разные лица, как молодые, так и уже украшенные сединами. А были и молодые вовсе. Добровольцы или призывники. Кто-то пошел по своей воле, кто-то по зову военкомата. Но никто из них не «откосил». Вопрос только в том, за что они отдали свои жизни и, возможно, за что забрали жизни тех, с кем встретились на «поле лютой сечи»? Почему вдруг пришла нужда жителям одной единой и мирной страны схлестнуться друг с другом не на жизнь, а на смерть? Ведь, мы могли бы вполне предположить, что в 2013 году эти ребята могли бы вместе пить водку в вагонном купе. В 2014 и последующих годах они же «испили горькую чашу сию» несправедливости и взаимной вражды.

Я никогда не верил и не поверю, что вдруг образовалось столько людей, для которых война стала единственным смыслом жизни и с той и с другой стороны. В любом человеке есть и хорошее и плохое. И, как правило, большинство стремится к свету более, чем к тьме. Для того, чтобы жители одной страны схлестнулись между собой, их надо здорово разогреть! Этим и занимались тайные силы, что с таким задором и упорством раскачивали порядок и мир в памятных, 2013−2014 годах.

Так вышло, что судьбой мне уготовано было побывать и на киевском Майдане, когда я приходил посмотреть на него сам и с друзьями, и в Донецке времен первой нестабильности, в марте 2014 года. Вначале мы с другом, Ярославом, просто ради интереса пришли на Майдан, когда он только зарождался. Был задор, была энергетика, было просто интересно посмотреть на огромную толпу людей. На то, что же будет дальше? Политики не было. Я не выделял Януковича из общего списка политиков и президентов, понимая, что если я патриот и я люблю свою страну, то должен уважать и ее гаранта, которого выбрали люди на демократических выборах согласно Конституции страны. Еще было четкое понимание того, что нельзя с беззаконностью бороться беззаконными методами. Что, таким образом, революционер делается мало отличимым от тех, против кого он идет. Светлая идея не может иметь своей основой темные методы достижения. Так уже было во время революции и гражданской войны 1917−1920 годов. Почти сто лет назад. Большевики обещали свергнуть старые устои и воздвигнуть новые. Разрушить и создать.

Созданная ими система существовала словно бы одну человеческую жизнь. Ровно 73 года простоял колосс, пока его глиняные ноги не обрушились, как будто под весом злодеяний, что дали ему начало. Множество тогда пострадало людей: офицеров, духовенства, купечества, дворянства, интеллигенции… Замкнулся круг на тех же крестьянах и рабочих, ради которых, будто бы и создавали огромный СССР. Украинские крестьяне особо ощутили «прелесть» коммунистической власти в памятном 1932−1933 году. Ни один «кровавый» царский режим не дошел бы до того, чтобы голодом намеренно уничтожать свой собственный народ. Вера бы православная не позволила. Но что коммунистам и их вождям? Ведь они такое понятие, как «вера» считали «опиумом». Руки были у них развязаны, наказания они не ждали. Совесть же свою они решили терзаниями не отягощать. Чрез тернии кровавых дел шли к «всенародному счастью». Что-то подобное, позже, изрек и Гитлер, назвав совесть «химерою», и заявив, что он де освобождает от этой «химеры» немецких солдат.

Так было сто лет назад и это простая история, наша история. Конечно, не все ее знают. Не все читают. Но разве это повод для того, чтобы ее так бессмысленно и беспощадно повторять? Разве это оправдание брошенному коктейлю Молотова в человека, что выполняет свой долг перед Родиной? Разве это освобождает от ответственности того, кто бросил камень в парня-призывника, который стоял и выполнял приказ? Камни и огненные смеси начали лететь, когда еще не было первых убийств и первых жертв. Если многие тогда сильно хотели в Европу, то стоило ли это желание жизни тысяч их соотечественников? Стоило ли это развала страны и отделения от нее ее части? Было ли это искреннее желание или все же оголтелый звериный порыв толпы?

