Дзен
Телеграм
Сегодня Борисыч снова на Донбассе, и передает оттуда новости из первых рук.
Однако не менее актуальными остаются и захватывающие рассказы о прошлогодних приключенях гражданского журналиста — практически с самых первых дней вооруженного конфликта на Украине, отправившийся на Донбасс автостопом Олег Кузнецов — в самой гуще событий. Читайте ниже новую четвертую главу Дневников Борисыча.
Предисловие автора. «Почему я отправился год назад на Донбасс»
Глава первая. «Как меня пропустили на украинской границе прямо на Донбасс»
Глава третья. «Выехать из России на Донбасс оказалось намного сложнее»
Итак, шлагбаум украинского погранперехода остался за моей спиной, а впереди — дорога, уходящая в темноту, неприятный мелкий дождь, прохладный ветер, придорожное кафе с бренчащей лампой дневного света в вывеске.
Я твердо решил не заходить в него, боясь пропустить попутку. Но ехать со стороны России никто, похоже, не собирался.
Хорошенько замерзнув, посетовав на то, что оставил в Москве горячую ванну, пожалев себя какое-то время, я начал составлять план дальнейших действий. Это всегда помогает. Ты планируешь что-то, обдумываешь, взвешиваешь, причем идеально планировать самый худший вариант, тогда готов ты будешь практически ко всему, а если что-то пойдет лучше, чем в твоем виртуальном плане, то это будет приятным бонусом. Более того, когда у тебя есть план, тебе незачем волноваться. В моем рюкзаке была палатка, спальник, теплый плед, а, следовательно, я был готов провести ночь автономно. Отойду по дороге подальше в темноту, сверну в лес, фонарик у меня есть, разобью палатку и завалюсь спать, я уже делал так, путешествуя по Байкалу, а утро вечера мудренее.
Прошло, наверное, около часа, когда опустившийся на дорогу туман разрезал свет фар нескольких автомобилей, приближавшихся со стороны Станицы Луганской. Это были две старые советские легковушки, кажется (впоследствии меня вообще поразило огромное количество, практически раритетных «копеек» и «москвичей» тарахтящих по сбитым дорогам Луганска), и, тоже не молодой уже, микроавтобус «Мерседес».
Когда машины припарковались у придорожного кафе, оттуда высыпало с десяток крепких мужиков. Часть из них, сбившись кучкой тут же, подле своих машин, начала что-то обсуждать, смеяться, парочка других, спросив предварительно, кто и что будет, направилась в то самое кафе, еще двое, обдав меня безразличными взглядами, проследовали на пограничный переход. Помня историю, появившуюся в интернете незадолго до моего отъезда, о том, как трое мужчин (два россиянина и белорус, кажется), перешедших границу, и следовавших на такси в Донецк, были задержаны, избиты и выдворены с территории Донецкой области, я стал внимательно вглядываться в темноту.
Я пытался обнаружить в деталях одежды приехавших мужчин георгиевские ленточки, но ничего такого не было видно. Тогда я подошел поближе к кафе и стал вслушиваться в их разговор. Это тоже ничего мне не дало, между ними проходил обычный мужской треп, обо всем сразу и не о чем конкретно. Тогда я стал ждать. Вскоре, один из тех, что зашел в кафе, вышел оттуда и, сказав, что кофе уже стынет, пригласил остальных внутрь. Мужчины проследовали мимо меня. Постояв минуту, я решил, что неплохо было бы тоже перехватить горячего чаю, согреться и заодно постараться «навести мосты». Я взял свой рюкзак и вошел под потрескивающую лампу дневного света.
За рубли в кафе не продавали, но чаю мне налили так, бесплатно. Я достал пакет сухофруктов из рюкзака, уселся позади компании и стал пить чай, параллельно вслушиваясь в их разговор. Он по-прежнему был ни о чем. Через некоторое время часть из них вышла, и за столиком осталось только трое и тут в их разговоре мелькнуло что-то про сооружение укрепленной машины из самосвала, про то, что можно наварить изнутри дополнительные борта, а промежутки забить щебнем. Я понял, что нужно было как-то заводить разговор. Компания, оставшаяся за столом, была достаточно характерная. Один, крупный, высокий, этакий темноволосый гигант, наиболее добродушного вида, второй невысокого роста, среднего телосложения, светловолосый с небольшой рыжеватой бородкой, третий, обрит наголо и выбрит начисто, суховатый, чуть выше среднего роста с цепким придирчивым взглядом, все от тридцати до тридцати пяти лет по виду. Заметив, что они засобирались, я решил, что это лучший момент, чтоб начать знакомство.
