То есть даже ещё до более или менее подробной оценки некоего явления, связанного с этой темой, появляется ощущение того, «хорошо» оно или «плохо», будет ли давать эффект или нет — и так далее. Поскольку темой нынешнего экономического кризиса я занимаюсь уже больше 15 лет, у меня, конечно, такое ощущение есть. И в процессе дискуссий с различными оппонентами и соратниками (которые подчас куда более жёсткие оппоненты) я регулярно высказываю мнения, которые быстро подтвердить строгими или хотя бы относительно убедительными рассуждениями получается не всегда. Одно из таких мнений — это позиция о том, какой должна быть модель экономического развития после кризиса.

Напомню, что проблема связана с тем, что нынешний уровень научно-технического прогресса (НТП) связан с высоким уровнем разделения труда, достигнутым за счёт искусственного «форсажа» частного спроса. И по мере того, как кризис будет развиваться, а механизмы поддержания искусственно завышенного спроса перестанут работать, уровень разделения труда упадёт… А значит, упадёт и общий технологический уровень всей нашей цивилизации, поскольку он определяется общим спросом.

До какого уровня дойдёт этот процесс — вопрос сложный. Сегодня доходы домохозяйств в США соответствуют уровню начала 60-х годов прошлого века, после падения они выйдут на уровень 30-х годов. Но поскольку опыта такого спада у нас нет (воспоминаний о том, как менялась экономика Западной Римской империи во времена «тёмного» Средневековья, никто не оставил, да и не очень тогда понимали, что такое экономика), то и то, как будет выглядеть экономика после кризиса, никто не знает. Можно, конечно, предполагать, что в космос летать не будут (а зачем?), а вот интернет сохранят. Но, в общем, с аргументами тут туго: только интуиция. Но одно обстоятельство точно будет иметь место.

Точнее, даже два. Первое будет состоять в воспоминаниях о «хорошей жизни» (как сегодня миллионы граждан б. СССР и стран Восточной Европы с ностальгией вспоминают сытые времена социализма с их внутренней свободой и гарантированной уверенностью в будущем), второе — в понимании того, что бедную посткризисную жизнь можно относительно быстро улучшить. Повторив опыт ХХ века по расширению региональных систем разделения труда.

Повторим этот момент подробнее. Весь ХХ век прошёл в рамках соревнования региональных систем разделения труда («технологических зон»), вначале пяти, затем — двух, в конце осталась только одна. Процесс этот сопровождался углублением разделения труда по мере расширения рынков, но в 80-е годы США (которые практически проиграли экономическое соревнование в 70-е годы) начали процесс искусственного стимулирования спроса. Как следствие, они победили, но структурные перекосы, возникшие в результате этого стимулирования в экономике, неминуемо приведут к сокращению спроса, а значит — к ситуации, когда региональные системы разделения труда станут более рентабельными, чем единственная глобальная система.

Сейчас естественным образом видно 6−7 потенциальных систем разделения труда, которые, скорее всего, в рамках конкуренции станут вновь развиваться в рамках НТП, конкурировать друг с другом и тем самым вновь встанут на путь, который в ХХ веке привёл к трём мировым войнам: двум «горячим» и одной «холодной». Этого бы очень хотелось избежать, вот только непонятно, как …

В своём выступлении на Втором всероссийском общественном форуме государственно-патриотических сил на тему «Патриотические силы в преддверии смены политического курса России» я говорил о том, что с точки зрения механизма концентрации ресурса современная система экономического развития построена на проедании будущего. Условно говоря, стимулируя сегодняшнее потребление за счёт кредита, мы фактически проедаем будущий спрос и гарантируем спад через некоторое время. Но и кредитование нового производства проедает будущий ресурс (хотя и не так быстро, как кредитование спроса), кстати, может быть именно с этим связаны циклические кризисы при капитализме. Поскольку чем быстрее развиваемся сегодня, тем больше проедаем ресурс будущего — а значит, неминуемо попадаем в спад. Но это отступление. Главное, что, как я говорил на упомянутом Форуме, есть альтернатива.

