Число россиян, считающих, что 26 декабря 1991 года с Кремля не следовало спускать красный флаг, достигло максимума (58%) за последние восемь лет, следует из соцопроса «Левада-центра»,опубликованного накануне противоречивой годовщины.

Ностальгия по красивым девушкам

Ностальгия по СССР — это вещь многослойная, и эти слои состоят из элементов психологии, экономики и даже физиологии, считает директор ИНИОН РАН академик Юрий Пивоваров.

«Первый слой, конечно, психологический. Людям свойственно воспринимать годы их молодости как лучшие в жизни, при этом объективная обстановка в те годы почти никак не влияет на оценку по прошествии десятилетий», — сказал «Ридусу» Пивоваров.

«Моя мама, например, хорошо помнит 1930-е годы, как тогда за ней ухаживали молодые люди. А массовые голод и репрессии — это был как бы фон, который никак не мешал им радоваться жизни», — поясняет он.

Если же взять молодость самого Юрия Пивоварова — годы хрущевской оттепели (когда он учился в МГИМО на одном курсе с нынешним министром иностранных дел РФ Сергеем Лавровым), то это, по его мнению, были лучшие годы за всю историю СССР.

1962 год: комсомолки, спортсменки и просто красивые (?) девушки!

«Дело не в том, что в эти годы я уже сам ухаживал за девушками. Тогда все общество воспряло духом после сталинских десятилетий, люди поверили в то, что жить можно без постоянного страха, развиваться как личности, творить. Хотя я сам попал под надзор КГБ именно в те годы, это никак не помешало мне сделать карьеру», — вспоминает он.

Интереснее всего поэтому наблюдать за теми гражданами, которые по возрасту еще не настолько стары, чтобы страдать деменцией, но и не настолько юны, чтобы воспринимать советскую историю как главу из «Повести временных лет». В каком-то смысле тоска по СССР — это одно из проявлений «кризиса среднего возраста» у поколения, чью жизнь 1991 год разделил ровно пополам.

Было бы неверно полагать, что «гомо советикус» как вид обречен на скорое вымирание. Ведь этот вид доказал свою способность к самовоспроизводству в отсутствие своей естественной «экологической ниши», полагает Пивоваров. «По СССР в равной степени тоскуют — или не тоскуют — как потерявшие советские социальные гарантии „трудящиеся“, так и вполне нашедшие себя в новой жизни люди: все зависит от того, что они считают для себя лично критерием успешности в жизни».

Осторожно: заминировано

«Разумеется, у всех, кто хотя бы часть сознательной жизни успел прожить в СССР, его распад „болит“ где-то в глубине сердца. Но люди, которые умеют „включить мозг“, а не сдаваться эмоциям, понимают, что бомба под здание СССР была заложена еще Конституцией 1924 года», — напоминает академик.

В первую советскую Конституцию была заложена концепция Ленина, верившего в то, что СССР — это явление краткосрочное в историческом масштабе, поскольку неизбежно грядет мировая революция, когда любые границы потеряют смысл.

Явление в самом деле оказалось краткосрочным, но совсем по другим причинам, чем предполагал Ленин.

Сталин спорил с Лениным, отстаивая концепцию унитарного государства, но сторонники Кобы тогда проиграли, а затем стало уже поздно: к моменту принятия Конституции 1936 года Союз «забронзовел», никаким реформам более не поддавался. И самоубийственная структура государства перекочевала уже и в брежневскую Конституцию 1977 года.

Если бы Союз строился как унитарное государство (но тогда он не назывался бы Союзом), то Ельцин, Шушкевич и Кравчук просто не смогли бы его «отменить» в 1991-м. Мог бы поменяться политический строй, но территориально страна не расползлась бы на 15 частей.

«Для многих, кто сожалеет об СССР, это на самом деле сожаление об упущенной возможности альтернативного развития. Потому что распад Союза исторически не был неизбежен, в нем сыграли роль субъективные факторы, просто сам принцип построения тогдашнего государства делал его уязвимым перед сторонниками сначала автономизации, а затем и суверенитета отдельных частей страны», — объясняет Пивоваров.

Вырожденные в СССР

Мы наблюдаем две противоположные тенденции в последние несколько лет. С одной стороны, увеличивается количество людей, которым кажется, что при СССР им жилось лучше, чем сейчас. С другой стороны, «время лечит» и растет число тех, кто начинает анализировать распад СССР более объективно, говорит гендиректор Всероссийского центра уровня жизни Вячеслав Бобков.

