«В нравственных правилах Ивана Степановича смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями и побуждениями, чтобы не содействовать вреду падающей прежде благодетельной для него силы. Измена своим благодетелям не раз уже выказывалась в его жизни. Так он изменил Польше, перешедши к заклятому её врагу Дорошенку; так он покинул Дорошенка, как только увидал, что власть его колеблется; так, и ещё беззастенчивее, поступил он с Самойловичем, пригревшим его и поднявшим его на высоту старшинского звания. Так же поступал он теперь со своим величайшим благодетелем, перед которым ещё недавно льстил и унижался», - писал о Мазепе историк Николай Костомаров, имея в виду в последнем случае русского царя.

И сказанное здесь вполне может случить эпиграфом к жизнеописанию национального героя современной Украины, да и характеристикой традиционной украинской политической школы, столь ярко проявившей себя в последнее время. Современные малороссийские мазепы совершенно соответствуют былым "принципам" Ивана Мазепы: «Без крайней, последней нужды я не переменю моей верности к царскому величеству". Верность Северному соседу главным тогда украинцем ставилась в зависимость от того, что "с какой силой Станислав к границам украинским прейдет и какие будут успехи шведских войск в Московском государстве" - найдите пару отличий от современного политического расклада вокруг Украины и в поведении сторон.

То ли такими рождаются, то ли выучиваются, как православный Ваня Мазепа в Иезуитском варшавском коллегиуме, то ли сама жизнь на этой восточной окраине Европы и западной – России формирует такие типы людей и такие поведенческие стереотипы, как на Украине. Которой всегда хотелось стать государством, а не окраиной соседей, чтобы они, соседи, говорили "в" Украину, а не "на" неё, как велят нормы великорусского языка. И как-то до сих пор не получалось. Это у кого угодно разовьет комплекс неполноценности…

Изначальное владение Мазепы в виде хутора под Белой Церковью разрослись до обладания 100 тысячами крепостных душ в 19 654 дворах на Украине и 4 117 дворах на юге России, а сам Иван Степанович вырос над мелкими интрижками среди придворных польского короля до одного из крупнейших политических игроков Восточной Европы. Собеседниками Мазепы были уж не пан Пасек, давший ему по морде, и не пан Фальбовский, который привязал голого Мазепу к коню и плетьми, под выстрелы, погнал вскачь по шиповнику и терновнику.

К важному в его судьбе 1708 году Мазепа вел паритетные переговоры с такими историческими персонажами как фаворит русской царицы Софьи Василий Голицын, сделавший бывшего писаря гетмана Дорошенко Мазепу – после некоторой цепи предательств и интриг – гетманом Левобережной Украины. Как саксонский курфюрст и польский король Август II – пока тот был в силе. Как громивший Восточную Европу швед Карл ХII, в надежде на которого Мазепа сделал последнее в своей судьбе предательство – русского Петра Великого.

«Так он изменил Польше, перешедши к заклятому её врагу Дорошенку; так он покинул Дорошенка, как только увидал, что власть его колеблется; так, и ещё беззастенчивее, поступил он с Самойловичем, пригревшим его и поднявшим его на высоту старшинского звания», - вспоминается снова Костомаров. - «Перед царём, выхваляя свою верность, он лгал на малорусский народ и особенно чернил запорожцев, советовал искоренить и разорить дотла Запорожскую Сечь, а между тем перед малоруссами охал и жаловался на суровые московские порядки, двусмысленно пугал их опасением чего-то рокового, а запорожцам сообщал тайными путями, что государь их ненавидит и уже искоренил бы их, если бы гетман не стоял за них и не укрощал царского гнева».

В 1708 году Иван Мазепа сделал то, что привык делать всю жизнь со всеми - "кинул" русских. Предал царя Петра, считавшего его одним из лучших своих друзей: сомневающегося и осведомленного Меншикова не слушал, поступавшие с 1689 года доносы об измене Мазепы игнорировал, доносчиков казнил и ссылал - в лучшем случае (полковник Палей). Сам Генеральный судья Кочубей, как и многие другие, поплатился отрубленной головой…

Когда в июле 1708-го полтавскому полковнику Искре рубили голову, которая слишком много знала, Мазепа обсуждал со шведами предоставление им под зимние квартиры укреплений Северщины, продовольствия, помощи запорожцев, донцов и калмыков хана Аюка. Когда в октябре пришел Карл, а Петр позвал лучшего друга на помощь, Иван Мазепа с гетманской казной оказался у шведов.

История жизни Мазепы на этом не завершилась, но явно пошла под уклон – Мазепа промахнулся. Он еще соучаствовал со шведами в жесточайших погромах русских и украинских городов – везло попавшим в плен к Карлу, Мазепа земляков держал в ямах на январской стуже – но был уже никем. Преданный анафеме церковью, награжденный Петром изготовленным в единственном, для Мазепы, экземпляром Ордена Иуды – он умер всего через год в Бендерах.

Потребовался специальный царский указ, по просьбе очередного украинского гетмана, чтобы запретить русским попрекать малороссов предательством – но осадок-то остался. С тех пор опоре на местную элиту русские предпочитали держать на Украине военные гарнизоны…