Решение российского оскаровского комитета представить картину Андрея Звягинцева «Левиафан» на суд американской киноакадемии вызвало нешуточную волну негодования общественности. С одной стороны, картина-триумфатор кинофестивалей, безусловно, вне конкуренции среди современного российского кино. С другой — Звягинцев рассказал историю, которую, очевидно, где-то подслушал, что не помешало ему преподнести ее как истину в последней инстанции о происходящем в России.

Судите сами: Звягинцев, наиболее титулованный российский режиссер, предлагает узнать из «Левиафана» истину о настоящей России: с утра до ночи пьянствующий простой мужик, отвратительнейший коррумпированный чиновник и адаптировавшийся к этим условиям местный батюшка — неоспоримые атрибуты страны по версии режиссера.

В результате зритель сталкивается с тем, что привык видеть, когда «резать брюшину правде-матке» берется представитель креативного класса — развесистую клюкву.

К «Левиафану» следует относиться как к высокохудожественному, но, все же, вымыслу, не более. Вымыслу с очевидной антироссийской направленностью, которая придется по душе американским кинокритикам. Быть может, именно на это и рассчитывал режиссер: польстить заокеанским русофобам, чтобы выклянчить у них сверкающую статуэтку…