К сожалению, очень мало пишут о том, как тяжело может сказываться бушующая в мире коронавирусная истерия на психическом здоровье граждан. А ведь информационное давление на психику простых обывателей вот уже месяца три — поистине бешеное, и оно не стихает ни на день. Более того, похоже, немалая часть журналистов считает своим долгом именно запугивать сограждан — потому что, дескать, только так можно их заставить соблюдать карантин. Запугивают, в общем, для их же пользы — «будут бояться — будут дома сидеть, заразу не разносить».

Вот, например, известная телеведущая с телеканала «Россия» Ольга Скабеева именно это и заявила не так давно прямым текстом: «Мы пришли к выводу: чем больше мы рассказываем про статистику не положительную, а отрицательную, чем больше мы запугиваем людей, чем больше мы их стращаем, тем качественнее они сидят дома и, как следствие, не заболевают», — сказала она в эфире шоу «60 минут» на канале «Россия 1».

Грань между журналистом и пропагандистом в России давно уже стерлась до неразличимости, хотя, конечно, но до скабеевской откровенности немногие доходят.

Суть, однако, в том, что запугивание, особенно если его осуществляет гигантская машина, которая долбит по мозгам в течение нескольких месяцев — далеко не безобидный процесс. Создается в принципе негативный информационный фон, культивируется страх смерти — а ведь многие люди при этом и так выбиты принудительной или даже добровольной изоляцией из привычной колеи, потеряли доходы и со страхом смотрят в будущее. Каков будет результат? Безусловно, рост депрессивных состояний, панических атак, иных всевозможных неврозов.

Нервы на проверку

Уже чередой пошли сообщения о том, что в самоизоляции растет количество разводов, распадаются пары. Удивительно, но разного рода доморощенные психологи склонны винить в этих «маленьких трагедиях» самих же участников: они, дескать, «не научились общаться», «на самом деле этих людей ничего не связывало» и т. п. И при этом никто не обращает внимания на то, что люди, во-первых, оказались в противоестественной ситуации «домашнего ареста», а во-вторых — что они длительное время находятся под беспримерным психологическим давлением, фактически — прессом!

На мой взгляд, как психолога, в нынешней ситуации гораздо продуктивнее было бы говорить о волне не просто разрывов, но — ложных разрывов. Вполне вероятно, что отношения во многих, если не большинстве «порвавшихся» пар и семей вовсе не исчерпаны и не подошли к «логическому концу», они вполне могут быть восстановлены, так как причина разрывов — внешняя. Прежде всего, это колоссальное внешнее давление СМИ, которое есть всегда и которое мы обычно склонны недооценивать. И напрасно — ведь вот, работники СМИ уже прямо признаются, что специально стремятся сделать информационную среду как можно более агрессивной, формирующей у людей негативный эмоциональный фон (страх).

Взять, к примеру, панические атаки. Признаюсь, что даже я — вроде бы опытный в прошлом работник информационного фронта, пиарщик, к тому ж изначально относящийся к «чудовищной эпидемии» с изрядной долей скепсиса — их не избежал. Да, и у меня бывало за эти два месяца, особенно под вечер, когда всё затихает, а я один — ощущение, что мое дыхание вдруг укорачивается, что я не могу вздохнуть; «вот он, вирус! Я все-таки его подхватил»

Потом отпускало. Паническая атака как она есть, лайт-версия. Я же пишу об этом — поэтому периодически вынужден погружаться в самый мейнстрим коронавирусного потока информации — по ТВ и в интернете; а для этого СИЗов — типа масок, перчаток или бахил — еще не придумали.

Паническая атака

Что же с людьми, которые еще более впечатлительны и наивны?

Я тут вспомнил одну жертву предыдущей медийной истерии вокруг «страшной эпидемии», времен моей студенческой юности. Тогда — в самом конце 80-х — был первый опыт, в СССР «с нуля» создавали массовый страх перед СПИДом. Сейчас-то, само собой, предыдущие страшилки вокруг «ужасного СПИДа» кажутся теплыми и ламповыми — но тогда ведь и никакого «информационного иммунитета» у девственного советского народа еще не было.

У нас на факультете культивируемый «страх незащищенного секса» все переносили достаточно хорошо, бессимптомно — кроме одного. Был у нас такой Егорка — чудесный паренек, из так называемых «нацкадров», то есть поступивший по так называемой «квоте», которые давали нацреспубликам. Кажется, с Кавказа. При этом — никакой кавказской «блатоты» в нем не было и в помине: всегда вежливый, сдержанный, изысканные манеры, одет с иголочки и как-то не по-студенчески (его родители принадлежали к каким-то верхним этажам тамошней элиты). И учился, кстати, в основном на «отлично», был на хорошем счету у преподавателей. Не пил, не буянил — в общем, являл собой редкий пример стойкого провинциала, за 5 лет почти не поддавшегося многочисленным соблазнам большого города.

И вот он и «поехал». Отчаянная СПИД-пропаганда, звучавшая из каждого утюга, все-таки пробила брешь в его обороне. Сначала ребята из общаги стали замечать (и незаметно крутить пальцем у виска), потом и до меня докатилось: Егорка-то… того… двинулся на СПИДе.

А он просто вбил себе в голову, что… болен СПИДом. То есть — смертельно (лекарства-то нет). Казалось бы — ну, это же ерунда. В то время уже как раз открывались по всей Москве пункты «проверки на СПИД», сходи проверься — и успокойся. Егор так и делал — причем все анализы неизменно показывали отрицательный результат. Но! Тут был нюанс: везде указывалось, что «вирус СПИДа», дескать, не выявляется «сразу после заражения» — должно пройти два месяца, и уж тогда…

Егор на этом и «залип»: получалось, что никакой анализ ему ничего не гарантировал! «А что если я уже заразился, но просто два месяца еще не прошло?!» Через два месяца (иногда раньше) он повторял процедуру — но опять никакого спокойствия не обретал.

Звучит, понятно, смешно — но у него это состояние длилось год. Причем говорить и думать он мог только о своем «СПИДе» (смертельное же заболевание) С разговорами на тему «а что, если у меня СПИД» он приставал ко всем, кого мог увидеть — от него начали уже шарахаться. Учиться он стал кое-как, диплом вроде вообще бросил писать — да и какой диплом, если умирать скоро? Занятно, но, по слухам, он при этом продолжал вести бурную половую жизнь, видимо, по принципу «была не была».

У истории с Егоркой финал счастливый — он, говорят, отчаянными усилиями как-то скомпенсировался, вылез из своего психоза. Вроде бы родные спохватились, вывезли на родину — там горный воздух помог. Даже диплом потом все-таки дописал. Но очевидно, что далеко не всем так повезет, как Егорке.

Тем более, что нынешняя «антиковидная» пропаганда куда злее и целенаправленнее, да и сам ковид в сравнении со СПИДом — как насморк в сравнении с пневмонией. Ковид, как нас уверяют, и заражает с полувздоха, и убивает за неделю — куда там старому доброму СПИДу!

Лекарства от ковида до сих пор нет. Найдутся ли лекарства от психических травм, которые сейчас массово получают граждане от разнузданного нагнетания страха и безнадежности — тоже большой вопрос…