По поводу национального вопроса, который все сейчас снова обсуждают.

Около года назад я наблюдала в метро, как парню выбил зуб гламурный модник с кавказским акцентом. Я пошла тогда свидетелем (свидетелей было много, а пошла я одна).

В итоге полиция метрополитена брала у меня показания на месте, а потом пришел вышестоящий дядька и сказал, что если я хочу дать показания, то должна проехать в отделение. На него как-то подозрительно посмотрели ребята из полиции метрополитена, понимая, к чему он ведет, и меня, свидетеля, начали фактически прессовать вопросами в духе: «Что вы делали в Москве? Откуда и зачем приехали? В какое время и на какой станции зашли в метро?»

Позже приехала мама гламурного чувачка и ожидала в милицейском предбаннике слезно, с платочком в руках, но, подозреваю, не только с платочком.

В итоге виноватым оказался тот парень, которому выбили зуб (фиксировать это отказывались под предлогом отсутствия специалиста-стоматолога) на моих глазах. Мои показания исчезли из дела, а его отпустили только после уплаты штрафа за мат в метро, хотя я не слышала, чтобы он матерился (это слышал алкоголик, которого в метро не было, но за «свидетельские» показания его отпустили из «обезьянника»).

При этом нашего пригламуренного героя с прической шапочкой отпустили намного раньше.

Это можно было бы считать национальным вопросом, если бы не одно большое и внушительное но: в отделении полиции все были русские, и тот майор (кажется, то был именно майор), что увел меня, и тот, что меня, свидетеля и гражданку России, намеренно пытал сбивающими с толку вопросами в духе: «Где и за сколько вы купили карту „Тройка“? Сколько часов, минут и секунд вы находились в столице вашей Родины, пока не поравнялись на переходе метро и не увидели, как один ухоженный, молодой, сильный, с копной черных волос просто так, ни за что врезал в нос кулаком светлоглазому бедолаге, который, усталый и сгорбившийся под тяжестью своего рюкзака, брел с рабочей смены?»

Так что нет, это не национальный вопрос. Это вопрос морального разложения. Не думаю, что описанный мной «герой» вел бы себя так, если бы не знал, что всех можно запугать и от всего можно откупиться.