«Как правило, о распаде СССР жалеют в основном те, кому в Союзе жилось лучше, чем стало потом. Советское общество на две трети состояло из малообеспеченных людей, это было равенство, но равенство в бедности. Сегодняшнее общество на две трети состоит из людей бедных, это в социологии значит — на одну ступеньку ниже. При всей эмоциональной окрашенности такой темы, как распад страны, материальный фактор является тем не менее очень значимым мотивом», — сказал Бобков «Ридусу».

Однако растет и число тех, кто, жалея о распаде СССР, все же понимает, что «история не имеет сослагательного наклонения»: то есть распад той системы был предопределен самой этой системой, где декларируемые принципы не имели ничего общего с реальностью.

«Пятилетка пышных похорон» завершилась похоронами самой страны

Верили в них только немногие идеалисты или просто наивные малообразованные люди. Поэтому в целом советская система была построена на тотальной лжи.

Такая система вырождалась на глазах: за жизнь одного поколения она прошла путь от надежд на «социализм с человеческим лицом» до того, что в обиходе начала 1980-х получило наименование «развитый пофигизм». Советские люди видели, что от них ничего не зависит, что они отчуждены от управления государством, и уходили в так называемую внутреннюю эмиграцию. Что также запечатлелось в фольклоре: «Мы делаем вид, что работаем, государство делает вид, что платит за работу».

В позднесоветском периоде к объективным порокам системы добавились субъективные — геронтологическое руководство во главе с не приходящими в сознание генсеками.

Как заметил американский писатель Роберт Литтл в своем романе «Mother Russia», в СССР все, включая траву и снег, официально принадлежало народу. Поэтому ни у чего в стране не было возможно найти конкретного хозяина.

Система, где никто ни за что не отвечает, не могла существовать сколь-нибудь долго, ее крах был только вопросом времени. Секретный доклад ЦК КПСС, разосланный «кому надо» в начале 1970-х годов, извещал, что 75% населения страны находилось за чертой бедности.

Возвращаться — плохая примета

А вот в стране, которая 26 лет назад вбила последний гвоздь в крышку гроба Союза, — Украине (первый гвоздь вбила за три года до того Литва), к этому событию отношение не то чтобы противоположное восприятию россиян — оно просто в каком-то смысле отчужденное, близкое к тому, как если бы речь шла об отделении Южного Судана от Северного.

Несмотря на все пертурбации, которые Украина пережила за последнюю четверть века, практически ни у кого в стране не возникает сожаления о том, что случилось в последние дни 1991 года, говорит директор киевского Института глобальных стратегий Вадим Карасев.

«Тогда всё, конечно, выглядело очень празднично, романтично и идеалистично, через тернии к звездам! Сейчас страна повзрослела, стало больше прозы, понимания того, что дотянуться до звезд просто так не получится», — сказал он «Ридусу».

1991 год: марка и штемпель по форме еще советские, по содержанию уже украинские

Тем не менее после такого пройденного пути возвращаться обратно в СССР на Украине желающих практически не остается.

«Дело ведь еще в смене поколений. Тех, кто помнит Украинскую ССР лично, как я сам, становится меньше, а в жизни позиции занимают те, кто либо в советские годы был еще ребенком, либо кто уже вообще родился в независимой Украине. Для них ностальгии по СССР не может быть по определению. Даже на востоке страны», — говорит Карасев.

Отдельным водоразделом стал 2014 год, когда чувство национальной идентичности объединило всех обладателей паспорта с трезубцем, независимо от этнической принадлежности. В стране сконсолидировалось ощущение «украинства» именно как гражданской, а не языковой принадлежности.

«Конечно, на Украине есть слой людей с, так сказать, постсоветской идентичностью, которые не ощущают себя в полной мере украинцами. Но и с Россией вне СССР у них ничего общего нет. Но точно так же у нас есть люди с „европейской“ идентичностью, которые тоже не чувствуют себя национально „свидомыми“, но и с Европой у них связи в основном эмоциональные. А между этими двумя краями — основная масса жителей Украины, для которых распад СССР дал повод ощущать свою национальную гордость», — говорит Карасев.