— Ребят, а не подскажете, до Луганска отсюда уже нереально добраться сегодня? — начал я, намеренно обращаясь к самому крупному и наиболее добродушному по виду из них. Они развернулись в мою сторону и стали сканировать меня взглядами.
— Конечно, время-то уж сколько! — ответил добродушный.
— Издалека, наверно? — не моргая впился в меня глазами лысый.
— Из Москвы.
— Мы тоже из России, — нейтрально добавил тот, что с бородкой.
— Но мы об этом не распространяемся, — подвел итог, скорее для своего товарища, нежели для меня, лысый. — Так, а как ты сюда добрался? — также, не моргая, не выражая никаких эмоций, словно змея, глядя на меня, продолжил он.
— Автостопом, — ответил я, и этот человек стал мне жутко симпатичен, идеальный герой второго плана, подумал я.
— А зачем? — продолжил дознание лысый.
— Хочу снимать документальное кино о событиях происходящих здесь.
— Кино? Это хорошо, — одобрительно констатировал лысый.
— Так ему лучше туда, на СБУ, там движуха, — открыл их совместное совещание тот, что с бородкой.
— Короче, сейчас поговорим с Батей, а он уже решит, как, что и куда, — подвел итог их короткому совещанию добродушный великан.
Надо признать, что я все еще находился в некотором неведении по поводу того с кем общаюсь, ведь единственным знаком отличия для меня были георгиевские ленты, так во всяком случае я представлял восставших Донбасса по роликам из интернета.
— Парни, а вы вообще за кого? А то я смотрю, опознавательных знаков на вас никаких нет, — решил форсировать свое неведение я, напрямую.
— Как это нет? Есть! — добродушно ответил мне добродушный и раскрыл бушлат, обнажив георгиевскую ленту у себя на груди.
Меня окончательно попустило.
— Сейчас, мы переговорим, и думаю все решим, — обнадежил меня добродушный, когда они выходили из кафе. Последним выходил лысый, кажется, за все это время он так ни разу и не моргнул, и в самый последний момент он еле заметно, серьезно заговорщицки кивнул мне, словно у нас на двоих с ним была какая-то тайна.
Я допил свой чай, убрал сухофрукты, еще раз поблагодарил хозяина кафе за бесплатный чай, и вышел. Навстречу мне, прямо возле дверей кафе, подошла троица моих новых знакомых и невысокого роста, коренастый, с проседью, мужчина лет пятидесяти. Он протянул мне руку, я ее пожал. Он окинул меня взглядом с ног до головы, словно ему этого было более, чем достаточно, ну, либо мои новые знакомые уже довольно объемно меня представили.
— Ну, а что, сейчас на пост, там тебя покормят, переночуешь у нас на базе, а завтра отправим тебя к «Избушке» (так местные жители называют здания СБУ), там сейчас все основные события, — он говорил это словно не мне, а моим новым знакомым, но и меня ответ более чем устроил, он напрочь разрушал мои планы с ночевкой у дороги в лесу, и, при этом, целиком и полностью был большим бонусом.
Спустя где-то полчаса я уже трясся на сидении микроавтобуса мерседес по дороге в сторону Станицы Луганской.
Блокпост у Станицы представлял собой стену из бетонных блоков с одной стороны дороги, за которой располагалось пару больших палаток — кухня и склад и небольшой укрепленной огневой точкой, обложенной мешками с песком, через дорогу, напротив. Находился он сразу за крестообразным перекрестком, на дороге, ведущей от Станицы Луганской в Луганск, как раз перед мостом через реку Северский Донец.
Когда мы подъехали, на блокпосте была кромешная тьма. Оказалось, что закончилось топливо в генераторе, меня отвели на кухню и вверили какой-то добродушной пожилой женщине. Она, в потемках стала набирать мне разных украинских вкусностей в тарелку, а вскоре заработал и генератор. Я был достаточно голоден с дороги и поэтому уплетал за обе щеки. Здесь, на блокпосте, были уже люди с оружием.