Состоит она в том, что концентрация ресурса может быть не только за счёт будущего, но и за счёт общества. Не во времени, а в пространстве. То есть мы можем использовать солидарные механизмы концентрации капитала. То есть — привлечения под проекты тех денег (ресурсов), которые уже есть в системе. Без кредита, то есть проедания будущего.

Оплачивать сегодняшнее развитие нужно не за счёт будущего ресурса, а за счёт текущего. Тут есть множество различных точек зрения, поскольку кредит можно быстро и понятными инструментами расширить (то есть резко увеличить темпы производства, что крайне полезно, например, для войны), а для усиления солидарной концентрации нужно очень устойчивое общество. Хотя в некотором смысле сталинские займы — это как раз аналог увеличения госдолга в капиталистических странах: и то, и другое ведёт к увеличению ресурса государства, который оно может направить в нужном направлении.

Вообще тема «естественного» роста очень интересна: понятно, что и в кредитной, и в солидарной системе есть механизмы его ускорения. Вопрос только в цене: в кредитной системе рост сегодня достигается за счёт снижения роста в будущем, в солидарной — одних отраслей за счёт других. Типичный пример — СССР, достижения в космосе и атомной промышленности за счёт замедления потребительской составляющей (не социальной, как мы сегодня видим!).

Отметим, что механизмы солидарной концентрации капитала существовали и существуют и сейчас. Так, максимального эффекта в начале ХХ века в России добивались купцы-старообрядцы, которые, с их собственной точки зрения, не были владельцами своего бизнеса, как бы ни был он формально оформлен. Они лишь управляли деньгами своей религиозной общины, и в этом смысле строгость их подхода к управлению была куда выше, чем у конкурентов: наказание за хищение или просто нецелевое использование было страшное, нарушившего могли изгнать из общины. Что было равносильно духовной смерти. И кредитов такие купцы не брали — поскольку это противоречило базовым христианским принципам.

Ещё один пример эффективности солидарной концентрации капитала — это знаменитый принцип «деньги к деньгам». То есть чем большей концентрации капитала удаётся достигнуть, тем больше будет эффект от его применения. Впрочем, возможно, что тут эффект связан и с другими механизмами. Но в любом случае этот механизм работал и работает. А вот теперь представим себе, что мы каким-то образом запретили концентрацию капитала по времени (то есть кредит), но разрешили солидарную концентрацию. Это может создать целую кучу новых механизмов.

Прежде всего, это солидарные банки. В чём-то они будут напоминать банки, работающие по исламскому принципу (участие в прибыли), но, возможно, будут и другие институты. Страхование практически не изменится, зато систему оценки рисков придётся менять радикальным образом. Отметим, что банкротство любой компании в рамках такой модели не приводит к негативу: общий объём ресурса в экономике всё равно сохраняется, а возвращать долги из будущих доходов (сокращая спрос) не нужно.

Есть и ещё одно очень интересное обстоятельство. Дело в том, что я уже как-то писал о том, что, скорее всего, если произойдёт смена модели экономического развития, то научно-технический прогресс будет заменён на прогресс социальный. Однако этот как раз был тот случай, когда интуиция ничем не была подкреплена. Вариант с солидарной концентрацией капитала как раз эту проблему решает: необходимость объединяться в рамках реализации некоторых программ (на первом этапе — небольших, далее — всё более и более крупных), как раз и даст ресурс и инструмент для построения всё более и более сложных форм социального взаимодействия. И взаимодействие и взаимопроникновение этих форм как раз и обеспечит некий социальный аналог НТП.

Разумеется, пока это всё только рассуждения. Но мне кажется, что социологам и философам имеет смысл в этой модели покопаться. Всё-таки я как экономист не могу не сказать, что альтернатива такому подходу (во всяком случае, чётко видимая альтернатива) выглядит достаточно мрачно: распад мира на валютные зоны, которые начнут жёсткую конкуренцию между собой, возможно, рано или поздно перерастающую в открытую войну.

В общем, считайте настоящий текст попыткой дать некое решение достаточно большой проблеме, с которой человечество практически неминуемо столкнётся в ближайшем будущем.