Конечно, преступной была сама концепция навязывания независимому государству в центре Европы безальтернативной необходимости выбора с кем ты: с Западом или с Востоком? И мне кажется, что те, кто придумал такой механизм, точно знали, что за ним последует в столь пестрой и неоднозначной стране, как Украина. Люди, в большинстве своем, могут долго и мирно уживаться друг с другом до той поры, пока их не заставят сделать выбор в пользу кого-то одного против кого-то другого. Тогда в человеке вскипают страсти, а разум отходит на второй план. Если анализировать причины и последствия дальше, то мы с легкостью увидим, что ни в какой Евросоюз Украина не вступила, в НАТО — подавно. Но зато привела на свою территорию братоубийственную войну. Прекратила налаженную торговлю с северным соседом. И стала целиком и полностью сырьевым придатком тех, к кому в объятия она так хотела попасть.

Ничего не бывает бесплатно и ничего не бывает просто так. Сильным государствам не нужны под боком сильные государства. И нет ничего, более связующего, чем кровное родство. Слабой и зависимой страной очень просто управлять. Достаточно просто предоставлять деньги в виде помощи и в долг и угрожать прекратить финансирование, если лидеры страны-должника проявят любую строптивость и подадут свой голос. Не зря ЕС добился от президента отмены моратория на рубку и вывоз за границу «дров». Ведь «дровами» у нас часто называется деловой лес. Мораторий раньше был, дерево рубилось контрабандным путем. Законопроект об ужесточении ответственности за незаконную рубку леса, гарант, недавно, кстати, не удовлетворил. Все связано.

В Чернобыле, как анонсировал Министр экологии и природных ресурсов Украины, вовсю продолжается закладка огромного хранилища радиоактивных отходов. Строятся специально для этого подъездные железнодорожные пути. Наличие военных действий необъявленной войны позволило доллару с 8 гривен подскочить к 26, более, чем в три раза. А значит, более, чем в три раза дороже отпускать нам импортные товары и зарабатывать на этом в три раза больше. Наше же сырье сделалось дешевле в те же три раза не только по причине роста доллара, но и по причине отсутствия привычных рынков сбыта из-за той же войны. 

Но! Также сам статус не объявленной войны позволил Украине принимать международную помощь, которая также используется для продолжения той войны, что не объявлена. Появилась возможность делить ее между кланами. Все выигрывают в любом случае. Запад зарабатывает, Запад же экономит. А верхушка внутри государства наживается на гибели и страданиях своих людей.

Поэтому, все выше сказанное наводит на мысль о том, что прекращение взаимной резни не выгодно никому. Ни западным партнерам, ни правящим кругам. Народ же можно таким образом держать в страхе и ненависти к своему северному соседу, а значит, в покорности. Все старые технологии давно опробованы. Пацифистов и противников войны обвинили в «непатриотизме». А настоящих патриотов определяют не по делам мира и любви к ближнему своему, а по языку, на котором они имеют или не имеют возможность говорить. Еще по вере. А также, конечно, по ярой ненависти к тому же северному соседу. Главное, есть на кого или на что сбросить груз давно накопленных проблем. Люди поверят. С жертвенным видом пойдут на бойню. Думая, что они сражаются за Родину. А на самом деле, как уже бывало много раз, оставляя свои жизни и здоровье ради обогащения тех, кто знает и понимает, что почем.

Не имеет значения, на каком языке тот или другой человек изъясняет свою мысль, если мысль эта плод его сердца, а сердце его стремится больше к добру, чем к злу. Война еще не решала ни одной проблемы, никогда. Ни одна жизнь, ни одного человека не стоит господства какой бы то ни было идеологии на Земле. Наоборот, любая идеология, которая провозглашает большую ценность, чем ценность человеческой жизни, ценность природы и окружающего мира, в котором живет человек — есть глубоко враждебной. Любое изменение в государственном строе, в векторе развития возможно лишь после согласия на это абсолютного большинства. И даже больше.

После уверенности в том, что несогласная часть готова примириться с этими изменениями. Поскольку состояние мира — это очень хрупкая вещь, и даже у врачей есть пословица — не навреди. Можно лечить общество ровно до того момента, когда ты понимаешь отсутствие риска осложнений. И лучше сохранять состояние ремиссии и покоя, чем рисковать потерять пациента. Когда же добросовестный врач видит радикальное ухудшение состояния, то, как правило, не гнушается признать свою ошибку и попытаться вернуть все обратно, исправив допущенный огрех.

Но здесь мы говорим лишь о добросовестном враче…