Трое моих новых знакомых держались в стороне, особняком, я, поначалу, рассчитывал приклеиться к ним. Что и попытался сделать, после того, как наелся от пуза.
— А вы откуда, парни? — начал я общение.
— А мы из разных мест, — неожиданно для меня, напустив туманности, и как мне показалось не совсем добродушно, ответил тот, что с бородкой. — Мы тут в отпуске, — добавил он, загадочно улыбаясь. Это было похоже на поведение человека, который очень хочет добавить значимости себе в глазах собеседника, в данном случае в моих глазах.
— А ночуете где? — спросил я добродушного.
— Мы в Станице Луганской, да ты не переживай, Батя сказал, значит тебя определят, — добродушный оставался верен себе.
Лысый стоял чуть позади всех, в полумраке, и блестел на меня своим немигающим взглядом. Повисла небольшая пауза. Они курили, я осматривался по сторонам, разглядывая блокпост, насколько это можно было в свете лампочки, горевшей на кухне от генератора. Добродушного кто-то окликнул, и он, вместе с бородатым отошел в темноту. Тут, улучив момент, ко мне подошел мой загадочный лысый знакомый.
— Радикальных взглядов не придерживаешься? — начал он, полушепотом, проникновенно. Если честно, я понятия не имел, о чем он пытается меня спросить, но его заговорщицкий тон привел меня в дичайший восторг, я, с трудом, сдержался, чтоб не засмеяться в голос. Благо, что было темно и, чуть повернувшись в сторону, я легко спрятал свое лицо, боровшееся с распирающими меня эмоциями.
— Что? — наконец выдавил из себя я, проглотив смех, словно огромных размеров пилюлю.
— Да говорить не обязательно, — продолжил он так, словно был уверен, что мы прекрасно понимаем друг друга и при этом ничуть не сбавил этого своего чудесного проникновенно-заговорщицкого накала. — Просто, если придерживаешься, особо не афишируй. Здесь, после второго мая, нашего брата не очень жалуют… Все из-за этих пидарасов! Дружеский совет..., — выдержав небольшую паузу, закончил он.
Я не знаю, по каким признакам или критериям он определил, что я тоже попадаю в категорию «нашего брата», но если честно, то, что меня признали за «своего», в какой-то степени было даже приятно, хоть я и с трудом победил свой смех…
Спустя где-то полчаса меня привезли на туристическую базу, находившуюся метрах в пятистах от блокпоста, в лесу, прямо на берегу Северского Донца. На сигнал, остановившейся возле ворот нашей машины, вышел человек с автоматом, открыл ворота, мы проехали.
— Парню надо переночевать, положите в домике, — распорядился тот взрослый мужчина с проседью, что принял решение забрать меня от погранперехода. — Все нормально?
— Да, все нормально.
Меня отвели на второй этаж бревенчатого дома, зажгли свет в коридоре, показали на комнату. Там, на одной из двух кроватей, спал молодой человек, рядом с его койкой стоял автомат. Мне сразу бросилось в глаза то, что лежит он на кровати, а ноги его, обутые в кроссовки стоят на полу, я еще подумал, так же совсем неудобно. Когда я зашумел, скидывая с плеч свой рюкзак на пол, он вдруг резко соскочил с кровати, схватился за автомат и снял его с предохранителя.
— Что? Что случилось? — нервно, спросонок, спросил он.
— Ничего. Мне сказали, что я могу тут переночевать, — ответил я.
— Фу, — выдохнул он, ставя автомат на предохранитель и усаживаясь на свою койку. — Я думал, опять началось, — заключил он, поставил автомат у изголовья и лег на подушку в то же самое положение, в котором лежал до этого. — Снайпер? — вдруг спросил он.
— Нет, сценарист.
— Мммм… Ты свет выключай. Палимся же. На втором этаже, как на ладони.
Я прошел в коридор, выключил свет.
— А где здесь туалет, — спросил я.
— Там прямо по коридору, в самом конце дверь. Там свет можно, окон нету…
В ту, первую мою ночь на Донбассе спал я не очень хорошо...