Скажем, применение табака или спирта в качестве химических костылей, приводящих психику в желаемое самим человеком состояние — практика, существующая с незапамятных времён. Давным-давно известно и применение различных химикатов для принудительной коррекции поведения отдельных личностей. А в последние несколько десятилетий весьма распространено применение различных средств коррекции поведения в массовом порядке — но в целях, считающихся медицински одобренными.

В частности, в 1994-м журналистка Элизабет Ли [отчества не знаю] Вурцель (1967.07.31) опубликовала автобиографию «Нация "прозака": молодая и депрессивная в Америке», где описала собственный опыт депрессии, начавшейся у неё около 12 лет в связи с разводом родителей. Все попытки выйти из этого состояния обычными развлечениями (вроде студенческих пьянок и постельных развлечений во время учёбы в Харвардском университете) ничего не дали, и только прописанный ей медиками популярнейший антидепрессант флуоксетин, известный в Соединённых Государствах Америки под торговым наименованием «прозак», данным открывшей его фармацевтической фирмой «Эли Лилли», привёл её к приемлемому — хотя бы внешне — поведению. В 2001-м по книге, ставшей бестселлером, снят одноимённый фильм, также очень популярный. Если уж возникло такое название и принесло коммерческий успех книге и фильму, то очевидно: практика употребления этого средства там очень массовая. Википедия указывает: в 2010-м году в СГА выписано более 24.4 миллионов рецептов на флуоксетин, что удержало его на третьем по популярности месте среди антидепрессантов — после сертралина и циталопрама.

Можно ли считать эти расхожие антидепрессанты полезными для самих американцев — мне издали трудно сказать однозначно. Но, насколько я могу судить по поведению самих американцев, химиотерапия не улучшает их психическое состояние. Они употребляют антидепрессанты очень массово, но что-то не видно, чтобы они действительно не испытывали депрессий. В лучшем случае можно надеяться на проявление того, что во времена, когда я знакомился с психологией, называлось маниакально-депрессивный психоз (МДП). Сейчас популярны другие термины для этого расстройства, но переименования не меняют суть: резкие колебания настроения и перепады поведенческой активности — очевидным образом опасные (и для самих больных, и для окружающих), ибо эти две фазы сменяются так часто и/или быстро, что человек попросту не успевает контролировать самого себя, да и внешние наблюдатели не успевают правильно реагировать на перемены его состояния.

У меня сложилось ощущение, что МДП чем дальше, тем больше определяет поведение Соединённых Государств в целом: вся страна дёргается от одного настроения к другому. На мой взгляд, это столь же опасно для стран, сколь и для людей. И не вижу ни малейших признаков того, что популярность тамошних антидепрессантов как-то помогает стабилизации массового настроения.

В то же время не считаю, что популярность антидепрессантов организована искусственно — в качестве средства контроля массового настроения. Более того, если бы действительно возникла задача управлять настроением, то в её рамках востребованнее были бы успокоительные средства: гиперактивный обычно опаснее для окружающих, нежели слишком пассивный. На мой взгляд, распространённость психофармацевтики в целом и антидепрессантов в частности — следствие процессов естественных. В том смысле, что никто специально не имел цели взять массовые народные настроения под контроль. Цель массового употребления антидепрессантов изначально представлялась вполне приемлемой всем, кто так или иначе был связан с этим процессом — в том числе и самим потребителям средств рихтовки мозговых извилин.

Так что в очередной раз напомню формулу Виктора Олеговича Пелевина: «миром правит не тайная ложа, а явная лажа» — в том смысле, что действия, кажущиеся разумными и оправданными, оборачиваются разрушительными последствиями, неожиданными для всех причастных к этим действиям.